Александр Соловьёв - Мятежник Хомофара

— Черт бы меня побрал!.. — Вадим отнял руки от головы. — Но что это было? На что похоже? Ты — врач…

— Ну… я не спец. Сперва мы твое поведение приняли за пьяный эпатаж. Возможно, это психоз, связанный с интоксикацией, передозировкой. Может, ты испытал какой-то стресс?.. А может, был все-таки делирий. Признайся, ты скрытый алкаш?

Вадим нервозно почесал подбородок.

— Нет… не думаю… хотя не уверен… — Расин уронил голову. — Значит, меня видели все… таким?

— Многие. Правда, шефа при этом не было.

— Проклятье…

Он снова закрыл лицо руками, а когда через несколько минут открыл его, лицо было каменным.

— Да. Теперь все изменилось, — сказал Расин. — Единственное, что я знаю наверняка, это то, что вдобавок ко всему страдаю потерей памяти. Впрочем, этот диагноз справедлив только в том случае, если все сказанное тобой — правда.

Эдуард пренебрег последними словами.

— А что, если Галах вливает какую-нибудь дрянь в кондиционер, — предположил он. — И мы с тобой попросту надышались.

— Ты-то тут при чем? — Вадим покачал головой. — Ты ведь танец дервишей не исполнял.

— Пожалуй, нет. Иначе мне кто-нибудь об этом уже рассказал бы. Но у меня кое-что свое…

Он задумался, решая, говорить или нет.

— Ладно! — Расин неожиданно встал из-за стола. — Знаешь что, Эд? Если уж мы с тобой попали в эту дурацкую ситуацию, в которой все представляется загадочным и необъяснимым, то давай найдем в себе силы не скисать и держаться вместе до тех пор, пока хоть что-нибудь не прояснится.

Он снял галстук и отшвырнул его в кресло.

— Если мы впадем в истерику или, ещё хуже, в депрессию, они очень быстро получат над нами полную власть. Мы не должны им этого позволить… Надо сопоставить факты и многое выяснить. Скажи, Эд, что ты знаешь о Галахе?

Фирман напряженно думал, потирая руки. Наконец невесело произнес:

— Я слышал голос.

— Что?

— Голос человека, которого не было поблизости.

— Всего-то? — Расин присел рядом с Фирманом на кушетку. — Вот что, Эд. Заяви ты мне что-нибудь подобное пару дней назад, я, может, и удивился бы… Но, учитывая то, что вчера довелось пережить, мне совсем несложно понять тебя.

Фирман снял очки, принялся их протирать.

— Голос принадлежал Галаху, — сказал он. — Это был разговор между ним и шефом. Они говорили о тебе… А я стоял и подслушивал.

Эдуард вкратце передал содержание разговора.

— Занимательно… — сказал Вадим, когда Фирман умолк.

— Да уж, — согласился Эдуард и попросил жестом пепельницу.

Прошло пять минут. Наконец, Вадим нарушил молчание.

— Позже, когда ты стал искать Галаха, как на это реагировал шеф?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал: он удивился. Что это было: игра или и впрямь удивление?

— Бес их знает. Когда вошел настоящий Галах, никто даже глазом не моргнул. Наоборот, я заметил: шеф смотрел на меня, как на ненормального. Он сказал: эпидемия.

Вадим поднялся, стал медленно переодеваться.

— Что ж, у нас два варианта, — раздумчиво сказал он. — Либо мы оба сошли с ума, причем спонтанно, и для окружающих это явная неожиданность, либо мы с тобой жалкие куклы в чьем-то кошмарном представлении.

Расин вдруг улыбнулся.

— Знаешь что, Эд. Прости, но… если бы я был один, мне было бы гораздо труднее взять себя в руки. Так что, спасибо тебе…

— Какой задушевный цинизм, — Фирман махнул рукой.

— Прости…

Расин загремел ключами, открыл сейф и осторожно вынул из него пару кожаных тапочек. Бережно поставил их на стол. Сел в кресло и, придвинувшись, стал разглядывать.

Фирман некоторое время наблюдал за товарищем по несчастью, затем произнес:

— Слышь? У тебя вроде прогрессирует.

— Подойди-ка, — негромко попросил Вадим.

— Впрочем, ты ведь раньше меня спятил, потому твое состояние потяжелее будет, — сказал Эдуард, вставая с кушетки и приближась к столу.

— Видишь на них пыль? — спросил Вадим.

— Вижу. И что?

— Это не просто пыль, Эд. Возможно, это доказательство нашей с тобой нормальности и… сумасшествия всего остального мира.

— О, боже!..

— Вчера на этой кушетке я смотрел одну женщину. Она просила меня избавить её от той самой «тяготы», о которой говорили лже-Галах с псевдо-шефом. Ведь я на самом деле не обычный человек. Я — ампутатор. Ты сам слышал. Не так ли?

Фирман криво усмехнулся.

— Так вот. Та женщина сказала, что её прислал Пиликин.

— Что? Тот самый бандюга? Я помню его. Ты делал ему спленэктомию. Это он пробудил в тебе способности?

— Выходит, он. А может, и не он. Не могу ничего сказать по этому поводу, поскольку сам я ничего о своих способностях не знаю.

— Да? — у Фирмана на лице появилось разочарование. — А жаль…

— Зато я видел эти самые «тяготы»… — он провел пальцем по пыльной коже. — Они материальны, хотя обычно не заметны. Когда я осматривал женщину, она была вполне здорова. Но совсем неожиданно у нее появилась дорога. Понимаешь?.. Обычная грунтовая дорога, которая как бы выросла из правого эпигастрия. Вот отсюда, — он показал на себе. — Внезапно все пространство в кабинете потеряло форму… Клянусь, что я мог бы идти по этой дороге, если бы захотел… Я даже сделал попытку. И вот пыль с этой дороги. Видишь, она желтоватая. Скажи, откуда на территории больницы может быть такая пыль?

Фирман молчал.

— Эта женщина — проводник, — продолжал Вадим. — Так же, как и Пиликин. А я — ампутатор, на которого не действует мескалин. Рассуждаем дальше… Галах и шеф запускают таких, как я. И ещё тренируют адептов, которые идут по суровому пути…

— По строгому, — уточнил Фирман.

— По строгому… Есть видимое и есть слышимое. А ещё есть также невидимое и неслышимое, другими словами — потустороннее. И мы с тобой каким-то образом время от времени это потустороннее улавливаем. И я думаю, в этом есть закономерность. Последовательность. Здесь, несомненно, что-то происходит. Что угодно, но не наше с тобой сумасшествие. Почему я проявил наклонность к танцам дервишей? Почему ты слышишь нечто невозможное? Все это как-то взаимосвязано!.. Есть цель, которую мы ещё не можем с тобой осознать.

— Для психа ты рассуждаешь логично, — заметил Фирман, удивленный тем, как быстро Расин втягивает его в свою безумную игру.

— Коль на то пошло, то вот, что я предлагаю, Эд… Первое: мы должны держаться вместе, но при этом соблюдать определенную конспирацию. На меня будут смотреть, как на психа… Помоги мне сегодня организовать бригаду в операционной, вроде как берешь все на себя. Второе: эту пыль мы отправим на анализ. Вдруг есть какая-то зацепка. В химической лаборатории санстанции работает моя бывшая однокурсница… Она поможет. Третье: ведем себя как ни в чем не бывало. Никаких многозначительных взглядов. Никаких выражений внутренней борьбы на лице. Мы — в высшей степени нормальны! И четвертое: мы за ними станем наблюдать.