Андрей Имранов - Восход над Шалмари

Первым чувством Семёна при пробуждении была радость. Он ещё даже не проснулся, не успел осознать, что за последние чёрт-его-знает-сколько пробуждений это – первое нормальное, но его подсознание уже вовсю радовалось простой животной радостью существа, избежавшего громадной неприятности. Семёну наконец-то не хотелось спать. «Ур-р-ра, зар-работала!» – хотел было он крикнуть, подражая коту Матроскину, но получилось только хриплое сипение: в гортань словно кто-то засунул, свернув трубочкой, лист наждачной бумаги. Вообще самочувствие оставляло желать лучшего: голова нудно и тупо болела, а в желудке, такое ощущение, будто резвилась семейка ежей. Но все эти неприятные моменты ничуть не ухудшили Семёнова настроения. Настроения не ухудшил даже развесистый метровой высоты кактус, растущий на подоконнике, хотя при заселении он был девственно чист. Семён только хмыкнул, примерился, выбирая место без иголок, и отвесил кактусу полновесный щелбан. Мелочи – это неважно, главное – прогресс налицо.

Судя по освещению, было ещё только утро. Семён взглянул на часы (нормальные, слава те, господи) – полдесятого. Подумав, решил, что пару часов институт потерпит, и собрался попить, принять душ и как следует подкрепиться – именно в такой последовательности. Вода из крана текла с неприятным металлическим привкусом, но сейчас Семён этот в различных вариациях знакомый с детства вкус предпочёл бы вкусу шампанского за тысячу долларов бутылка (тем более что в одном из недавних снов он вроде что-то такое пил). Принять душ, правда, не удалось – в ванной уже прочно обосновалась русалка, весьма фигуристая, кстати. И хотя упомянутая наяда жестами показывала готовность потесниться и даже оказать некоторые услуги интимного характера, Семён решил так глубоко в виртуальность не погружаться.

– Да ну вас к водяному, – пробормотал он, краснея, и задёрнул занавеску.

«Одно к одному, – думал Семён чуть позже, разглядывая полотенце, расшитое сплошь непристойными сценками, – похоже, организм на радостях пытается на что-то тонко намекнуть. Хотя странно…» Он попытался припомнить из прошедших ночей хотя бы пару снов эротического содержания, но не получалось. В конце концов махнул рукой, решив отложить эту несложную и в чём-то даже приятную проблему на светлое будущее, а сейчас заняться удовлетворением более приоритетного инстинкта: желания набить желудок. Вздрагивая при каждом громком звуке, но без каких-либо приключений, Семён добрался до буфета, под одобрительное урчание желудка скупил полприлавка и потащил два набитых пакета обратно в номер. Но насладиться завтраком в одиночестве ему не дали: только Семён нацелился отправить приготовленный бутерброд в рот, как услышал деликатное покашливание. За спиной невесть откуда образовался тип в сером помятом костюме. Впрочем, удивительно крысиная физиономия с оттопыренными ушами и тот факт, что Семён, войдя, закрыл дверь на ключ, недвусмысленно намекали на происхождение типа: очередной глюк. Семён только горестно вздохнул.

Как очень скоро выяснилось, сокрушался он зря: тип оказался совершенно ненавязчивым. Более того, чуть ли не идеальным собеседником, а выговориться перед кем-нибудь Семёну хотелось давно. Так что, уплетая за обе щёки буфетные яства, Семён охотно и пространно отвечал на редкие вопросы визитёра. «Интересно, – думал Семён одновременно с едой и разговором, – следует ли считать это разговором самого с собой и, следовательно, признаком склонности к шизофрении или всё же нет?» Решил, в конце концов, что не следует, да и тип разошёлся и начал задавать совсем уж личные вопросы. Семён решил взбунтоваться:

– А вот это, товарищ глюк, – заявил он, вытирая рот, – не ваше крысячье дело!

Глюк, однако же, на это заявление прямо-таки жутко обиделся: побагровел, зашевелил ушами, вытащил из кармана красную книжечку и развернул её перед носом Семёна:

– Вы ошибаетесь, это очень даже наше дело! Кстати, гражданин Астраханцев, как вы объясните тот факт, что допрашивавший вас капитан Садыков сейчас находится в психдиспансере, а конвоировавший вас сержант Агапов ничего не помнит из событий того дня?

Семён замер с открытым ртом и с огурцом в руке. Добивая его, открылась дверь, явив ошарашенному взору двух громил в милицейской форме, а на заднем плане давешнюю горничную со связкой ключей в руке и злорадным выражением лица.

Ладно хоть поесть дали. Семён принялся лихорадочно вспоминать, чего он там наговорил этому типу, оказавшемуся вовсе не наваждением, а, как значилось из удостоверения, следователем по особо важным делам. Выходило, что наговорил он много лишнего.

– Эээ… – сказал наконец Семён.

Крысиный тип явно наслаждался реваншем:

– А чрезвычайно увлекательный разговор наш мы продолжим в другом, более приспособленном для этого месте.

Семён прокашлялся.

– Я арестован? – спросил он.

– Пока ещё нет. Но я бы настоятельно рекомендовал вам согласиться на наше предложение и последовать с нами в машину. Кстати, предупреждайте заранее, если вам вдруг придёт блажь достать носовой платочек или там баллон с дезодорантом – попшикаться. Среди нас желающих в Кащенку загреметь нету, так что запросто схлопочете сквозняк в фигуре. – И следователь недвусмысленно поправил полу пиджака.

«Мордой ты не вышел ковбоя изображать», – подумал Семён, но озвучивать эту мысль поостерёгся.

– Понимаете, – чувствуя безнадёжность, попытался всё же объясниться Семён, – я болен, мне нужно лечение, я без него и двух дней не протяну. – И посмотрел на стол.

– Там разберёмся, – сообщил следователь и подобрал со стола разорванную упаковку таблеток. – Зол-пи-дёма геми-сук-цинат, – прочитал он по слогам. – Охренеть можно. Это тебя с этого, что ли, так вставило? Что-то новенькое, наверно, первый раз слышу.

– Я тоже, – пробормотал Семён.

– А? – не понял крысиный тип.

– Ничего, – ответил Семён и пошёл к двери за проявлявшим все признаки нетерпения следователем.

– Я знала, я с самого начала поняла, что он наркоман, – объясняла плечистому менту горничная. – Я их нутром чую.

Позже, проанализировав ситуацию, Семён решил, что он никак не виноват в том, что случилось позже. Его посадили на заднее сиденье потрёпанной «Волги» между двумя бугаями. Машина неслась вдоль какого-то парка по незнакомой Семёну улице, когда он увидел краем глаза что-то большое и белое. И обернулся. Дальнейшее было совершенно понятно: а что бы стал делать любой нормальный человек, увидев в заднее окно стремительно настигающий машину диск вращающегося пропеллера Ан-24, заходящего на шоссе на посадку? Семён, может, в тот момент и не был в полном смысле этого слова нормальным, но поступил, как нормальный человек: наклонился, попав между передними сиденьями, инстинктивно стараясь уйти ниже уровня надвигающегося пропеллера. Действия милиционеров также были совершенно понятны: они-то никакого самолёта не видели, и Семён своим действием застал их врасплох (что неудивительно, он и себя врасплох застал). Уж неизвестно, чего там милиционерам про Семёна наговорили и что они про него думали, но, похоже, все четверо, включая водителя, попытались одновременно достать пистолеты.