Ирина Станковская - Фантастическое ассорти. Сборник рассказов

Льва Андреевича Марфа больше не видела, только ближе к лету зашли в лабораторию двое мужчин в выпендрежных костюмчиках. Новый начальник их к уборщице-ветерану отослал: сам нездешний и ничего не знал. Не понравились они Марфе, ох, не понравились! Глаза змеиные, недобрые, а улыбочки сладенькие. Один типчик молчал, другой все спрашивал, нет ли вестей от бывшего шефа, не оставлял ли Лев Андреевич записей или чего еще. Может, какие скляночки остались. Даже пустые сгодятся.

«Удобрения мне Лев Андреевич брать разрешил, – Марфа под дурочку, – я ж честная женщина, не воровка какая, он остаточки давал, которые в казенные бутылки не влезали. А посуду я часто мыла, потому что Катька совсем ничего не умеет, криворукая… А вообще я уборщица, и если хотите, чтобы мыла официально, то ставку выбейте, ведь вы ж начальники или как?»

Мужики переглянулись, рожи скривили, отстали от подметальщицы убогой, и к Катьке с вопросами, а та только глазами хлопает – ей и изображать ничего не надо, сразу все видно.

Вышли незваные гости из лаборатории, а Марфа невзначай со шваброй за ними. Они как за угол свернули, так сразу у молчуна голос прорезался.

«Шит!» – выругался и еще кое-что по-английски сказал.

Марфа «шит» сразу поняла, потому что кино по телику часто смотрела, и остальные слова, спасибо Таське, с трудом, но разобрала. Улыбнулась Марфа, плечи расправила: «Ушёл, ушёл, Мичурин, и вправду патриот!»

– По коктейлю? – спросил Маркус и сноровисто зазвенел бокалами.

Мы переглянулись. Маркус, давнишний член нашей тёплой компании, совершенно не умел смешивать коктейли, но проявлял в этом тонком деле такой энтузиазм, граничащий с фанатизмом, что мы не решались сказать ему, какая дрянь в результате получается.

– Да, пожалуй, – с тяжёлым вздохом протянул Вольфи. Он посмотрел на нас с вызовом – подумаешь, стошнит потом пару раз.

Мы согласно закивали: дружба дороже, тем более, что коктейли удавались Маркусу лучше всего остального. Надо поддержать хорошего, но невезучего парня. Хотя нет, с нами ему точно повезло! Карльхен опустил руку в карман, пошебуршил там и, улучив момент, сунул нам по упаковке активированного угля. Вот это друг! Маркус ничего не заметил, поглощённый своей отравительской деятельностью.

– Вуаля, – наконец сказал он, ставя перед нами поднос с бокалами. Каждый коктейль имел свой собственный неповторимый цвет.

– Франци, по-моему, ты этот особенно любишь, – заботливо произнёс Маркус, указывая на напиток ядовито-розового цвета с приткнувшейся на краю бокала клубничиной. Я изобразил улыбку и взял коктейль с подноса. Карльхену достался двухслойный сине-зелёный, который Маркус, не чуждый чувству прекрасного, нарёк однажды «Небо и трава». Я помню, как первый раз приступая к дегустации, Карльхен был обнадёжен многозначительным названием. Правда, тогда мы ещё плохо знали Маркуса. Вольфи опасливо разглядывал оставшийся на подносе грязно-бурый напиток: Маркус решил сымпровизировать, украсив своё творение маслиной.

– Ваше здоровье! – с простодушной радостью воскликнул Маркус, чокаясь с нами.

– За нас! – нестройно загалдели мы. Опыт научил нас выпивать Маркусово зелье залпом. Потом шесть таблеток уголька и, может быть, не придётся срочно нестись в туалет и корчиться над унитазом в конвульсиях.

Мы осушили бокалы. Маркус следил за нами с доброй улыбкой. Странно, но на этот раз было вполне терпимо.

– Повторить? – спросил наш друг с надеждой.

