Алексей Корепанов - Тайна Древнего Лика

В школьные годы он вслед за братом прочитал роман о мыслящем инопланетном океане, который был способен материализовать образы, хранящиеся в человеческой памяти. То, что он видел сейчас, напоминало ситуацию из той старой книги. Еще он вспомнил, что главный герой, пытаясь удостовериться в том, что не бредит, проводил «ключевой эксперимент», связанный с какими-то сложными вычислениями…

Алекс Батлер не собирался проводить никаких экспериментов. Он не сомневался в том, что сознание его перестало отражать внешний мир и отражает теперь исключительно самое себя. Но ему было на это наплевать. Ему было хорошо в этом отражении отражений.

Джейн приближалась к нему, и трава приминалась под ее ногами, и потрескивали попавшие под каблук сухие веточки — и он встал с пригорка и шагнул ей навстречу…

…Потом, когда они лежали на его расстеленном комбинезоне, и дыхание их постепенно успокаивалось, он, продолжая гладить ее обнаженную грудь, все-таки не удержался от вопроса. Хотя и знал, что все вокруг — нереально. Возможно, как и он сам. Глаза ее были полузакрыты, она слегка улыбалась и водила пальцем по своим зацелованным до крови губам.

— Как ты думаешь, чем закончилась вся эта история с Крисом? — спросил он.

Ему было интересно, что она ответит, и ответит ли вообще, потому что он никогда не думал о том, каким могло бы быть продолжение той книги.

Джейн открыла глаза. Теперь они были не серыми, а голубыми — в них отражалось небо. Смешно оттопырила нижнюю губу — именно так, как делала всегда, — и пробежалась пальцами по его голому животу. Тоже как всегда.

— Печально закончилась, Алекс, — голос у нее был негромкий и мягкий. — Оказалось, что Крис вовсе не человек. Он вновь побывал на древнем мимоиде и нашел там собственное тело. Мертвое… Тот, кто считал себя Крисом, на самом деле тоже был фантомом, порожденным океаном.

Батлер совершенно точно знал, что никогда не думал о таком финале. И все равно этот ответ не мог прояснить ситуацию. Сознательно он, может быть, и не думал, а подсознательно?

Он понимал, что бесполезно пытаться выяснить истинное положение дел, разобраться с явью и бредом, но вновь не удержался — вопрос был подсказан все той же книгой:

— Ты знаешь, как зовут нашего пилота?

Во времена его встреч с Джейн он и понятия не имел о том, что есть на свете некий Свен Торнссон. И Джейн, разумеется, тоже не знала.

Она с улыбкой посмотрела на него:

— Господи, о чем ты думаешь, Алекс?.. Неужели это так важно?

— И все-таки? — настаивал он.

Она вздохнула:

— Икар Монгольфье Райт. Хорошее имя для пилота. Доволен?

— Не знаю…

— Ну, вот и я не знаю, Алекс, — она по-прежнему улыбалась. — Ты не хотел бы чего-нибудь пожевать?

Он прислушался к себе и отрицательно покачал головой:

— Пожалуй, нет…

— А вон там, смотри.

Он оглянулся. На траве лежала большая белая бумажная салфетка, а на ней рядочком выстроились булочки, усыпанные черными точками маковых зерен. Булочки в форме сердечек с открыток к дню Святого Валентина. Одну из них уже исследовал проворный муравей. Такие сдобные булочки он помнил с раннего детства — их пекла мама, и он с братцем Ником уплетал их за обе щеки.

…Да, это были те самые булочки. Булочки из детства. Мягкие, еще теплые, с легким привкусом имбиря.

— А если я захочу ведерко клубничного мороженого? — спросил он с набитым ртом, окончательно отбросив мысль о пистолете. — И шоколадного Санту?

— Пожалуйста, — улыбнулась Джейн. — Все что захочешь. Можно здесь, можно там, — она повела рукой в сторону далекого поля. — Только сначала отдохни.

И она, сложив зацелованные губы трубочкой, легонько дунула ему в лицо…

…Барьер если и не исчез до конца, то местами просвечивал насквозь. Память не только стала гораздо более полной — теперь Батлер знал, что ему нужно делать дальше.

Он был уверен в том, что это случилось бы обязательно. Через неделю, через месяц, через год, — но случилось бы. Просто слова брата оказались катализатором — и барьер рухнул именно теперь, а не через неделю или год…

Спать он больше не мог, но и к сраженному коньяком Доусону не спешил — и все вышагивал и вышагивал по гостиничному номеру, за окном которого плескалось в ночи разноцветье реклам. Вышагивал, словно вновь и вновь воссоздавал свой путь в лабиринтах Сфинкса. И намечал новый путь, по которому ему отныне предстоит идти.

— Поздравляю, — сказал слегка опухший Пол Доусон, когда Батлер пришел к нему в номер и заявил, что сплошной барьер превратился в ветхий забор с поломанными досками, за которым довольно хорошо виден сад. — Я знал, что так и будет. — Он, чуть поморщившись, уселся в кресло. — И что же вы вспомнили, Алекс?

— Много чего, так сразу и не расскажешь… Побродил я немало… Но главное было в конце… — Батлер замялся. — Понимаете, Пол… Там очень много личного… Не помню, кто сказал: «Что пройдет, то будет мило»… Я был в своем прошлом, именно там и тогда, где и когда мне было особенно хорошо. В совершенно реальном прошлом, Пол! Да, я понимаю, головой понимаю, что это все-таки какая-то очень ловко устроенная иллюзия, но сердцем… Сердцем чувствую, что все было на самом деле. Многое из того, что там происходило, в действительности никогда не происходило… Да, была похожая ситуация, достаточно давно… а все остальное — мои реализовавшиеся мечты и желания. Как бы реализовавшиеся. Я был в мире моих желаний…

— Подождите, Алекс.

Доусон потряс головой, помассировал пальцами виски и снизу вверх взглянул из кресла на стоявшего лицом к нему, у окна, Батлера. За окном шевелился, просыпаясь, утренний город.

— Вы хотите сказать, что марсиане прозондировали ваши мозги, узнали ваши сокровенные воспоминания и желания — приятные воспоминания и желания, — и оборудовали для вас персональный мир, то ли реальный, то ли иллюзорный?

Батлер выбросил палец в его сторону:

— В «десятку», Пол! Для человека, накануне чрезмерно накачавшегося коньяком, вы даете потрясающе точные формулировки.

— Особых мук похмелья никогда не испытывал. Что же вы все-таки там увидели, Алекс? Хотя бы намеком. Чем те времена были для вас так хороши? Женщина?

— Да. Мы расстались… Кстати, вчера звонил мой брат, он завтра приедет ко мне. И она тоже.

Доусон молча вскинул брови, ожидая продолжения.

— Она теперь с ним… Я только вчера от него узнал… Но мы расстались не из-за этого. Просто у меня была жена, и она, эта женщина, Джейн, не видела перспективы.

Доусон медленно покивал:

— Да, женщинам нужна перспектива. Это та самая Джейн, о которой вы говорили?

— Та самая. То, что там было, Пол… Это действительно мир моих желаний. Возможно даже — не всегда осознанных, подспудных… А они как-то уловили и воплотили. Те, кто внутри Сфинкса. И еще… Мне трудно подобрать определения, трудно точно передать… — Батлер приподнял руки и пошевелил пальцами, подыскивая слова. — То ли мне внушили эту мысль, то ли я сам до такого додумался, еще там, в Сфинксе, а потом забыл…