Сергей Свидерский - Тайна казачьего обоза

— Не захотел денег, — зарычал Косиндо, — не получишь ничего.

Юноша ловко сполз с пенька и, сидя, начал отползать, видя, какой оборот принимает ситуация. Он хотел подняться на ноги, но что-то будто прижало его к земле. И движения мужчины стали замедленными. Однако, это не помешало ему настигнуть юношу.

Защищаясь руками, Айсен закричал:

— Хорошо, хорошо! Дай десять тысяч!

Глаза Косиндо превратились в сплошные щелки. Настигнув юношу, он схватил его за шею крепкими пальцами. Раздался хруст позвонков. Тело сразу обмякло.

Отшвырнув юношу, превратившегося в мешок с костями, Косиндо собрал камни. Вытер их о рубашку. Рассмотрел на свет, любуясь первородной не огранённой красотой. Затем заботливо очистил скульптуру от грязи, восхитился сообразительностью древнего мастера, сумевшего почти на виду спрятать драгоценности, и интуитивно уложил на свои места бриллианты. Теперь им овладел вопрос, постоянно терзавший русскую интеллигенцию девятнадцатого века, но со сноской на текущее время — что делать?

Что делать дальше?

…задолго до того, как эти суровые и красивые земли заселили живущие ныне эвены, эвенки и якуты, обитали на этой территории многочисленные племена. Окружающий мир они делили на Верхний мир, где обитали божества и духи, и Нижний, населённый людьми. Правил этими мирами Верховный бог Бойон-Айма — Порождающий жизнь. Обитатели Верхнего мира делились на две группы: схелы, светлые, и дойры — тёмные. Дух соперничества, кто будет владеть Нижним миром, присутствовал в их отношениях, поэтому и те, и другие постоянно жили среди людей. Но цели преследовали разные.

Схелы обучали людей охоте, рыбной ловле, земледелию, строительству жилья, разводить и сохранять огонь, отыскивать руду и плавить металл. Дойры подходили с другой стороны, они прививали людям лень, ложь, зависть, хитрость и коварство.

Схелы и дойры не скупясь, сеяли семена, которые попадали на благодатную почву и давали обильные всходы.

Борьба за Нижний мир не прекращалась ни на минуту. Однажды схелы, довольные успехами, ненадолго отвлеклись и потеряли контроль над своими территориями. Этим воспользовались дойры. Мир в одночасье неузнаваемо изменился. Знания, полученные людьми от схел, дойры обернули против них. Мир погряз в грехе и погрузился в сумерки.

Бойон-Айма наблюдал с высот Верхнего мира за действиями духов. Кое-что ему не нравилось, большинство было по душе, но случившееся разгневало его. Рассерчал он на людей. Повергла в уныние слабость духа и веры. Тотчас послал он на Нижний мир своих слуг для наказания провинившихся.

Беды и несчастья обрушились на головы людей. Землетрясения, наводнения, ураганы и пожары следовали одно за другим. Устали люди от непрекращающихся бед и обратились с мольбой к Верховному божеству Бойон-Айма, чтобы он смилостивился над ними и прекратил их мучения. Но Бойон-Айма думал иначе. Посланных бед ему показалось недостаточно для наказания. Решил он уничтожить всякую живую тварь на земле и поселить на обновлённой, очищенной территории новых людей. Для этого создал он огромную гору-чистилище, пожирающую души людей и их скверные наклонности. И назвал её Дьулаанхайа — Свирепая гора.

Разместил Бойон-Айма эту гору между Верхним и нижним миром. Подножие её, пышущее жаром, опиралось на землю широким основанием; вершина, окружённая толщей грозовых туч, терялась в растревоженном небе. Кипела почва, и лились реки раскалённой магмы. Клокотало небо, молнии прорезали его и проливались огненные дожди.

Прознал про замысел Бойон-Айма старый ворон и поспешил прямиком к нему и обратился, предложил не спешить с наказанием, подумать. И привёл следующий аргумент — частый гребень вычёсывает выпавшие и здоровые волосы. Не внял старому ворону Бойон-Айма, остался твёрд в своём намерении.

Следом за вороном приползла змея к трону Бойон-Айма и свернулась клубком у его ног. И сказала она, что буря в лесу валит сухостой и крепкие деревья. Подумай, продолжила змея, ты, которого зовут Порождающий жизнь, разве можешь быть несправедливым, стоит ли спешить с карой и поступать с людьми так же, как буря с лесом.

Поразмыслил Бойон-Айма и согласился с вороном и змеёй. Пообещал, накажет виновных.

Ударил затем посохом в землю Бойон-Айма. Раскололась она. Посыпались в разломы провинившиеся. Души покинули тела и устремились к Дьулаанхайа.

Скрылось солнце за тёмными тучами. Погрузился мир во мрак.

Тяжкий стон и вой стояли повсюду три дня и три ночи. Поглощала своим ненасытным чревом Дьулаанхайа грешные души.

На четвёртые сутки земля очистилась. Прошёл тёплый дождь. Встало над обновлённым миром яркое солнце.

В свете дня Дьулаанхайа становилась невидимой. С наступлением сумерек проступали её мерцающие контуры на фоне звёздного неба.

Некоторое время ещё видение горы появлялось по вечерам, как строжайшее напоминание о возмездии за грехи оставшимся людям и с окончанием ночи растаяла в тающем зареве пламенеющего рассвета.

Алексей Семёнов закончил рассказ, но Пётр не успокоился.

— И это всё? А? — пытал он рассказчика. — Или что утаил?

Раздался смех. Братья Темники в открытую рассмеялись.

— Петро, ты ему что, поверил? — подавляя смех, спросил Аркадий. — Ты Лёшку-то слушай, слушай!.. Бахарь он ещё тот, такого понарасскажет…

Семёнов серьёзно ответил Аркадию.

— Не нравится, не слушай.

Но Петя не отставал.

— Лёш, а откуда тебе это известно?

Семёнов помолчал несколько минут.

— Всегда интересно, чем жили люди до прихода христианства, — ответил он. — У народа спрашивал, мне отвечали. Это, Петя, как в Библии: стучите и вам отворят. Вот я и стучал, мне отворяли. Я спрашивал, мне отвечали.

В накат, утюжа жидкое тесто реки плоской грудью в каменистый берег уткнулись носами катера и резиновые лодки; поодаль курсировали водные мотоциклы, нагоняя на сушу унылую волну.

Из катеров и лодок, скрипя подошвами высоких ботинок по голышам, высыпала группа юрких, как обезьяны, смуглолицых, раскосых, с коротким ёжиком чёрных волос, невысокого роста вооружённых мужчин в камуфляже. Они крепко сжимали автоматы, гранатомёты и снайперские винтовки, за спинами компактные рюкзаки, на поясе — армейские ножи. Бойцы быстро выстроились в две шеренги и обратили взгляды на одну лодку. В ней сидел, помимо водителя, сухопарый мужчина с тростью в руке. Жёсткий, властный взгляд прищуренных карих глаз на смуглом высушенном лице выдавал в нём командира.

Не поворачивая головы, он окинул строй скользящим взором и, коротко крикнув, издал команду резким, гортанным голосом.