Захар Петров - Чистилище

Количество убежищ и стоянок, в которых диггеры могли прятаться от республиканских войск, становилось всё меньше. Сейчас бригада Сахи и Пахи остановилась в расширении тупика узкого хода очень глубоко под Поверхностью. Древние перед самой Последней Мировой рыли этот ход либо навстречу какому-то другому ходу, либо к какому-то поземному объекту. Но они не успели доделать свою работу – туннелеройная машина так и осталась здесь. Уже в ручную диггеры разрыли в стороны породу и теперь это расширение, вход в которое сильно ограничивала ржавый механический монстр, использовалось как секретная стоянка диггеров. Вера здесь никогда не была, и найти сюда дорогу республиканцам будет очень не просто.

Вокруг сложенных в кучу светляков в позах лотоса сидели диггеры – они распевали Поэму Знаний. Здесь же лежали раненные диггеры: мужчина, две женщины, два подростка и совсем маленький мальчик. Даже Вериных скромных познаний в медицине хватало, чтобы понять – раненные долго не протянут. Но и раненные, кроме совсем уж плохого мужчины, распевали с завораживающей монотонностью песню о математических, логических, физических и химических законах этого мира. Это выглядело, как сумасшествие: находиться на краю гибели, не быть уверенным, протянешь ли до следующего дня, и всё же с таким упрямством повторять теоремы и правила, которые почти никому в этом мире не нужны, а уже в скором времени, возможно, станут не нужны вообще никому. Но если это сумасшествие, то почему практически тем же самым занимается тот, кого она сумасшедшим совсем не считает? Он не капли не похож на диггера, пришёл к этим же идеям другими путями и хочет сохранить никому не нужные знания другими способами, при этом делает то он это с не меньшим упрямством, чем эти сильные аскетичные люди. Так может в этом всё таки есть какой-то смысл? Хотя сейчас ей надо думать не об этом…

- Вы кого привели?! – произнёс запевала этого мистического хора.

За то время, пока звучали эти три слова, диггер успел вскочить с утрамбованного песчаного пола, выхватить секачи и оказаться сбоку от Веры, став в боевую стойку. Острый секач остановился в миллиметре от Вериной шеи – казалось она даже чувствует исходивший от острия холод металла. «Надо же, - одобрительно подумала Вера, - может быть и среагировать не успела б!». Но к чему-то подобному Вера была готова, и реагировать она не собиралась, даже если бы секач не остановился.

- Я приветствую тебя, Жак!

- Зачем ты пришла?

Жак стал мужчиной, красивым мужчиной. Подумав так, Вера даже смутилась. Нет, конечно же она имела в виду его идеально сложенное тело, сильное и ловкое тело диггера, тело воина, покрытое шрамами и швами от зашитых ранений.

- Ты меня узнал?

- Время меняет внешность, но не меняет движения и походку диггеров. Так зачем ты пришла?

- Я пришла на суд. Пришла на суд диггеров.

- Суд диггеров? Не слышал про такой, диггеры никого не судят.

- Значит, соберите суд, чтоб осудить меня за то, что я сделала.

- А что ты сделала?

- Я начала эту войну.

- Мы это и так знаем. И какой ты приговор считаешь для себя справедливым?

- Смертная казнь, мне его уже вынесли.

- Так что ты хочешь от нас?

- Я хочу, чтоб меня осудили диггеры, а потом выслушали меня и дали отсрочку. Мне надо попытаться хоть что-то исправить.

Вере не хотелось уходить от диггеров. С тех пор, как когда-то она ушла от них со следователем, жизнь её превратилась в череду войн и убийств. Ей казалось, что она занимается настоящим делом, но почему же теперь пролитая ею кровь как будто подступает к её же горлу? Если бы можно было остаться с диггерами, будто бы не уходила от них вообще, и вычеркнуть эти годы из своей памяти….

- Я думаю, что Зоя потом всё таки согласится с тобой встретиться, - совсем уже другим тоном говорил с нею Жак.

- Она даже не захотела видеть меня. Я же просила только суда.

- Ты рассуждаешь, как следователь. Так, конечно, проще: осудили к смерти, которую ты не боишься, и ты в расчёте. Нет, пусть то, что в тебе свербит, мучает тебя долго, - в этом заключается истинное раскаяние, за которым следует прощение. Но я-то тебя простил, и если бы ты когда-то решила снова стать диггером, забрал бы тебя в свою бригаду, чтобы там не говорила Зоя.

Последние слова Жак проговорил слишком поспешно для диггера и слишком эмоционально. Вера посмотрела на него – это получилось снизу-вверх, так вырос этот диггер, который когда-то учил её диггерским премудростям. Она вспомнила, как Жак не хотел, чтобы она уходила из бригады. Неужели он...

- А ты сейчас…

- Я сейчас один, - не дал договорить Вере Жак. – Ты помнишь Улю?

Улю Вера помнила – тогда это была девчонка из бригады Антончика годами двумя младше Веры.

- Мы были с ней. Она догадывалась о моих мыслях и старалась мне заменить тебя, всё делала, как ты. Даже ногами научилась драться, как ты, а может быть и лучше чем ты… Просто я всё надеялся, что ты вернёшься. А потом эта война и твоя роль в ней… Тогда мы и стали с Улей… Она была беременна, поэтому я оставил её в другой бригаде, в оседлой. Их осадили республиканцы. Там в убежище во время осады она и родила мальчика, который потом умер у твоего Пахи на руках…

Вера опустила глаза, комок подступил к горлу. Жак, конечно же прав, ей намного было бы легче, чтобы диггеры осудили её к смерти. Она бы не оправдывалась – она бы посыпала голову пеплом и была б готова на любую смерть. И те несколько дней отсрочки, которую дали бы ей диггеры, она бы использовала б сполна, а потом бы ушла в небытие, смерть была бы для неё избавлением. Но ей суждено эту тлеющую боль носить в себе столько, сколько ей отмерено жить. И это не Пахе, а ей должен в видениях являться младенец с выжженными газом глазами – сын Жака, которого он так и не увидел.

- А как Паха и Саха? Я имею в виду как диггеры? – ни к чему спросила Вера, чтобы перевести разговор с этой тяжёлой для неё темы.

- Да какие они диггеры, - ответил Жак, не обрадованный уходом от разговора Веры. – Ну не гнать же их было обратно, когда они у нас появились. Там бы их быстро следователь за дезертирство на каторгу сослал. Пришлось дать им поиграть в диггеров. Они, конечно, ребята добрые, сильные, ловкие; упражнения диггерские быстро усваивают. Но диггер заключается не в теле, а в сердце и уме… Забирай их с собой побыстрее, пока они нас своим шумом не выдали. Мы и так специально для них «разведку» придумали, чтоб меньше в убежище находились.

Помолчав, Жак попытался вернуть разговор в желаемое русло:

- Я про Улю и сына сказал не для того, чтоб тебе сделать ещё больнее. Я думаю, что всё идёт как поётся в Песне Хаоса – все или почти все так или иначе погибнут. Может так и лучше, что они ушли к Богу в начале Хаоса.