Диваныч Ватников - Грэйв

К машине он подходил уже не так бодро, канистра хоть и всего трехлитровая, но всё же за долгий путь немного оттянула Максу руку. Да еще эта лопата, бросить жалко. Когда Макс уже видел свою колымагу, в голову ему пришла совершенно дурацкая мысль — а зачем это я бензин столько тащил, ведь его можно было синтезировать на месте. Но теперь чего на собственную дурость пенять, уже донес. Макс уже вставил лейку в бензобак, когда его посетила еще одна совершенно дурацкая мысль.

— «Грэйв — ты какой бензин мне синтезировал?»

— «Как это какой? Какой в памяти был, тот и синтезировал».

— «А в каком году матрица бензина сделана? В 1917-м?»

— «Нет, в 1916-м»

Макс зло выругался и в сердцах отшвырнул канистру. Черт его знает, какое октановое число было у того доисторического бензина, но явно оно даже до 76-го не дотягивало, не говоря уже о нужном 95-м или более привычном 92-м. Но Макс соображал быстро и уже через минуту дал задание грэйву сделать анализ остатков бензина в баке и заодно удалить из бака весь накопившийся осадок, а потом синтезировать полный бак бензина. Машина завелась почти сразу, Макс похвалил себя за то, что заглушил её сразу же после того, как она начала чихать. Стрелка уровня топлива непривычно уперлась в правую сторону, показывая полный бак. Макс покатил домой. Машина на «левом» бензине работала неплохо. Душа ликовала, теперь можно кататься сколько душе угодно, и даже больше. И по делам и просто в свое удовольствие. Хотя и машину можно сменить. Даже нужно. Ладно, дома разберемся, как дальше жить.

Макс свернул в свой двор между панельными девятиэтажками. Замечтавшись, влетел в знакомую, но от этого не менее коварную яму, машина жалобно проскрежетала днищем об асфальт. Подъездные дороги у домов практически не ремонтировались с момента сдачи в эксплуатацию этих самых домов. Так, иногда особо глубокие ямы закидывали асфальтом и кое-как утрамбовывали, но уже следующей весной латки опять разбивались. Зимой вода легко проникала в трещины старого асфальта и, замерзая там, легко разрывала его. Что поделаешь — на этапе проектирования кто-то заложил для дороги подушку, способную противостоять только весу велосипедов и легковушек. О том, что к дому будут подъезжать тяжелые мусоровозы и грузовики с мебелью, а также о том, что здесь будут объезжать пробки груженые фуры, никто не подумал. Кроме того, по старинному российскому обычаю, рабочие щедро сэкономили немного песка и щебня, а заодно и чуток асфальта. Куда сэкономленное потом употребили, осталось неизвестным, но теперь имеем именно то, что имеем. А имеем мы очень мало, о том, что поголовье машин с годами вырастет, тоже никто не задумывался. Вот теперь и запарковаться то практически негде, несмотря на достаточно обширный двор. Макс кое-как пристроил машину и, прихватив вещи из салона, поднялся на свой этаж. По привычке глянул в окно — видно ли машину. Поставил на газовую плиту чайник и произвел ревизию холодильника. Негусто. Практически ничего, несколько заслизевших уже сосисок, небольшой засохший огрызок вяленой колбасы, полбатона белого хлеба, полпачки пельменей.

— Грэйв, а продукты можно синтезировать?

