Евгений Филенко - Объемный взрыв

– «Кетлагг», не так ли? – хладнодушно осведомился он, опустив руку на эфес личного оружия. – Я ожидал, что первый ход сделает «Безликий». Право, дерзец… Жаль, что мы пока не имеем возможности его как следует проучить. Что-нибудь слышно о тральщиках Федерации?

– По нашим расчетам, первый тральщик прибудет в течение получаса, мессир, – отвечал инженер Янахетаарору, стоявший по правую руку от командира, в таких же ослепительных одеждах, но, согласно уставу, с непокрытой головой. – Второй ожидается прибытием в течение часа.

– Полчаса, час… – сказал легат Хештахахтисс с досадой в голосе. Кончик его хвоста нервно подрагивал, но тут уж ничего нельзя было поделать: хвост жил собственной жизнью, весьма эмоционально насыщенной, и выступал безжалостным и безошибочным индикатором внутреннего состояния его обладателя; считалось хорошим тоном не придавать значения его эволюциям или, по крайней мере, делать вид. – Нам определенно следовало настоять на своем плане операции. Все бы значительно упростилось.

– Люди иногда бывают самонадеянны сверх меры, – кивнул инженер. – Но это их операция…

– Внимание, мессиры, – возгласил легат Хештахахтисс, значительно откашлявшись. Хвост его ходил ходуном. – Прошу приготовиться к отражению атаки. Мы ведь не имеем намерений позволить этим варварским снарядам испортить обшивку нашего судна, не так ли?

Защитное поле ярхамдийского корвета вполне могло выдержать прямое попадание эхайнских торпед, а затем поглотить либо рассеять чудовищную энергию взрыва… почти всю. Но вступать в игры с гравитацией никто не хотел.

– Гасить игрушки! – скомандовал легат.

Дисторсионные эмиттеры «Белого Змея» захватили в прицелы несущиеся в его сторону торпеды и накрыли одним импульсом обе цели.

Теперь это были два куска металла с мертвыми интеллектронными цепями и вымороженной начинкой, которую можно было резать, ломать и при желании намазывать на лепешку, но никак не взрывать ею планетарные цели.

Воткнувшись тупыми рылами в защитное поле, торпеды окончательно утратили всякое представление об изначальной цели и отправились в неуправляемое странствие вокруг Троктарка, пока гравитация не склонит их к беспочетной кремации в верхних слоях атмосферы.

– Мы несколько отвлеклись, мессиры, – заметил легат Хештахахтисс ровным голосом; хвост его выписывал умиротворенные восьмерки. – Что там с нашими коллегами-панбукаванами?

– Нет поводов для беспокойства, мессир, – отозвался по ЭМ-связи суб-легат Итиуцэсуоннэ, командир второго корвета «Ослепительный Оскал». – Я в состоянии о них позаботиться. Если, разумеется, они не справятся сами.

– Прошу обозначить вашу заботу с предельной деликатностью, мессир, – строго наказал легат Хештахахтисс. – Эти юные расы такие ранимые…

В десантных отсеках обоих «сетчатых ныряльщиков» грохотало и лязгало оружие, щелкали пластины доспехов, проносились отрывистые команды. Шла активная и воодушевленная подготовка к абордажу.

– Этой штукой сюда, – весело руководил хорунжий Мептенеру, – нажми, Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица.

– Подбородком, – пояснял страдалец Фабер, совершенно уже упав духом.

– Да, – не прекословил хорунжий. – И сразу выдвинется щиток, эту штуку от фронтального поражения. Прикрывающий. Хорошо, у тебя получилось. Ты ведь за то, что я перехожу на «ты», обижаться станешь нет, Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица?

– Не обижаться стану, – бурчал Фабер, ворочаясь внутри скафандра. – А как сделать, чтобы в задницу не дышало?

– В задницу дышать обязано! – заверил его хорунжий Мептенеру. – Воин с потной задницей не заслуживает самоуважения! Также это возвращает ему ощущение реальности мира, правда ли не? Теперь оружие, движениями следи за моими, Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица…

На посту же управления было темно и тихо. Пилоты-панбукаваны, с непонятным для стороннего глаза разделением функций, общались на собственном языке, таком же непонятном для непосвященных. Язык этот состоял из щелчков, издаваемых сочленениями ротовой полости, из звонкого клацания зубами и жестов. Смысловое назначение последних оставалось загадкой, поскольку ни один пилот не смотрел на другого, а неотрывно пялился на экраны своего сектора. Возможно, они служили для самоуспокоения или выражения личных эмоций, иного выхода которым не допускалось…

Эхайнская торпеда со «Швирабарна» была выпущена с умыслом, можно даже сказать – с фантазией. Все же, не напрасно каптор-два Туннарлорн считался лучшим в своем выпуске военно-космической академии.

Ну да, «ныряльщик» мог легко уклониться, чуть прикрывшись полем, чтобы опасная тварь прошла вскользь, чем значительно сэкономил бы ресурс своей активной защиты… но вскользь – значит точнехонько в «Стойбище», в самую середку этого рукотворного чудовища. И тогда всем планам десантников, вне зависимости от того, в чем именно они заключались, приходил скорый и позорный трындец. Следовательно, «ныряльщик» принужден был принять удар на себя. И никакая «глушилка» ему тут уже не помогла бы.

Ну да, ничего не стоило погасить торпеду точно так же, как это было проделано с теми, что обрушились на «Белого Змея». А заодно, между делом, тем же импульсом вырубить и системы самого «ныряльщика», вместе с защитными полями. И превратить его в легкую добычу… нет, не добычу даже – в мишень для очередного залпа.

Конечно, тут вновь на первый план всплывает нравственная дилемма. Гасить, все же гасить штурм-крейсеры со всеми потрохами, с торпедами, полями и гравигенераторами, решая при этом все свои проблемы, но принимая на свои бессмертные души бремя вины за эхайнские экипажи, обреченные на огненную гибель в атмосфере Троктарка.

Или продолжать рискованную игру до тех пор, пока не останется иного выбора. В слабой надежде, что выбор останется всегда.

«Война есть война, но воевать надлежит красиво», – подумал суб-легат Итиуцэсуоннэ и обратился по ЭМ-связи к пилотам «ныряльщика», намереваясь предложить им помощь и прикрытие.

Те не ответили. Они вообще порой вели себя несколько странно: игнорировать общение с союзниками было для них в порядке вещей.

– Что за мальчишество! – осуждающе заметил суб-легат, звонко хлестнул хвостом по палубе и отдал приказ без санкции развернуть поле «Оскала» на траверзе ближайшего «ныряльщика», тем самым значительно усилив активную защиту, а деликатность по отношению к самооценке молодых рас предав забвению.

Между тем пилоты «ныряльщика» в гробовой тишине перещелкали тактико-этическую задачку между собой. Затем все трое, по-прежнему не глядя друг на друга, совершили вращательные движения длинными пальцами над головой.