Борис Фрадкин - Тайна астероида 117-03

Бурдин снова взглянул на Лаоа. Да, его чувства, как в зеркале, отражались на лице. Что ж… искренность — качество неплохое. Чутьем человека, достаточно повидавшего на своем веку, Иван Нестерович угадал, что луианина мучает не только проснувшееся влечение к девушке. Нет, переживания Лаоа были гораздо сложнее. Молодость? Избыток сил? Похоже, что и так.

Конструктор представил себя на месте Лаоа. Он бы не выдержал и наверняка бы сошел с ума от бесконечного странствования в космосе. А у того в корабле прошло детство, кончилась юность. Это очень страшно — не ощущать движения, не видеть солнечного света, а главное — не знать, ради чего живешь.

Он, видимо, все отчетливее начинал сознавать безумие затеи Саибы. Лаоа жаждал родины, он хотел большого настоящего дела, приложения своих сил, его деятельная натура все громче протестовала.

— А вы знаете, о чем мы беседовали с Лаоа? — вывел Бурдина из раздумья голос Светланы. — Вот будет сюрприз для Алексея Поликарповича! — девушка запустила руку за борт комбинезона и вытащила небольшой темный квадратик, свободно уместившийся на ладони. — Видите?

— Пока ничего не видим, — сказал Игорь.

Светлана развернула квадратик в одну сторону, потом в другую, проделывая эту операцию до тех пор, пока в ее руках не оказался большой похрустывающий лист черной фольги размерами в половину газетной страницы. Обе стороны листа были покрыты мелкими белыми строчками, формулами и чертежами.

— Что это? — Бурдин прежде всего заинтересовался материалом, из которого изготовлен листок. — Бумага луиан?

— Да, и посмотрите, какая чудесная.

Светлана скомкала лист, сжала его в крошечный комочек, а когда снова развернула, на листе не оказалось ни одной складочки.

— Попробуйте порвите.

— Удивительно, — пробормотал Иван Нестерович. Он сделал попытку надорвать уголок. — А до чего тонок! — Потянул сильнее, но бумага не рвалась.

— Да не бойтесь, не бойтесь!

Бурдин ухватил края листа обеими руками, наклонился, упер левую руку в бедро. Ничего не вышло. Не мог надорвать лист и штурман, который напряг все свои силы.

— И как же на ней писать? — спросил Иван Нестерович.

Светлана снова запустила руку за борт комбинезона. Бурдин увидел в ее пальцах маленький металлический стержень, с одной стороны оканчивающийся острием, а с другой — щеточкой из тончайших металлических нитей.

Девушка провела острием по чистому полю. На бумаге появилась тонкая белая черта.

— А ну-ка!

Бурдин взял у Светланы стержень, осмотрел его. Никакого красящего вещества из острия не выделялось. Очевидно, между острием и поверхностью листа возникала электрохимическая реакция, дающая посветление в месте контакта. Иван Нестерович поскоблил линию пальцем, потер ее согнутым уголком листа — результатов никаких. Стало ясно, что линию уже ничем не сотрешь, что она будет жить, пока будет существовать этот лист бумаги.

Тогда Светлана, поджав губы и хитро поглядывая на конструктора» взяла у него стержень и провела по линии щеточкой.

Линия исчезла, словно ее не бывало. Бурдин поднес лист к самым глазам — никаких следов, чистое нетронутое поле.

— М-да, — Иван Нестерович покачал головой.

— Чудеса, — согласился Игорь. — А что здесь написано, Светлана Владимировна?

— Гравитационная теория.

— Вы уже успели заняться исследовательской работой?

— Нет, это уже готовые сведения. Лаоа говорил, а я записывала. Ох, сколько нового, сколько интересного! Как обрадуется Алексей Поликарпович! Ведь механизмы корабля действуют как раз на принципах той теории, которую он разрабатывает. И, знаете, кое в чем мы с ним ошибались. Но все равно у него такая светлая голова. Луиане давным-давно разгадали физическую сущность полей тяготения. Вот посмотрите на эту схему — так они представляют себе строение атома…

Светлана не теряла времени понапрасну. Может быть, она была слабой девушкой, но неутомимым исследователем.

— Луиане научились использовать гравитационную энергию, которая в тысячи раз превышает атомную, — продолжала девушка. — Особые устройства на корабле создают концентрированные гравитационные поля, более мощные, чем поле, удерживающее Землю на орбите около Солнца. Луиане могут сделать свой корабль невесомым, могут притягиваться к любой солнечной системе, к любой планете, или, наоборот, отталкиваться. Вот почему астероид, то есть этот корабль, летел по прямой. Им ничего не стоило затормозить наш ракетоплан и, даже больше того, остановить атомный распад в реакторе нашего двигателя.

— Постойте, постойте, — прервал ее Игорь, — неужели они могут создавать такое поле или такой луч, который вытягивается от одной звезды до другой?

— Нет, конечно. Для этого не хватило бы никакой энергии. Да и к чему это? Ведь вся вселенная пронизана гравитационными полями. Нужно только определенным образом взаимодействовать с ними своим искусственным полем. Ну, что вы скажете?

Светлана засмеялась тихим счастливым смехом.

— Однако молодчина вы, Светлана Владимировна, — не удержался от похвалы Бурдин. — Мы с Игорем все переживаниями занимались, все рассуждали… А вы действовали. Ну и ну.

— Ох, тут такие вещи, такие интересные вещи, — девушка разгладила металлический листок, бережно свернула его и спрятала на груди под комбинезоном.

Тогда Бурдин решительно подошел к Лаоа.

— Веди же, — он указал на дверь. — Ну? Слышишь, Лаоа? Мы научимся строить корабли, как ваши, полетим на Луиаду. Понимаешь, на Луиаду!

Лаоа пристально посмотрел в глаза Ивана Нестеровича.

Смутно, не совсем уверенно, луианин догадался, о чем идет речь. Лицо его покрылось белыми пятнами, на минуту он сомкнул глаза и прикрыл их рукой. Потом решительно выпрямился и открыл двери каюты.

Бурдин, Лобанов и Светлана вышли в туннель. Лаоа бросил несколько отрывистых фраз своему товарищу. Иуэа направился к тамбуру и исчез за его люком. Вход в корабль находился теперь под охраной.

Лаоа повел людей вдоль туннеля, открывая одну дверь за другой. Ближе к тамбуру находились жилые помещения — просторные комнаты с узкими нишами вместо шкафов, с ажурными столами и мягкими топчанами у окон. В нишах на полках лежали коробки с непонятными механизмами. Одну такую коробку Лаоа открыл, повернул маленький диск. Послышалась музыка, негромкая и певучая. Первые же звуки ее загипнотизировали людей силой скрытого чувства, непередаваемой торжественностью.

Но Лаоа тут же выключил аппарат. Светлана вздохнула.

В другом шкафу помещалась библиотека, составленная из говорящих коробок. Были в каютах и различные предметы обихода.

Все это осматривалось бегло: Бурдин спешил к самому существенному — к двигателю.