— «Синтезировать можно все. Кроме живой материи. Нервные процессы не поддаются матрицированию. У просто разобранной на атомы матрицы живой клетки не будет никакой памяти, она не сможет даже делиться, не говоря уж о том, чтобы копия могла хотя бы дышать. Синтезированные семена ничем по вкусу не будут отличаться от оригинала, но никогда не прорастут. Засунув в дупликатор живую курицу, получим две такие же курицы, только обе мертвые. Кстати, поэтому матрицирование любой живой высшей фауны частично запрещено законом и в программном алгоритме матсинтеза имеется логическая блокировка ответственности, при обнаружении в синкамере живой высшей фауны процесс останавливается. Конечно, можно копировать и живые ткани, только это более сложный и долговременный процесс, чем простой матсинтез и называется квазиклонированием. В памяти грэйвов нет алгоритмов квазиклонирования любой фауны, такое квазиклонирование жестко запрещено законом и может производиться только с разрешения Высшего Совета. Исключение — квазиклонирование в медицинских целях, например, для выращивания новых органов, но осуществимо оно только в медицинских квазиклонкамерах, работающих на основе генного и психогенного кода пациента. А вот флору квазиклонировать можно, только во времена грэйва необходимости в этом особой не было, разве что для ландшафтно-дизайнерских изысков. Ведь продукты — они неживые, поэтому их незачем квазиклонировать, проще и, самое главное, быстрее их синтезировать, хоть сырыми, хоть готовыми. В блоке памяти грэйвов хранится множество матриц разнообразных блюд разных стран и веков, ведь каждый исследователь матрицирует понравившиеся ему блюда и при возвращении домой матрицы добавляются во всеобщую базу, как и все прочие объекты, подвергшиеся матрицированию. А перед отправлением в путешествия все обычно апгрейдят память своих грэйвов.»

Макс быстро соображал и сразу заказал себе какие-нибудь популярные в 1917-м сырокопченую колбасу, свежий белый хлеба и бутылку коньяка. Опасаясь за то, что вдруг на синтез пойдут его собственные вещи или стены квартиры, Макс приказал брать для синтеза воду из крана, продемонстрировав, как кран действует. Через несколько минут Макс уже набивал изголодавшийся желудок непривычной, но очень вкусной колбасой. Налил рюмку великолепно пахнущего коньяка, поднял и сказал самому себе простой тост «За прекрасное будущее».

Будущее действительно казалось прекрасным, как и вкус коньяка, сдобренный толстой старинной сигарой.

Сегодня Макс получил так много впечатлений, да и столько нашагался по лесу, что после второй рюмки ему страшно захотелось принять горизонтальное положение. Макс постелил постель и улегся, впервые за долгие годы с уверенностью в завтрашнем дне. В голове носилось громадьё планов. Выбирая из этих планов первоочередные, Макс незаметно провалился в счастливый сон.

Макс проснулся рано. Пошел поплескаться в душ. Горячей воды опять не было. Ничего, холодная вода взбодрила тело и прочистила мозги ото сна. Плохо то, что вода немного рыжая от ржавчины в трубах. Заказал грэйву завтрак — кофе и бутерброды с копченым мясом. Пока шел синтез, принял доклад грэйва. Предварительная разведка была закончена. Разведчики перелопатили библиотеки и книжные магазины, ларьки прессы — энциклопедии, словари, учебники, последние книги, газеты и журналы. Теперь язык грэйва вполне соответствовал современному. Грэйв упомянул, что эпоха Макса практически соответствует предварительной экстраполяционной, значит эта реальность не так уж сильно отклонилась от реальности прошлого хозяина грэйва. Во всяком случае, техника и язык были примерно такими же, какими они были в начале 21-го века реальности прежнего хозяина грэйва. Макс узнал, что прежний хозяин, а звали его Юрий Феофанов, прибыл в эту реальность из 3147 года по текущему летоисчислению Макса. Перемещение в прошлое и будущее своей реальности жестко запрещено законом, да и без закона все понимают, что такие перемещения могут разрушить современность, даже если происходит всего лишь наблюдение миниатюрными техническими разведчиками. Поэтому люди будущего путешествуют во времени только в параллельные реальности, выбирая похожие варианты соответствующего года. Собственно, и выбирать их не особо нужно, по умолчанию, то есть без применения специальной технологии, простое перемещение в прошлое создает почку темпоразвилки в точке прибытия и путешественник, хоть чем-нибудь себя проявив, оказывается уже не в своей, а в параллельной реальности. Можно путешествовать по временной линии этой реальности, начиная от темпоразвилки, правда перемещения назад по этой линии создают темпопочки уже на этой линии,