Евгений Филенко - Пламенная кода

Ухмыльнувшись, Кырханг разжал громадные кулаки и выложил на стол перед собой два ребристых, в пористой кожице, фрукта.

– Это сирингийские хризоны, – пояснил он. – Не самая адекватная замена цитрусам, но у вас все едино нет выбора. А это, – продолжил он, упреждая очередной кратовский вопрос, – нож. Эхайнский, керамический, из личного арсенала мастер-сержанта Сэтьятунда. Основную часть боекомплекта наш новоиспеченный гражданский инструктор употребил по назначению, но кое-что сохранил… так, на крайний случай. Поскольку означенный крайний случай, позволю себе легкий каламбур, так и не случился, мастер-сержант презентовал его мне. На память. Полагаю, я нашел ему наилучшее применение.

– Это ведь не то, чем вы?.. – с громадной осторожностью начал было Кратов.

– Разумеется, нет, – поморщился Кырханг, ловко, если принять к сведению недостаток света, кромсая фрукт на аккуратные ломтики. Должно быть, он был достаточно подготовлен по прежнему своему роду деятельности, чтобы видеть в темноте. – То был хоманнарский боевой нож, и я его оставил на месте. Так что у нас со светом?

Кратов распутал жесткую ткань, сходную с мешковиной, в которую кому-то пришла фантазия вплести серебряные нити, и взглядам явилась ощутимо хрупкая перламутровая раковина Какхангимархского Светоча. Он поднес к устью реликвии загодя приготовленную зажигалку, и Светоч ожил, налился внутренним сиянием, выбросил огненные плети.

– Гм, – сказал Кырханг с сомнением. – Вы уверены, что нашли этой эхайнской святыне подобающее применение?

– Это воинская реликвия, – напомнил Кратов. – Она освящала собой самые простые солдатские радости. А что может быть проще поминовения павших боевых товарищей?

– Никакие они не товарищи, – сказал Кырханг. – Ни мне, ни тем более вам. Но умерли они прекрасно.

– Не чокаясь, – напомнил Кратов.

– У нас так же.

Они выпили по полной. У сирингийского хризона был нежный, ни с чем известным не сравнимый вкус, который трудно гармонировал с грубоватым букетом ординарного коньяка.

– О чем станем говорить? – осведомился Кырханг. – У людей ведь принято скрашивать выпивку беседой. Или наоборот?

– Смотря чего больше, – усмехнулся Кратов.

– Мы с вами взрослые люди, – сказал Кырханг. – Если вас не коробит такое вполне таксономически выверенное обобщение… И вы не успокоитесь, пока не заговорите со мной на эту больную для вас тему.

– Пожалуй, – согласился Кратов. – Но для этого придется выпить еще по одной.

– С готовностью. – Кырханг поглядел на него испытующе. – Тоже не чокаясь?

– Я там не был, – пожал плечами Кратов, – и я не судья. В конце концов, это ваш собственный крест, вам его и нести.

Стаканы бесшумно соприкоснулись краями.

– Еще раз, – сказал Кратов. – С самого начала.

– Вряд ли я добавлю что-то новое.

– Зачем вы убили их?

– Это были убийцы, они пришли убивать, они убивали и знали, что им противостоят такие же убийцы. Кто я такой, чтобы разочаровывать их? Убийца убил убийц. Только и всего. Хоманнары лишь получили то, чего заслуживали. – Кырханг задумчиво разглядывал дольку хризона на просвет в пламени Светоча. – Меня ведь не депортируют из-за этого… гм… инцидента обратно в Эхайнор?

– Звучит банально, но вам придется жить с этим. В Эхайноре никому и в голову не пришло бы упрекнуть вас за содеянное. На той же Сиринге рано или поздно вы сами начнете задавать себе неприятные вопросы.

– Я справлюсь. Сознательно или по искреннему неведению, вы недооцениваете сложность организации эхайнской психики… да и человеческой, подозреваю. Всякая личность полимодальна, и у всякой модальности свои особенности взаимоотношений с окружающей реальностью. Конечно, я упрощаю картину, но… той части моей личности, что условно носит имя «Кырханг оррэ Монкаузи», будет нетрудно найти естественные оправдания и впредь не огорчаться. Той же части, что столь же условно именуется «Алекс Тенебра», об этих душевных коллизиях знать вовсе не обязательно… О черт! – вдруг произнес он, словно бы вдруг потерявшись. Теперь во взгляде эхайна читалась озабоченность. И эмоциональный фон вдруг, словно по мановению волшебной палочки, изменил окраску: от прежнего благодушия не осталось и следа, а на его место заступила тревога. – О дьявол!.. Только не пытайтесь размышлять на эту тему дольше, чем следует, доктор Кратов. Просто забудьте о случившемся.

– Не могу, – сказал тот, разливая коньяк.

– И напрасно. У меня нет шансов напоить вас до такой степени, чтобы заручиться вашим согласием, не говоря уже о том, чтобы у вас напрочь отшибло память.

Они неспешно, делая поправки на легкую утрату координации, чокнулись и выпили.

– Будьте вы неладны, Кырханг, – вдруг сказал Кратов, тщательно жуя ломтик сирингийского фрукта. – Я сразу заподозрил недоброе. А вы захмелели и проболтались. Стало быть, вы взяли на себя…

– Стоп, – свирепо сказал Кырханг и выставил перед собой широкую, как печная заслонка, ладонь. – Стоп, Консул! Я-то смогу с этим жить. Какая мне на хрен разница… больше или меньше… В крайнем случае, пигрины мне помогут, мои добрые славные пигрины. Не нужно, чтобы с этим жил кто-то другой .

– Бедная девочка…

– Она здесь ни при чем, – сказал Кырханг, напрягся и старательно помотал пальцем перед носом у Кратова. – Запомнили? Ни. При. Чем. Вы ее втянули в грязное дело. Не нужно было делать этого. И не говорите, будто не ожидали, что все закончится кровью и смертью. Ни за что поверю, будто вы дурак. В особенности – наивный дурак. Вам и держать ответ, когда высшие силы призовут всех на последний суд. Ну, и мне, разумеется, потому что я расставил последние точки в этой темной истории. Будьте покойны, я найду, что сказать в свое оправдание. А здесь, в этом мире, я буду говорить то, что и говорил уже. Либо молчать. Кстати, вы тоже будете молчать. Все равно, как было совершенно справедливо замечено, вы там не были, а вашими нелепыми домыслами можете подтереться…

– Бедная девочка, – снова пробормотал Кратов. – Она всегда этого боялась, всегда боялась своего собственного могущества.

– Ерунда, – отмахнулся Кырханг. – Почему я не боюсь? Потому что я видел ее в деле. Она из породы ангелов. Ангелы прекрасны! Но вы, как мне представляется, не слишком сведущи в ваших же священных книгах, почитайте на досуге. Про ангелов там много любопытного… «и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла…» [11]Ну так вот: я хочу, чтобы это осталось здесь, между нами. Если у кого-то, как и у вас, возникнут вопросы, я буду все отрицать. Мне не привыкать к играм в тотальное отрицание. Я вообще здесь посторонний и, как представляется, ненадолго. Мы, эхайны, слишком спешим жить и умирать… Вопрос в том, что вы, человечество, намерены делать в изменившейся ситуации, когда в ваш мир явились ангелы, во всей своей красе и силе.