Ирина Станковская - Фантастические миниатюры. Сборник рассказов

К вечеру стервятники принесли радостную весть: враг отброшен, можно расслабиться. Из пещеры, щурясь на яркий свет, вышли Куслан, Вестер, Хохотунья и другие уважаемые хищники.

– А где антилопы? – спросил Бычара, моргая длинными ресницами.

– Решили остаться в Убежище. Там хорошие пастбища и им необходимо набраться сил. Они обещали вернуться! – авторитетно ответил Куслан. Он рыгнул и почесал раздувшееся брюхо.

– Да здравствует Куслан! – закричал жираф Пятнашка. Саваннцы поддержали его нестройным хором. После короткого митинга они неторопливо направились в родные места.

Теперь, когда животные сплотились в борьбе против общего врага, стоит ли заострять внимание на случающихся иногда эксцессах и конфликтах. Да, хищники едят травоядных, но в последнее время это происходит так редко! Говорят, что они стали питаться трупами потоптанных носорогами людей. А, так этим двуногим и надо! Нельзя заявляться в чужую страну с недобрыми намерениями!

На дальних рубежах носороги и слоны развернулись и потрусили домой. Земля гудела под их мощными ногами, ногами победителей, остановивших беду. Им вслед раздалось дружное чихание. Шимпанзе Харизма и горилла Конг дали команду «вольно». Подчинённые с облегчением содрали с себя неудобное обмундирование, добытое на заброшенном военном складе. Оружие давно пришло в негодность, но по-прежнему выглядело устрашающе. Обезьяны вразвалочку понесли маскировку и винтовки обратно на склад. Конг недовольно наморщил нос: мундир совсем расползся по швам на его атлетической фигуре – слабаки эти людишки. Но маскарад того стоил – теперь Куслан и его банда не будут мешать им орудовать на той соблазнительной банановой плантации.

Над многострадальной саванной плыла кровавая луна. Двое африканцев остановились у столба с указателем National Park.

– Слушай, а может не надо? Вдруг поймают? – прошептал маленький толстенький Билли Бумбо, обременённый большой семьей и поэтому более осторожный.

– Нет, Лу обязательно хочет львиную шкуру. Что я могу поделать! – грустно сказал его младший брат, высокий и тощий Джимми Бумбо. Семьи у него ещё не было, но красотка Лу вот-вот обещала переехать в его хижину. Как все привлекательные женщины, она знала себе цену, и последний каприз суженой привёл братьев к воротам заповедника.

– Да, ох уж эти бабы. Если не принесёшь, изведет! – вздохнул Билли Бумбо, не понаслышке знавший, какой скандал может закатить женщина. Его три жены были точно такие же скандалистки и капризницы. Но что поделать. Где взять других? И эта идея идти на льва с одним копьем?! Только женщина могла до этого додуматься! Традиции де надо соблюдать… Да пропади они пропадом, эти замшелые обычаи! Но Билли Бумбо был хорошим братом и прихватил с собой старое охотничье ружьё, подаренное соседом-браконьером.

Плечом к плечу они ступили на территорию заповедника.

– Дырку от бублика не желаете? – коза с массивным баяном через плечо подмигнула пастуху Макару янтарным глазом.

– Отстань! – Макар слабой с перепоя рукой вяло оттолкнул назойливое парнокопытное. Он с утра выпил две кружки пива без пены у знакомого сапожника Кузьмы (тот конечно же был босиком) и зачем-то выменял у него почти новые брюки на соломенную шляпу с атласным кантом. Теперь, шагая по тротуару нетвердой походкой, Макар ловил на себе удивленные взгляды прохожих. Городские, где им понять!

– Ненужная ведь вещь, барахло! – подумал он с запоздалым сожалением. – Почто я Кузьке портки отдал? В чем теперь по мураве телят гонять?

– Коров, коров гонять! – поправила тащившаяся за Макаром коза. – Эх, лучше бы седло им взял! Кузька из кожаных обрезков офигенно мастерит!

Пастух затравленно обернулся и тут его осенило.

– А ведь ты не коза! – прохрипел он. – Козы не играют на баяне!

– Белочка я, – издевательски проблеяла коза, – маленькая белочка… без колёс!

Макар ей не поверил, но на всякий случай засучил рукава жилета и погрозил негоднице кулаком.

– Ах ты, охальник, ишь, ручищами размахался! – послышался визгливый женский голос.

Макар узнал этот голос и похолодел. Тот, кто хоть раз в жизни видел мать сапожника, не мог её забыть и больше никогда не радовался прошлогоднему снегу.

Роковая женщина держала в руке большой раскрытый иссиня-чёрный зонт.

– А ну, отдай сапоги! Кузьме завтра в Тулу самовар везти, а ты рад подгадить! – она подскочила к Макару, ловко, как гейша, сложила зонт и замахнулась. В её выпученных рыбьих глазах Макар прочёл свой приговор.

– Нет! – жалобно воскликнул несчастный пастух.

– Он у вашего сына только шляпу взял, – вмешалась коза, – и за это брюки отдал… хорошие, отечественные, фабрики «Смелый шаг».

– Может, лучше выйдешь за меня? – робко предложил Макар. – Хочется чего-то хорошего… Любви, например!

– Козлы вы все, мужики! – заорала мать сапожника. – Выйду!

– Тогда поехали ко мне в деревню!

Макар почтительно довёл невесту до телеги и, крякнув, подсадил. Воз со скрипом осел, сивая кобыла покосилась сердито.

Коза заиграла на баяне свадебный марш. Воз тронулся. Одной рукой Макар держал вожжи, другой – обнимал Кузькину мать. Так они и ехали.

Почти у самой деревни их заметили двое праздных наблюдателей.

– Красивая пара! – вздохнула сидящая в кустах собака-мутант, ловко утирая пятой лапой набежавшую слезу.

– Люблю счастливые концы! – поддержал её знакомый заяц. Несмотря на то, что бедняга давно страдал дурной болезнью, он сохранил добрый нрав и способность радоваться чужому счастью.

Сидя в уютной хижине из ветвей неизвестного дерева, я думаю о том, что не все в моей жизни сложилось так уж плохо. То, что моя яхта затонула, было последней крупной неприятностью. Теперь у меня даже мелких нет. Я живу на острове с непонятным названием.

На мне мягкое просторное платье из волокон неизвестного растения, в ногах – пушистая искрящаяся шкура какого-то хищника. Я дышу чистейшим воздухом, слушаю сладостное пенье незнакомых птиц. Когда мне надо поразмышлять о вечном, я иду к океану (никогда не интересовалась, как он называется) и прохаживаюсь у кромки воды, любуясь величественной панорамой: берегом, окаймленным кружевом белоснежной пены, смазанной на горизонте линией поросших буйной растительностью неизвестных гор, очертаниями мелких безымянных островков в сияющей морской дали. Жизнь на комочке суши средь необъятной синевы неба и океанской лазури. Вечный отпуск и никаких забот, лишь отмахивайся от туземцев, окруживших меня назойливым вниманием и почётом.

Я вытягиваю загорелые ноги и любуюсь идеально ухоженными, окрашенными соком неведомого плода ногтями. Две какие-то туземки полдня полировали их неизвестным порошком. Такой педикюр не снился ни одной гламурной моднице.