– Что ты, надо прочувствовать этот великолепный вкус! – вскричал Вольфи, хлопая Маркуса по плечу дрожащей рукой. – Хорошего понемножку!

– Не пора ли к девочкам? – хихикнул Карльхен. Мы радостно загалдели и переместились в холл. Маркус даже посуду не помыл. Может, это и к лучшему. Уникальная коллекция фужеров XVI века, доставшаяся Маркусу от предков, несла ощутимый урон после каждого омовения.

Мы вышли из особняка, сели в машину и отправились к фрау Шнайдер. Ехать было недалеко, наверное, поэтому мы когда-то и выбрали этот дом. Красное неоновое сердечко над входом призывно светило проезжавшим по шоссе путешественникам. Через час мы были уже пьяны вдрызг. В салоне царило шумное веселье, девицы хохотали как сумасшедшие. Вольфи играл на электронном пианино шлягеры 30-х годов, Карльхен подпевал дребезжащим тенорком. Маркус умилённо смотрел на парочку, время от времени вытирая скупую мужскую слезу. Дальнейшее я помню смутно. По-моему, было шампанское (гадость, гадость!), плохой коньяк и приторное вино – перечисляю по степени отвратности. По этой шкале коктейли Маркуса казались вполне ничего себе. Ещё была Паула, или Моника, или Ясмин. Кажется… Во всяком случае, потом я обязательно скажу, подмигивая приятелям:

– А славно мы погудели!

Глубокой ночью, выбравшись из сонных объятий Клаудии, Маркус завернулся в плащ и вышел на прогулку. Светила полная луна, дул мягкий ласковый ветер, в кустах, обрамляющих двор весёлого дома, что-то шуршало. Как прекрасна жизнь! Летят года, меняются правительства и длина юбок, появляется новая техника, а Frauenhaus остаётся… Он был, есть и будет. О, Маркус отлично помнил старину Шмидта, первого владельца борделя «У Сильвии». Когда же это было… М-да, давненько… А девочки очень даже ничего… Молодые, наглые. Любящие деньги и жизнь. По-своему искренние и честные. Разве можно подвергать опасности этот последний островок стабильности в потоке времени?

Маркус взглянул на часы. Пора будить товарищей, скоро рассвет. Пусть его считают глупым, неуклюжим и бездарным. Пусть они, добрые ребята, кривясь, пьют омерзительные коктейли. Им с каждым разом будет легче их переносить. И напитки уже действуют! Сегодня, как это было уже почти двести лет подряд, ни одна девушка не пострадала от клыков его закадычных друзей.

Авокада ожесточённо воткнула булавку в волосы, но шляпка всё равно съехала набекрень.

«Сдам обратно!» – подумала она, зная, что не сдаст. Стоило только представить презрительную улыбочку мадам Магнолии. Она-то сразу наденет шляпку аккуратным и точным движением. И при этом будет нарочито почтительно наклонять изящную головку: «Да, мадемуазель, одну минутку, мадемуазель. Сидит чудесно, мадемуазель!»

Булавка больно царапнула кожу, Авокада взвизгнула и схватила шляпную картонку. Пусть ехидничает мадам Магнолия, но шляпка явно с дефектом! Хватит терпеть! Мадам должна ее переделать или вернуть деньги! Пользуются тем, что она робкая по натуре! Она должна добыть подходящую шляпку! Это же в буквальном смысле венец успеха для девушки ее положения! Без шляпки на балу делать нечего. А ведь там будет принц Гранат!

Несмотря на поздний вечер, в лавке горел свет. Мастерицы работали не покладая рук – понятно, в городе готовился большой осенний бал. Авокада на секунду замерла перед резной деревянной дверью, собираясь с духом, затем схватила молоток и постучала. Долго не открывали, и решимость Авокады понемногу таяла. Она уже хотела ретироваться, но дверь вдруг тихо отворилась. На пороге со свечой в руке возникла пожилая дама, закутанная в клетчатую шаль. Маленькие темные глазки незнакомки выжидательно уставились на растерянную девушку.