Диваныч Ватников - Грэйв

— Вот! Что бы вы без меня делали! — передавая стаканчики Эдику, сказал он.

Эдик оценил.

— Легкие, места много не занимают. Где достал? Девчонки, смотрите, какая вещь полезная. Начали, значит выпускать кое-что на замену бумажным. Прогресс!

— Да ну, то же мне прогресс. — возразила Катя — Бумажный небось копейку десяток стоит, использовал и выкинул. А этот мыть надо. И стоит небось копеек двадцать за штуку. А пластмасса вещь хрупкая, сами знаете. Стеклянный гораздо дешевле — всего семь копеек Единственный плюс по сравнению со стеклянным — легкий.

— У стеклянного свои минусы — как разобьется, порезаться осколками можно — возразил Эдик — Кстати, когда я служил, придешь с утра в столовую, холодрыга, на улице минус сорок. Развезет официантка чайники по столам, начинаешь горячий чай наливать в стакан — а он хлоп и раскололся вдоль. Аккуратно так, на две одинаковые половинки. И весь налитый кипяток на стол, со стола на штаны, хорошо хоть на ватные, не сразу обожжешься. Зато потом на мороз. Штаны моментом леденеют и не гнутся. «Хороший цемент, не отмывается» — спародировал он еще одну неизвестную Максу фразу.

Девчонки засмеялись, очевидно представив Эдика в негнущихся штанах.

Максу тоже стало смешно. Как горячо девчонки защищают бумажные стаканчики! Пройдет лет тридцать и о бумажных одноразовых стаканчиках никто из них и не вспомнит.

На набережной ожили динамики. Диктор зачитывал приказ о проведении салюта. Грохнули пушки. Сам фейерверк Макса не впечатлил, но синхронный гром множества орудий поражал. Эдик спохватился, открыл шампанское, наполнил стаканы. Пили за Победу, с каждым залпом кричали «ура» и, воодушевленные всеобщей эйфорией, даже целовались. Макс был неоднократно расцелован и Ирой, и Катей, но эти поцелуи, пусть даже и в губы, показались ему какими-то целомудренными. Эдик, похоже, был другого мнения, потому что незаметно подмигивал Максу.

Салют быстро закончился и народ на набережной потянулся через Старую Ригу к остановкам транспорта. Эдик сказал

— Так, надо или быстро бежать, или подождать полчаса. Сейчас вся эта масса полезет в транспорт, будут набиваться как кильки в банку. Так что или первыми, или ждать, пока рассосутся.

Выбрали первое. Катя собрала одноразовые стаканчики и протянула их Максу. Пришлось положить их в кейс. Быстрым шагом выскочили на улицу Горького. По пустым широким асфальтированным тротуарам можно было передвигаться куда быстрее, чем по брусчатке переполненных народом узких улиц Старой Риги. Когда почти подошли к первому светофору, Эдик увидел такси, из которого вылезали пассажиры. Зажегся зеленый огонек, и Эдик лихо свистнул, призывно махнув рукой. Такси подъехало, Эдик назвал адрес, шофер кивнул, и компания погрузилась в машину. Через 20 минут подъехали к общежитию из красного кирпича. Эдик расплатился, водитель добросовестно отсчитал сдачу. Девчонки велели парням покурить, не поднимаясь на крыльцо. Сами осторожно поднялись, Катя вошла, а Ира осталась наблюдать за ней снаружи.

Эдик сказал Максу — Сейчас самое сложное — мимо вахтерши проскользнуть. Заметит нас вахтерша, в 11 выгонят нас как собак, а то и вообще не пустят. Не заметит, считай остаемся ночевать.

Через десять минут ожидания Ира махнула рукой. Приятели сорвались с места и проскочили в открытую дверь. На цыпочках, стараясь не топать, прокрались мимо открытой двери комнаты вахтерши, вид из которой заслоняла Катя и еще одна девушка. Свернули в коридор. Затем на лестницу.

— Прорвались — выдохнула Ира. Давайте быстро на пятый этаж.

Комната у девчонок, последняя в длинном коридоре, была небольшой. Три железные кровати с панцирными сетками, стол, стулья, тумбочки, два платяных шкафа, небольшой холодильник. За занавеской маленький закуток — столик с электрочайником, кастрюли, сковородка, два тазика. На стене репродуктор, книжные полки с посудой и гитара. В комнате оставалось свободного пространства полтора метра на три. На веревке сушились трусики и маечки. Ира покраснела, быстро сорвала с веревки предметы женского туалета и засунула в шкаф. Макс присел на кровать, скрипнули пружины. Эдик потянулся за гитарой, сел, взял несколько аккордов, подстроил. Пришла довольная Катя. Ира незаметно погрозила ей кулачком, кивнув на веревку. Катя сначала весело хлопала ресницами, не понимая потом вспомнила про сушившееся белье и сконфузилась. Эдик отложил гитару и хлопнул в ладоши

— А не пора ли нам накрыть поляну и выпить чего-нибудь? — спросил он. — Макс, доставай.

Макс достал бутылку шампанского и токайское, колбасу, коньяк. Закрыл кейс. Подумал. Открыл, вытащил любимый нож, кусок ветчины, два помидора и огурец. Девушки восхищенно захлопали. Эдик приглашающе махнул рукой -

— Дежурными по кухне назначаются самые младшие по возрасту, в количестве двух штук! Давайте бокалы и штопор! Открывать бутылки поручается самым старшим по возрасту, в количестве двух штук!

Девушки принялись нарезать провизию. Штопора не оказалось, вместо бокалов были стаканы.

— Ну нету у нас штопора, и не было никогда. Можно у соседок попросить.

Макс молча достал из кейса штопор. Эдик восхищенно схватил его.

— Вот это прибор! Ты, Макс, не устаешь меня поражать своим волшебным ящиком. Он у тебя что, без дна? — Эдик весело подмигнул Максу. А зачем штопору эти ручки? — уже серьезно спросил он.

Макс показал. Вкрутил штопор в пробку, опустил ручки, и пробка с негромким чпоком покинула горлышко.

— Ну ни фига себе! — удивился Эдик. Вот так все просто?

— Я такой штопор в одном зарубежном фильме видела — встряла Катя.

— Да, капиталисты могут. Тут иногда один человек бутылку держит, один за штопор тянет, и то, иногда пробка еле-еле вылезает из горлышка, а с таким штопором и маленький ребенок справится.

Эдик начал рассказывать девчонкам историю про калькулятор, которую Макс уже слышал. Девушки не поверили.

— Врешь ты всё. Светкин студент нам рассказывал, как их в вычислительный центр водили. Там ЭВМ огромную комнату занимает. А ты тут заливаешь про малюсенькую коробочку.

Эдик закипел от такого недоверия.

— Не верите, сами сходите в комиссионку на углу Петра Стучки и Маркса. И побыстрее, пока не продали.

— Ну конечно, конечно, уже продали — упорствовала Катя. — Как иначе еще можно объяснить отсутствие того, чего быть не может. Конечно — «уже продали»!

— Темные вы люди! — он обиженно махнул рукой — Вот давайте завтра прямо с утра и пойдем. Если продали, я у продавца спрошу, он подтвердит, что продали и какого размера был этот калькулятор.

— Как же, с утра — возразила Ира. Так и пойдем с утра. А на работу кто за нас пойдет — Пушкин, что ли?