Захар Петров - Чистилище

- Было ещё несколько мелких заданий, но в основном меня больше не задействовали. Как и обещали: перевели меня в Инспекторат, можно считать, что мечта моя исполнилась. Правда не очень-то я тяну эту работу, не моё это – тут же тоже уйма бумажек и постоянно думать надо. На всякий случай вот Пашку охмурила. Теперь даже если из Инспектората выгонят, всё же в Улье оставят. Да беременностями и детьми прикрываюсь. Пока особо не трогают, недовольство мной высказывают, но всё же не трогают. В общем, всё было пока хорошо и я бы с радостью с этими их заданиями завязала, но они ж не отвяжутся: агентом-психологом перестать быть нельзя (это мне потом уже объяснили), от этой неоплачиваемой работы освобождают только в связи со смертью. Потом снова по поводу тебя вызвали, говорят так, мол и так, подруга твоя Вера следователем стала и плохими делами занимается. И управы на неё никакой нет и повлиять на неё никак не возможно, так как слабых мест она попросту не имеет, кроме одного – преподавателя вневедения из Университета. Это ж я сама им тогда про твои встречи с Вячеславом Максимовичем рассказывала, я ж не думала, что они и на этом как-то сыграть надумают. Он им очень был интересен - это же единственный ключик к тебе. Поэтому я по их заданию стала для него «своим человеком» в Инспекторате. Он всё с этой книжкой носился - «Начала» называются. Я этой его странности, если честно, так и не поняла: якобы он книжку писал для каких-то дикарей, которые придут сюда через сто или сколько-там лет. Представь, как с моей «любовью» к чтению и наукам, не просто было изображать «неподдельный интерес» к его труду, особенно к книжке написанной не для обычных людей, а для каких-то дурачков. Даже с моими талантами убедительно сыграть не получилось бы, не будь твой возлюбленный таким наивным. А потом я, следуя их указаниями, проинструктировала Вячеслава как и что надо говорить, чтоб убедить Инспекторат в издании книги. Я же не знала, что его арестуют за это и отправят на каторгу…

Вера привыкла к опасностям, к жестокости этой жизни, к смертям и потерям, к постоянному противостоянию с врагами. Но эти опасности она всегда видела перед собой; никогда сзади, сбоку или сверху, а именно перед собой. Рассказ Танюши в очередной раз переворачивал её мировоззрение: опасность исходила из самой Республики, опасным был близкий человек – Танюша, но самая большая опасность била из самой Веры - созданной Республикой хладнокровной машины смерти, которую направляли, куда кому-то надо, и которая послушно всё и всех перемалывала, особо не над чем не задумываясь.

- Но им нужен был не Вячеслав Максимович, а им нужна была только ты. Я в деталях не поняла, что они задумали. Сказали, что тебя нужно протестировать на предмет полного разрыва личных отношений. Если ты пойдёшь к нему – значит, нарушишь присягу следователя. Я им говорю, что сходив к нему, ты узнаешь, что он тебя не звал и вернёшься за объяснениями. Но они заверили, что если ты пойдёшь на каторгу, то уже не вернёшься, так как будешь сразу же арестована за нарушение присяги, а если не пойдёшь, то и не узнаешь не про что. Пойми, Вера, у меня нет выхода – я словно муха, запутавшаяся в паутине. Лучше б я тогда сама в Верхней Степянке в воду с головой бухнулась, чтоб меня змеюги загрызли… А теперь – всё… Выхода у меня нет… Куда я с этим и этим (она показала одной рукой на живот, а второй на люльку, в которой уже начал шевелиться просыпающийся ребёнок).

- И много вас таких, - безучастно спросила Вера, - агентов-психологов?

- Я не знаю никого, кроме тех, кого завербовала сама.

- Ты ещё и вербовала? Кого?

- В Университете ко мне в кубрик подселяли только тех, кого нужно было завербовать. Джессика до тебя была моей главной задачей. Резервация и так доставляет много хлопот Республике, поэтому иметь там агента-психолога их давняя мечта. Но с Джессикой у меня ничего не получилось – это мой единственный прокол. Та типа тебя, такая же замкнутая и неприступная, вся пропитанная непонятными идеями. И ещё хитрющая - только прикидывалась простушкой. Я к ней и так и сяк, а она как-будто и не понимает, о чём я; словарного запаса-де у неё маловато. Зато вот Лида уже давно работает на своей электростанции, и по совместительству сливает, кто чем там дышит. Им без своих глаз и ушей на таком важном объекте – ну никак…

- Ты всё говоришь – «они», «им». О ком ты говоришь? Кто тебя вербовал? Кто даёт задания?

- Я имею в виду психологическую службу Инспектората. Там их человек шесть или семь. Но меня вербовала и постоянно со мной работала только инспектор-психолог Жанна…

9.

- А что ты будешь делать, если я сейчас закричу? Тут же появится охрана – из этого бункера никто не уходил без разрешения, – со спокойной улыбкой спросила Жанна.

- Если ты закричишь, я для начала сверну тебе шею. А там буду думать дальше, - в тон Жанне ответила Вера.

Две сильных женщины, сидя на табуретках по обе стороны стола, сверлили друг-друга глазами, но лица у них оставались такими любезными, что посторонний, не вслушиваясь в разговор, мог бы подумать, что это две закадычные подруги сошлись посплетничать о третьей товарке.

- Я так понимаю, ты сейчас начнёшь допрос? Признаться, очень интересно увидеть тебя в действии. Посмотрим, что ты усвоила из того, чему я тебя учила, - не переставала ерничать Жанна. – Или может быть допрос будет с пристрастием, с пытками? Тогда уж я, подруга, точно закричу – не люблю, когда мне больно. И тогда скручивай мне шею, а потом думай, что делать дальше.

- То есть баш-на-баш: я не скручиваю тебе шею и не пытаю, а ты не кричишь. Мы просто работаем, как два цивилизованных специалиста. Так пойдёт? – невинно предложила Вера.

- Правила принимаются.

- Ну, тогда начнём с лирики. Расскажи-ка в двух словах, чем занимается психологическая служба Инспектората. Кое что я и без тебя уже знаю, но что именно – не скажу, поэтому не старайся меня обманывать.

- Ну, если начинать с лирики, сообщу тебе Вера, что главная задача нашей службы – поддержание единства в Муосе, психологического единства нашего общества. Я думаю, в этом ничего крамольного ты не видишь?

- Гм... Звучит красиво, я бы сказала лирично. Это, так сказать, глобальная цель. А каковы частные задачи?

- Психологическое единство в обществе нарушают разного рода бунтари, провокаторы, паникёры и другие нехорошие люди. Мы принимаем все меры, чтобы скорректировать их поведение, изменить настроенность. Можно сказать, мы помогаем этим людям влиться в общую струю, а не плыть против течения.

- А если не получается скорректировать поведение? Что вы с ними делаете?

- Тогда мы просто их направляем в другое место, туда, где их атипичное поведение не сможет мешать обществу.