Диваныч Ватников - Грэйв

Начальница, вникнув в проблему, попыталась закрыть магазин на переучет, но покупатели, особенно те, которым джинсов еще не досталось, но которые видели кучу свертков в открытой двери подсобки, пригрозили позвонить и в милицию, и в ОБХСС. И в накладной, и в картонных ценниках значились смешные цены. Начальница читала в подписанной ею накладной «Штаны „Врангель“ женские, цена для первого пояса 12 рублей 37 копеек, юбка женская левая „С“, цена 9 рублей 87 копеек». Ей хотелось плакать, но под давлением толпы пришлось дать продавщицам распоряжение выносить из подсобки всё. Она сама вскрывала свертки, тщательно сверяя бирку на свертке и ценник на каждой вещи с накладной. Когда в очередном свертке оказывались простые брюки, юбки и платья, из ее груди доносился всхлип облегчения, но уже новый вскрытый пакет убивал всю надежду. Все соответствовало накладной. Наконец, она взглянула в окно, там тоже волновалась очередь, махнула продавщицам рукой, велев пробивать. Сама же пошла к себе в кабинет кабинет и, стоя у стола, тихо прошептала -

— Двести пар юбок, двести пар джинсов! Да если оптом сдать, моментом и всего по 50 навару, это ж двадцать тысяч! Двадцать!

Она схватила записную книжку, нашла номер, сняла трубку, позвонила. На другом конце после долгих гудков ответил знакомый голос. Она заорала в трубку — Марите, ты что, дура? Ты что, не могла сразу позвонить и рассказать, что именно вы мне посылаете? Всё пропало, буквально всё!

Ответа не последовало. На рычаге телефона лежала чья-то уверенная рука. Обернулась и обомлела. Ухмыляясь, на нее смотрел милицейский капитан. Он раскрыл на несколько секунд свое удостоверение, в котором она совершенно ничего не рассмотрела, кроме страшного слова ОБХСС. Капитан по-хозяйски занял место за столом, достал из папки пачку бланков и ручку и приступил к допросу, ловко заполняя бумагу каллиграфическим почерком.

— Имя, фамилия, отчество, год и место рождения… предупреждаетесь… за отказ… дачу ложных… за разглашение …распишитесь… Ну, рассказывайте, какие такие у вас дела с Маритой Фреймане, все рассказывайте, а мы посмотрим, можно ли Вас оставить до суда на свободе. А за содействие следствию суда можно вообще избежать, пойдете свидетельницей или даже вообще, останетесь просто агентом.

Капитан записывал всё. И то, что джинсов никогда в жизни еще не присылали, и то, что должность обязывает, и многое другое. Но, как только она начинала врать, капитан тут же прекращал записывать, хмурил брови и монотонно предупреждал, что она только что подписалась об ответственности за дачу ложных показаний и, если ей не нравится давать показания на свободе, то можно проехать в более приятное место, где даже кормят бесплатно.

Капитан, как будто бы уже знал все, сколько и когда, кому и где. Наконец он дал расписаться на каждой странице, велел помалкивать, оставил номер телефона, по которому можно сообщать сведения, попрощался и обещал регулярно навещать, после чего удалился.

А Марите, сняв трубку после первого же звонка, и, услышав в ней только чье-то сопение и вздохи, долго и с удовольствием ругалась в нее на двух языках попеременно.

Зинка цвела. Денег у нее было всего двадцать восемь рублей с копейками, и то, четвертак лежал свернутым в хитрой заначке на поясе, она на море все-таки собиралась, а не в магазины. И пробивали все-таки по одной штуке в руки. Но рядом был ее Эдик, везунчик Эдик, он и денег добавил и был недостающими руками для покупки второй пары. И, главное — размеры вроде ее. Зинке явно не терпелось все примерить, потому что ломаный прогулочный маршрут вдруг стал прямым и наверняка упирался в остановку нужного Зинке троллейбуса.

Макс предложил поехать к нему. Он все-таки в четверг переехал в пустующую квартиру. Недалеко от работы. Целых три комнаты на третьем этаже. Грэйв сделал ремонт, все было высший класс — полы не скрипели, стены, пол и потолок были ровными, а звукоизоляция такой, что ни малейшего звука от соседей не доносилось, даже от тех, у которых был пыточный инструмент под названием пианино. Окна пришлось заменить, теперь фактически это были стеклопакеты, только выглядели как обычные деревянные окна. Конечно, перед посещением Зинкой в две комнаты пришлось навалить дорогой полированной мебели, свернутых ковров и узлы с «хозяйскими» вещами, иначе было бы очень странно, что за такую трехкомнатную квартиру Макс платит всего полтинник в месяц.

Зинка одобрительно посмотрела на прихожую, чмокнула Макса в нос и быстро закрылась в ванной. Тут же послышался ее восхищенный крик — «Ну ни фига себе!». Макс удовлетворенно ухмыльнулся. Зинка попала именно туда, куда ей было нужно, стены ванной были облицованы зеркалами, готовая примерочная.

Зинка крутилась перед зеркалами, выскакивала из ванной, крутилась перед Максом, снова закрывалась в ванной. Макс спросил — ну сколько можно мерять?

— Ты думаешь, я две пары себе купила или на продажу? Нет, лично мне и одной хватит. Родители ведь не в жизнь не поверят, что это в магазине и так дешево, с ума сойдут от воображаемых трат. Да я бы сама не поверила! Ранглер и Левайс! За двадцать два рубля юбка плюс джинсы! Одну пару я Юльке взяла, она у меня сейчас лучшая подруга. У нее фигура точно как у меня. Только я сначала ей расскажу про магазин, пусть она мне не поверит. И тут я ей — «на, получи, плати по ценнику». Тогда поверит. А я посмеюсь. И будем щеголять перед тобой и прочими в одинаковых штанах.

— Ну а чего так долго меряешь? Может, сначала посидим, кофе попьем?

— Ну как чего? Я себе лучшие оставлю. Те, которые на мне лучше всего сидят. Все-таки это я покупала, время тратила.

— Да они ж одинаковые! — засмеялся Макс

— Ничего не одинаковые. Они разные. Вот эти джинсы мне больше подходят. Видишь? А сейчас я другие примерю, покажу. — Зинка снова закрылась в ванной.

— Они же совершенно одинаковые, до последнего атома — мысленно простонал Макс и пошел на кухню пить кофе.

В новом заводском здании обнаружились недоделки. Макс обнаружил их совершенно случайно. Направляясь в цех с линиями по производству микросхем, чтобы изготовить «по-честному» партию новых флэшек, уже на 128 килобайт, Макс влетел во второй тамбур и уже намеревался раздеться, нырнуть под душ, а затем натянуть костюм кролика, как увидел испуганные глаза трех девушек. Они сидели на лавочке и, очевидно, тоже собирались в душ. Кроме лифчиков и трусиков на них ничего не было, девушки съежились и закрывались руками, глядя на Макса. Зинка отошла быстрее всех и слегка усмехалась.

— Стучаться надо! — сказала она.

Макс наконец-то сообразил, что именно происходит с девушками и в какую щекотливую ситуацию он мог вогнать многих работниц завода.