Raptor - Тенебрариум

Что характерно, останавливало меня вовсе не чувство сомнения. Полагаю, что с ним бы я справился легко. Крест на моей альтернативной идее ставило Хо, прячущееся внутри меня. Пока оно со мной, путь в новый, чудесный мир мне заказан. Даже если сёстры меня с ним выпустят (а они вряд ли на это пойдут), то протащить с собой этот чуждый новому миру элемент, означает, поставить под угрозу стабильность и безопасность колонизируемой Терра Новы. Неизвестно, как Хо себя там поведёт, да и какая разница? Оно там чуждо. Ему там нет места. Нет, я не позволю этому существу прямо, или косвенно навредить моим друзьям.

Собственно, в подобных мыслях я и пребывал в течение последующей пары дней. Очень хотелось воспользоваться временем этой передышки для общения со своими друзьями, ведь если я покину Апологетику, то больше никогда их не увижу. Я знал, что время от времени они приходят к моей комнате, но заходить не решаются, ожидая, когда я их приглашу войти. Но я не приглашаю и они уходят. Они не беспокоят меня, очевидно, ощущая, что со мной что-то не так, и что мне необходимо побыть одному. Никто не пытается нарушить моё подозрительное молчание. Даже Флинт. Никто не заходит ко мне, кроме равнодушной Лигриль, приносящей мне еду два раза в сутки.

Может быть следовало перебороть себя, и поговорить с ними, однако я боялся, что это общение окончательно перевесит чашу весов в пользу предложения Эвилона, против которого неистово сопротивлялся мой разум. Особенно сильно меня тянуло к Райли. Я с трудом удерживал себя, чтобы не пойти к ней, но оставался на месте. Увидев Райли, я бы точно не выдержал, и свернул не туда. Поэтому я желал, для начала, твёрдо определиться с выбором, а уж потом выходить на контакт с друзьями.

С выбором я определился, хоть он и был труден. Конечно, альтернатива была заманчивой, но слишком нереальной. У меня есть свой дом, свой мир, из которого я ушёл. Плохой он, или хороший — но он мой. И мне не нужно ловить журавля в небе, а нужно просто признать, где моё истинное место. Убьют меня на периметре? Да и пусть убивают. Я устал метаться внутри Тенебрариума. Пора заканчивать свою одиссею.

День проводов начался очень рано. Прошлым вечером Райли выпустили из медицинского блока, и она сразу пришла ко мне. Подруга всё ещё была с повязкой, но синяки и царапины на её теле почти исчезли. Райли не стала спрашивать, почему я её не навещал. Упреждая этот вопрос, я сам извинился, сказав, что хотел дать ей отдохнуть от всего. Но она не держала обиду.

Полночи мы с ней пробеседовали. И я наконец смог излить ей душу, по поводу своих подозрений, предложения Эвилона и задания Элекена.

— Какой им смысл тебя убивать? — ответила она. — Если ты принесёшь им то, что они хотят. Думаешь, что твой куратор настолько вероломен?

— Кто же его знает.

— Может так оно и будет. Но ты хотя бы попытаешься.

— Согласен с тобой. Ну а что ты думаешь по поводу слов апологета Эвилона? Вдруг он прав?

— Я не могу оспаривать слова верховного апологета. Если он так сказал, значит возможность действительно есть…

— В таком случае, перспектива очень заманчива. Представь, — я взял её за руку. — Мы с тобой будем вместе! Всегда!

Райли улыбнулась.

— Да. Было бы здорово. Я бы тоже этого хотела. Но, Писатель, пойми, всё это просто фантазия. Тебе там не место. Ты должен жить среди своих. Среди людей. Только здесь, на Земле, ты будешь счастлив. Я знаю это потому, что прочитала тебя.

— А не потому ли, что ты сама не веришь в это будущее? — искоса взглянул на неё я.

— В том числе и потому, — ничуть не смутившись ответила она.

— Значит ты тоже…

— Не только я. Многие из нас, в глубине души…

— И вас это не напрягает?

— А почему нас должно это напрягать? Это наш путь. Наша жизнь. У неё есть начало и должен быть конец. Что будет дальше — роли не играет. Главное, что есть сейчас. Кто-то лелеет мысли о счастливом переселении. Как Флинт, например. А кто-то просто живёт, выполняя предначертанное.

– 'Выполнять предначертанное?' То есть, жить по шаблону?

— Почему ты удивляешься? Разве у людей жизнь проходит иначе? Вы тоже рождаетесь, живёте и умираете, не зная, что вас ждёт после смерти. Но при этом вы упорно выполняете то, что вам предначертано: учитесь, развиваетесь, обретаете опыт, создаёте семьи, рожаете детей и, перед тем как уйти, передаёте потомкам своё наследство. Хочешь сказать, что это бессмысленно?

— Не знаю. Я так этого и не понял. Наверное, я до сих пор не повзрослел.

— Тогда сейчас самое время повзрослеть, милый.

Глядя на Райли, такую близкую и родную, я постоянно ловил себя на мысли, что не представляю, как буду завтра с ней прощаться.

И вот наступил последний день моего пребывания в Апологетике. Прощаться с ребятами мне не хотелось. Было желание тихонько улизнуть с утра пораньше, чтобы не видеть никого из друзей. Долгие проводы — долгие слёзы. Но так, 'по-английски' уходить было бы очень неприлично и бессовестно с моей стороны, учитывая, сколько добра они для меня сделали. Следовало поблагодарить товарищей за то, что были со мной, учили, помогали и постоянно спасали. Как бы горько мне ни было с ними расставаться.

В моей комнате не было окна, и я не видел рассвета, но почувствовал его приближение каким-то сверхъестественным чутьём, и поднялся, аккуратно заправив кровать. Вещи уже были собраны. Я сидел и думал, как выйду к ним. Я знал точно, что они меня ждут, что хотят попрощаться со мной, но не решаются, понимая мои чувства.

Здесь мне опять помогла чуткая Райли. В дверь тихонько постучали. Я вздрогнул и повернул голову, полагая, что это Лигриль, или кто-то из верховных апологетов. Но в комнату неожиданно вошёл Флинт.

— Грустишь? — спросил он с улыбкой.

— Нет, всё нормально, — ответил я, и с трудом затолкал обратно в нутро подкатившие слёзы. — Да кому я вру? Я чувствую себя ужасно, дружище.

Не в силах больше сдерживать эмоции, я подошёл к Флинту и крепко, по-братски его обнял, хлопая по спине.

— Иди сюда, лысый чёрт! Идём, сядь. Посиди со мной.

— Писатель, так нельзя, — в голосе Флинта я впервые услышал сочувствие и грусть. — Твои чувства за двое суток затопили весь этаж. К двери невозможно подойти от тоски, которую ты источаешь. Райли сказала, что сумеречники обещали тебя выпустить. Это же отличная новость. Значит ты вернёшься домой. Надо радоваться, а не тосковать.

— Флинт, я не могу. Я слишком привык к вам. И к тебе в том числе. Хоть ты и козёл, но ты самый лучший козёл в мире!

— За козла ответишь, — погрозил он, и мы рассмеялись.

— Я буду скучать по тебе, Флинт.

— Я по тебе тоже, Писатель. Но слишком не обольщайся. Долго скучать не буду. Как только меня отправят в новый, чудесный мир, мне уже будет не до тебя, извини.