Захар Петров - Чистилище

Ещё до открытия внутренней гермодвери в Шлюзовую, Архимед возрадовался. Слабые ментальные способности, которым обладали каждый из цестод, подсказали, что за дверью ждёт другой цестод. Последнего собрата он видел года четыре назад: в этот незабываемый день его посещал один из Высших – прекрасное сверхчеловеческое создание, пришедшее к нему без какой-либо одежды прямо с Поверхности, чтобы поставить задачи на ближайшие несколько дней.

Рухнувшую ему прямо в руки Дашу он затащил в свою каморку – девушку он сразу признал как одну из цестод – именно в ней сидел родитель его хозяина. Весь день девушка не могла встать с топчана – судороги от дикой физической нагрузки сводили ей ноги. Но всё же, в перерывах между его выходами из каморы для того, чтобы пропустить людей на Поверхность и обратно, записать соответствующее передвижение в журнал, она рассказала ему о своей жизни и трагических событиях в Госпитале.

А ночью, когда Шлюзовой никто не пользовался, он вывел Дашу на Поверхность. Очередного открытия гермодверей никто не заметит – он сам изменил им же разработанную ещё до обращения схему сигнализации; и теперь она позволяла, когда надо, открывать дверь без сработки. Им же были припасены гермокостюмы – так посоветовал Высший Цестод на случай необходимости эвакуации кого-то из Улея. Как всё таки он оказался предусмотрителен.

4.

Вера могла бы быть удовлетворена. Пока что всё шло даже лучше, чем было запланировано. Оправдались её предположения, сформировавшиеся ещё до ареста Вась-Вася на счёт того, что соучастницей доктора является медицинская сестра, которую медперсонал Госпиталя давно считал фавориткой великого хирурга. Она вместе с Жанной детально проработали спектакль и с липовым медосмотром медперсонала и с демонстративно выставленным на стол заспиртованным червём. Джессика едва согласилась участвовать в этом фарсе. Но спектакль стоил того: на Дашу он произвёл убийственное впечатление – её неконтролируемая реакция рассеяла последние сомнения в том, что она является цестодом. Хорошо проинструктированный армеец на входе в Госпиталь тоже отработал на все сто свою роль. Дальше дело было за Верой – ей надо было незаметно преследовать цестода, чтобы попасть в их логово. И это оказалось совсем не просто. Заражённая девушка бежала, как спринтер. Вера догадывалась, что такая прыть является следствием заглушенного инстинкта самосохранения и буквально разваливает нетренированный организм, но сейчас ей было от этого не легче. Едва не потеряв преследуемую из вида, Вера в конце была вознаграждена – следственным путём без всяких тестов был выявлен ещё один цестод, действующий в стратегически важном месте Улья и даже всего Муоса – на Шлюзовой. Оценив ситуацию, Вера не могла исключить, что Даша явилась на Шлюзовую, чтобы переждать или просто отдохнуть перед длительным бегством по подземельям. Но всё же наиболее вероятным было намерение совершить переход в центр клана новых ленточников по Поверхности, потому что покинуть Улей через хорошо охраняемые подземные выходы она не рискнула бы, тем более догадываясь о том, что её уже ищут. Но и через Шлюзовую днём она не пойдёт, так как в фортике у самого выход на Поверхность охраняет пятёрка армейцев, предупреждающих вторжение незванных гостей во время открытия гермодвери. Даша будет ждать ночи, и этих нескольких часов Вере хватило, чтобы вернуться к Госпиталю, где ожидала выделенная ей группа армейцев. Их она направила к Шлюзовой ожидать Дашу, если всё-таки она решит возвращаться обратно, а сама, облачившись в лёгкий следовательский гермокостюм, выбралась наружу через один из секретных люков. С нею следовала ещё одна пятёрка армейцев со сталкерской подготовкой.

