Роджер Желязны - Этот бессмертный

Во-первых, цвет; назовите один. Красный? Вот берега реки этого цвета, и между ними струится зеленый ручеек с пурпурными камешками на дне. Желтый, серый и черный — город в отдалении. Здесь, на открытом поле, по обеим сторонам реки, стоят павильоны. Назовите любой цвет — они повсюду вокруг. Больше тысячи павильонов, как воздушные шары, как парики, как грибы без ножки, сверкают на голубом поле, украшенные вымпелами, с движущимися разноцветными людьми. Три ярко-лимонных моста перекинуты через реку. Река течет к тягучему морю, которое волнуется, но редко бушует. Оттуда вверх по реке идут барки и лодки и другие корабли, которые пристают вдоль берегов. Многие спускаются с неба, приземляются повсюду на голубом газоне поля. Их пассажиры двигаются среди павильонов. Это люди разного сорта и разных рас. Они играют. Они издают звуки и носят разноцветные одежды. Подходит?

Запахи растущей природы нежны, и их поцелуем приносит ветерок. Когда этот ветерок и эти запахи доносятся до ярмарки, они неуловимо изменяются. Появляется залах пыли, который очень неприятен, и запах пота, который не может быть очень неприятен, если часть его — твоя собственная. Там и запахи дыма костра, и пищи, и чистый аромат спиртных напитков. Понюхайте мир. Попробуйте его, проглотите, оставьте в своем желудке. Горите им, как человек с повязкой на глазу и альпенштоком.

Он ходит среди потаскух и кобыл, толстый, как евнух, каковым не является. У него очень странного цвета кожа, и его правый глаз — вращающееся серое колесо. Недельной давности борода обрамляет его лицо, и пятно его одежды вообще лишено какого-либо цвета. У него ровная походка. Его руки сильны.

Он останавливается купить кружку пива, подходит, чтобы посмотреть на бой петухов.

Он делает ставку на меньшую птицу, которая разрывает большую напополам, и оплачивает свое пиво.

Он смотрит на представление лишения невинности, пробует образец наркотика, отодвигает в сторону коричневого человека в белой рубашке, который пытается угадать его вес. Затем из ближайшей палатки появляется коротышка с близко посаженными черными глазами, подходит к нему, дергает его за рукав.

— Да?

Голос у него глубокий, как бы исходящий из какого-то центра внутри тела и очень впечатляющий.

— По вашей одежде я могу судить, что вы проповедник.

— Да, я проповедник, но нетеистического, несектантского толка.

— Очень хорошо. Хотите заработать немного денег? Это займет всего несколько минут.

— Что мне надо будет делать?

— Человек собирается совершить самоубийство и будет похоронен в этой палатке. Могила уже вырыта, и все билеты проданы. Но публика начинает волноваться. Исполнитель отказывается работать без соответствующего религиозного сопровождения, а нам никак не удается протрезвить проповедника.

— Понимаю. Это будет стоить десятку.

— Пятерку.

— Найдите себе другого проповедника.

— Ну, хорошо, десятку. Пойдемте! Они уже начали хлопать в ладоши и свистеть!

Он заходит в палатку, моргает глазами.

— Вот проповедник! — кричит распорядитель. — Теперь мы готовы и можем начинать. Как твое имя, папаша?

— Иногда меня называют Мадрак.

Человек замолкает, поворачивается, облизывает губы:

— Я… я не знал.

— Неважно, давайте начнем.

— Хорошо, сэр. Эй, расступитесь! Дайте пройти! Дорогу!

Толпа расступается. В палатке собралось, наверное, человек триста. Наверху сверкают огни, освещая огороженный веревкой круг земли, в которой вырыта могила. Насекомые летают в пыльных дорогах, идущих по лучам света. Открытый гроб стоит перед вырытой могилой. На небольшой деревянной платформе — стул. Человеку, сидящему на стуле, наверное, лет пятьдесят. У него плоское лицо со множеством морщин, худое тело. Глаза его слегка навыкате. На нем одеты только шорты, и у него много седых волос на груди, руках и ногах. Он наклоняется вперед и косится на двоих, пробирающихся через толпу.

— Все готово, Домлин, — говорит коротышка.

— Моя десятка, — говорит Мадрак.

Коротышка сует ему сложенную бумажку, которую тот осматривает и кладет в бумажник.

Коротышка взбирается на платформу и улыбается толпе. Затем он сдвигает на затылок свою соломенную шляпу.

— Теперь все в порядке, друзья, — произносит он, — и мы можем начинать. Я знаю, вы сами увидите, что ждали не напрасно. Как я объявлял ранее, этот человек, Домлин, готов совершить самоубийство прямо на ваших глазах. По личным причинам покидает он Большую Гонку и решил заработать немного денег для своей семьи, согласившись сделать это на людях. За его представлением последуют самые настоящие похороны в этой самой земле, на которой вы сейчас стоите. Несомненно, прошло очень много времени с тех пор, как кто-нибудь из вас видел настоящую смерть, и я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из присутствующих хоть раз видел похороны. Поэтому мы почти готовы передать это наше представление в руки проповедника и мистера Домлина. Похлопаем им обоим.

Из тента доносятся звуки аплодисментов.

— … И последнее слово предостережения. Не стойте слишком близко. Мы держим наготове пожарных, несмотря на то, что каша палатка обладает полной огнестойкостью. А теперь все, начинаем!

Он спрыгивает с платформы, и Мадрак восходит на нее. Мадрак наклоняется к сидящему человеку, в то время как рядом с ним ставят жестянку с надписью «ВОСПЛАМЕНЯЮЩЕЕ».

— Вы уверены, что хотите этого? — спрашивает он сидящего.

— Да.

Он глядит человеку в глаза, но зрачки последнего не расширены и не затуманены.

— Почему?

— По личным причинам, отец. Я бы предпочел не говорить об этом. Причастите меня, пожалуйста.

Мадрак кладет свою руку на голову человека.

— Если я только буду услышан чем-нибудь, что может прислушаться, если это вообще имеет значение, я прошу, чтобы ты был прощен за все, что мог сделать и не успел сделать и что требует прощения. Соответственно, если не прощение, а что-то другое будет необходимо, чтобы принести тебе хоть малейшую пользу после того, как ты погубишь свое тело, я прошу, чтобы это другое оказалось полезным тебе. Я прошу об этом, являясь посредником между тобой и тем, что может быть не тобой, но что может получить выгоду в том, чтобы ты получил как можно больше благ, и на что может повлиять эта церемония. Аминь!

— Спасибо, отец!

— Как прекрасно! — рыдает толстая женщина с голубыми крыльями в переднем ряду.

Человек по имени Домлин поднимает жестянку с надписью «ВОСПЛАМЕНЯЮЩЕЕ», отвинчивает крышку, поливает себя с головы до ног.

— Есть у кого-нибудь сигарета? — говорит он, и коротышка протягивает ему одну.

Домлин сует руки в карман своих шорт и достает зажигалку. Затем он останавливается и смотрит на толпу. Кто-то выкрикивает: