Лоис Буджолд - Гражданская кампания [= Мирные действия]

— Ты идешь домой! Ни минуты больше не останешься в этом доме!

— Я должна вернуться! Я тут работаю!

— Больше не работаешь! И ты не…

Раздался просительный голос Марка:

— Пожалуйста, коммодор, сэр! Госпожа Куделка, вы не должны винить Карин…

— Вы не сможете мне помешать! — вопила Карин.

Взгляд коммодора Куделки упал на вновь прибывших, когда вся толпа добралась до входных дверей.

— Ха! Эйрел! — рявкнул он. — Ты отдаешь себе отчет, что отмочил твой сыночек?!

Граф Форкосиган моргнул.

— Который именно? — мягко уточнил он.

Марк на мгновение просветлел, услышав столь небрежное подтверждение его личности. Даже пребывая в полном раздрае от того, что его надежды обратились в прах, Майлз все же порадовался промелькнувшему изумлению на заплывшей жиром физиономии. Ох, братец! Именно так. Поэтому-то за этим человеком и идут люди…

Оливия дернула мать за рукав.

— Мам, — настойчиво прошептала она. — Можно я поеду домой с Татей?

— Да, дорогая. Думаю, это неплохая идея, — рассеянно ответила Дру, явно предвидя дальнейшее развитие событий. Майлз не знал, отсекает ли она от Карин потенциальных союзников, или же уменьшает уровень возможного шума.

Рене с Татей выглядели так, будто были бы счастливы незаметно ускользнуть под прикрывающим огнем, но лорд Доно, каким-то образом увязавшийся с ними, задержался ровно для того, чтобы жизнерадостно сказать:

— Благодарю вас, лорд Форкосиган, за поистине памятный вечер!

Сердечно кивнув графу с графиней, он последовал за Форбреттенами к их машине. Н-да, операция явно не повлияла на злорадную ироничность Донны/Доно. Увы.

— Кто это? — спросил граф Форкосиган. — Что-то в нем знакомое…

Со стороны черного хода в коридоре появился Энрике, взъерошенный и рассеянный. В одной руке он нес кувшин, а в другой то, что Майлз мог назвать лишь «Вонючкой на палочке», — тростинку с клейкой, издающей приторный до отвращения запах массой на конце, которой он помахивал вдоль плинтусов.

— Сюда, жука, жука, — жалобно причитал он. — Идите к папочке, девочки мои хорошие. — Замолчав, он озабоченно заглянул под боковой столик: — Жука, жука?..

— Так… Вот это уж совершенно точно требует объяснения, — пробормотал граф, глядя на ученого с зачарованным изумлением.

У ворот хлопнула дверь кэба. Пропеллеры закрутились, машина поднялась в воздух и навсегда исчезла во тьме. Майлз тихо стоял и внимал этому звуку среди царившего вокруг гвалта, пока стрекот винтов не стих вдали.

— Пим! — Графиня углядела новую жертву, и в ее голосе появились опасные нотки. — Я оставила вас присмотреть за Майлзом! Не соизволите ли объяснить, что тут происходит?

Задумчиво помолчав, Пим с подкупающей искренностью ответил:

— Нет, миледи.

— Спроси Марка, — ядовито порекомендовал Майлз. — Он все объяснит. — И, понурив голову, двинулся к лестнице.

— Ах ты крыса трусливая!.. — прошипел Марк, когда Майлз проходил мимо.

Остальные гости неуверенно толпились в коридоре.

— Майлз, ты пьян? — осторожно поинтересовался граф.

Майлз остановился на третьей ступеньке.

— Нет, сэр, — ответил он, не оборачиваясь. — Еще недостаточно. Далеко не достаточно. Пошли, Пим.

И двинулся через две ступеньки к своим апартаментам и забвению.

— Добрый день, Марк! — Жизнерадостный голос графини Форкосиган окончательно разбил последнюю попытку Марка подольше побыть в отключке. Замычав, он стащил с физиономии подушку и приоткрыл мутный глаз. Потом попробовал на покрытом налетом языке варианты ответа. Графиня. Вице-королева. Мама. Как ни странно, мама подошло лучше всего.

— Добрый день, мама.

Карделия посмотрела на него, кивнула и махнула горничной, которая немедленно поставила на прикроватную тумбочку поднос, с любопытством глядя на Марка. От этого взгляда Марку мгновенно захотелось залезть с головой под одеяло.

— Благодарю, вы больше не нужны, — решительно сказала графиня.

Горничная поспешила удалиться.

Графиня Форкосиган распахнула ставни, впустив в комнату нестерпимо яркий свет, и подтащила стул.

— Чаю? — поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, налила чашку.

— Да, пожалуй. — Марк с трудом приподнялся и поправим подушку ровно настолько, чтобы взять чашку, не пролив. Чай оказался крепким, со сливками — в точности как он любил. Тонизирующая жидкость смыла мерзкое ощущение во рту.

Графиня подозрительно покосилась на валявшиеся на столе пустые контейнеры из-под жучьего маслица. И, наверное, пересчитала их, поскольку поморщилась.

— Полагаю, что завтракать ты еще не хочешь.

— Нет, спасибо. — Хотя чудовищная боль в желудке уже утихла. Похоже, чай помог.

— Твой брат тоже. Майлз, видимо увлеченный своим вновь приобретенным стремлением соблюдать форские традиции, искал забвение в вине. И нашел, по словам Пима. На данный момент мы без всяких комментариев предоставили ему мучиться великолепным похмельем.

— А! — Счастливчик!

— Ну, рано или поздно ему все же придется выбраться из своей комнаты. Хотя Эйрел не рассчитывает его лицезреть до вечера. — Графиня Форкосиган налила чашечку чая и себе, добавив сливок. — Леди Элис была очень разочарована, что Майлз покинул поле боя до ухода всех гостей. Она считает, что с его стороны это позорное отсутствие хороших манер.

— Это была бойня. — Одна из тех, судя по всему, которую им всем придется пережить. К сожалению. Марк сделал еще глоток. — Что произошло после… после ухода Куделок?

Майлз смылся первым. У Марка же храбрость иссякла, когда коммодор Куделка настолько вышел из себя, что обозвал мать графини «чертовой бетанской сводней», а Карин вылетела на улицу со словами, что скорее пойдет пешком до дома или вообще на другой конец континента, чем проедет хоть метр в машине с парой таких безнадежно отсталых, невежественных, закоснелых в предрассудках барраярских дикарей. Марк удрал к себе в комнату с пачкой контейнеров жучьего маслица, прихватив ложку, и заперся изнутри. Обжора с Ревой неплохо потрудились, чтобы успокоить расшатанные нервы.

«Вызванная стрессом реверсия», как наверняка обозвал бы это бетанский врач. Он и ненавидел, и восторгался тем, что не владеет своим телом и позволяет Обжоре трудиться в поте лица, дабы заблокировать куда более опасного Другого. Плохой признак, когда Убийца становится безымянным. Марк сумел отключиться прежде, чем Убийца вырвался на свободу. Но в самый последний момент. Теперь он чувствовал себя опустошенным, голова была затуманенной, и в ней царила тишина, как в саду после грозы.

— У нас с Эйрелом состоялся весьма содержательный разговор с четой профессоров Фортиц, — продолжила графиня. — Вот уж у кого голова прекрасно работает, так это у госпожи профессора. Жаль, что мы не были с ней до сих пор знакомы. Потом они уехали, чтобы позаботиться о племяннице, а мы с Эйрелом долго беседовали с Элис и Саймоном. — Она медленно отпила чай. — Я правильно поняла, что та темноволосая молодая женщина, что пролетела мимо нас вчера вечером, моя потенциальная сноха?