Они расположились в двух сотнях метров от Шлюзовой на третьем этаже рухнувшего многоэтажного здания в офисе какой-то маленькой фирмы, прекратившей свою деятельность в тот же день, когда умер весь мир. Стёкол в окнах не было и сырость за десятилетия превратила в труху деревянную офисную мебель. Десятки папок-скоросшивателей некогда ровными рядами стоявшими на полках стеллажей, теперь догнивали среди щепок мебели, методично пожираемой любящими древесину насекомыми. Несколько пучков проводов с истлевшей от времени изоляцией соединяли между собой параллелепипеды системных блоков, мониторов, сканеров, принтеров, модемов и прочих электронных чудес, теперь покрытых толстым слоем плесени и паутины. Для большинства наблюдателей эти сюрреалистические грозди не значили ничего и лишь Вера, благодаря своей начитанности, смутно догадывалась о назначении этих предметов, теперь абсолютно бесполезных, но когда-то являвшихся воплощением человеческого гения.

Теперь же обилие посторонних предметов в их наблюдательном пункте усугубляло и без того предельную опасность их ночной вылазки: в них могли скрываться нежелательные насекомые и даже мелкие хищники. Поэтому всю эту груду хлама с особой осторожностью перенесли в другое помещение этого же офиса. Вход в кабинет заставили дверью, давно обвалившейся с петель, покоробившуюся от времени, но каким-то чудом сохранявшей некоторую прочность, а саму дверь подпёрли массивным бетонным обломком. Теперь неожиданную опасность следовало ждать только со стороны двух оконных проёмов.

Ночью на Поверхности жители подземелий подымались крайне редко и ночная жизнь умершего Минска обитавшим под землёй была почти неизвестна. В ночной темноте вопли, уханья и шорохи неведомых ночных обитателей, враждебно настроенных ко всем и особенно людям, изводили на нет и без того напряжённые нервы сидевших в засаде. Вера предпочла бы идти на такое опасное задание с убрами, но война с диггерами лишила её такого выбора – почти все убры теперь были на войне. Армейцы были на взводе, нацелив арбалеты на окна, они в любой момент были готовы выстрелить стрелами, острия которых были промазаны цианидом. И только Вера пристально всматривалась в мрачный силуэт Шлюзовой, почти не моргая.

Вдруг со стороны Шлюзовой послышался звук электрического мотора. Но этот звук не мог быть связан с поднятием гермодвери – слишком тихий. А спустя пол-минуты Вере по глазам резанул резкий свет, сразу же погас, затем загорелся и погас ещё несколько раз. Неожиданная светомузыка на ночных обитателей произвела ужасающее впечатление – одни из них затихли, другие наоборот завыли, кто-то стал убегать и улетать от источника света, а кто-то наоборот двинулся по направлению к нему, желая поживиться тем, кто так светиться, или просто уничтожить того, кто посмел поглумиться над ночной тьмой. Армейцы держались, но фильтры их противогазов издавали учащённо-нервное шипение. Несколько секунд хватило Вере, чтобы идентифицировать источник свечения – это был мощный прожектор, поднятый на высокую металлическую опору для того, чтобы освещать выезд из Шлюзовой и площадку вокруг неё. Но светил он явно не на площадку, а куда-то вдаль – на юго-восток. Это объясняло звук мотора – очевидно прожектор был оборудован электровигателем, позволявшим его поворачивать при необходимости, не выходя из Шлюзовой. Вряд ли такая конструктивная особенность была заложена в изначальный проект Шлюзовой, скорее изобретательный создатель-смотритель данного сооружения, став цестодом, по своей инициативе реализовал своё никому не озвученное рацпредложение. Серия свечений с неравномерными промежутками означала какой-то сигнал, адресованный туда, куда был направлен прожектор. Вера быстро подскочила к окну, рискуя быть атакованной кем-нибудь из потревоженных хищников, она до боли в глазах всматривалась туда, куда был направлен луч света, ожидая ответного сигнала. Но не в следующую минуту не через пол-часа его не последовало. Это, односторонняя связь – очевидно получатели сигнала не обладали возможностью ответить либо боялись это делать, чтобы не быть обнаруженными.