Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)

– Очень хорошо. Я вижу развитие событий так: Мухину – она же Юлия, да? – так вот, Юлию попытаются всего лишь ввести в транс, не более. Сам ритуал проведут после того, как подготовят ее, не раньше. И таким образом, чтобы максимально обеспечить себе алиби. Вы должны будете внимательнейшим образом отфиксировать всех присутствующих, постараться выявить их сущности и просмотреть состав преступления по максимуму. После шабаша вести девушку постоянно, когда Старый попытается провести ритуал – мы его возьмем. В случае чего, звонить сразу мне. Вопросы есть?

– Никак нет, Мартин Янович. Разрешите идти?

– Идите, Глеб. И если эта девушка дорога вам – а судя по тому, как вы краснеете, я вижу, что это так, – постарайтесь не выпускать ее из виду ни на минуту. Не давайте ей войти в транс. Удачи!

Щелкают каблуками яловые сапоги. Сизая дымовая завеса скрывает хозяина кабинета, оставшегося один на один с портретом человека с бородкой клинышком, в фуражке и с жестким лукавым прищуром.

– Девушку из маленькой таверны полюбил суровый капитан, – завывает высокий студент в очках. Нараспев, медленно и величаво он декламирует строчки – плод его буйной фантазии, посвящение хозяйке праздника. Правда или нет, не важно. Гости сидят, придавленные ритмом и рифмами. Тихо слушают про «девушку с глазами дикой серны и румянцем ярким, как тюльпан».

Уже наполовину съедены королевские запасы ветчин, колбас и сыров. Уже только парочка скелетиков на блюдах отмечают места, где еще недавно гнездились молочные поросята в яблоках. Да что поросята! Собравшимся, судя по всему, надо было готовить не поросят, а коней в яблоках – а то и слонов. Да, слон в яблоках – это как раз то блюдо, которое она решила приготовить в следующий раз, собрав такую же компанию.

А ведь еще совсем недавно Юлочка искренне считала, что накрывает столы с шиком. Собирались в основном только свои – соседи и знакомые, приятели. Но черноморцы остаются черноморцами, будь они хоть в доску свои. Да, они, кто как мог, участвовали вскладчину, несмотря на Юлочкины протесты: они выставили и самогонку, и шпиг, и форшмак, и неизменных бычков маринованных, бычков тушеных, бычков печеных и бычков жареных в томате, без которых не обходятся в Черноморске соседские посиделки со времен доисторических.

Да, все дружно тащили столы во дворик, и веселый гомон расстановки и раскладки блюд создал неповторимую атмосферу праздника, предчувствия чего-то чудесного и необычного: «чего-то один раз».

Сапожник Блох даже подарил Юлочке новые сапожки: с красным сафьяновым верхом и надежной твердой подметкой. Не скоро износятся эти каблуки! Тетя Софа расстаралась и притащила откуда-то настоящий гавайский ром: целый ящик. Он стоял пока еще нетронутый, как неприступная крепость и символ благоденствия, – рядом с огромнейшим самоваром, купленным на рынке за сумасшедшие деньги. Самовар гордо выпячивал медали и старательно пыхтел.

Все так. Но как только гости сели за стол – о, можно было подумать, что добрых соседей подменили. Первые полчаса слышалось только клацанье челюстей, да перестук вилок и ножей, да звон бутылок и стаканов, да какие-то утробные звуки, заставляющие содрогнуться и вспомнить о волчьем пиршестве, а не о дружеском застолье.

Впрочем, когда первый голод утолен – пришла очередь поглощать пищу духовную. Студент Яша, лестница налево от Юлы, поправил очки и затянул балладу про то, как капитан влюбился в официантку: «полюбил за пепельные косы, алых губ нетронутый коралл – в честь которых пьяные матросы поднимали не один бокал!»

Следует предложение немедленно выпить за «именинницу». Хотя никаких именин у Юлочки нет, все с энтузиазмом наполняют и опорожняют стаканы. Яша поправляет очки и с придыханием продолжает, раскачиваясь:

Постепенно ритм завораживает. Гости начинают раскачиваться в такт вместе со студентом. Толстый Ратте, заведующий крупным универсамом, по-крысиному собирает крошки с усов и махает головой в ритм. Блох нелепо подпрыгивает на месте. Почтенный старичок Марк Анансиевич довольно жмурит глазки и масляно смотрит на Юлочку.

Сама Юла чувствует себя не очень уютно – но месмерические волны охватывают и ее, заставляют раскачиваться вместе со всеми. Щеки горят румянцем, грудь вздымается так высоко и тяжко, что темный ореол вокруг левого соска становится виден из глубокого выреза новенького платья. Платье чуть мало, Юла вся в нем – как на ладони, и оно сдерживает дыхание. И ей кажется уже, что не с детства знакомый Яша, а человеческого роста змей с очками на чешуйчатой шкуре шипит ей прямо в ухо эту слащаво-горькую историю о страсти и смерти, лаская хвостом изгибы ее тела, продвигаясь от талии к бедрам, ниже, еще ниже…

Змей раскачивается, в его очках отражаются последние лучи умирающего солнца – багряные, страшные. Они рассказывают, как обманчив мир, как коварен и непостоянен он, как хорошо и спокойно забыть обо всем, забыться, уснуть. Уснуть и видеть сны.

Почти в экстазе, высоко – на грани визга заканчивает студент эти вирши: «И никто не понял из таверны, даже сам хозяин кабака – девушка с глазами дикой серны бросилась в пучину с маяка».

Молчание. Некоторые слабонервные Юлины подружки рыдают от наплыва чувств, от тоски по несбывшемуся, от мечты о недостижимом. Все, кажется, потрясены. Сама девушка готова идти за суровым красавцем-капитаном куда угодно, только позови.

Но ее новый знакомый, не вставая с места, заявляет, что тоже хочет почитать стихи собственного сочинения. И, не ожидая одобрения собравшихся, начинает:

Незатейливый текст действует, как пороховой заряд. Примолкшее в думах общество взрывается смехом. Блох хлопает студента по худому плечу так, что очки чуть не слетают в чашку с бычками:

– Смотри, Яшка, таки довыпендриваешься!

Яша долго откашливается, не находится с ответом. Юла хочет вступиться, но безжалостный новый знакомец продолжает с выражением:

Это уже явно в ее огород камешек. Уж никак не ожидала «именинница» такого подвоха от Глеба, который фактически спас ее от такого же, как в куплете, трагического окончания коммерческой карьеры. Если не худшего. Почему, за что он с ней так? Может, он пытается отвлечь ее мысли от романтической баллады про капитана и его любовь? Может, это означает, что Юла небезразлична новому гостю? Ее мысли лихорадочны, быстры. Их прерывает писк Ратте: