Амброз Бирс - Сборник фантастики. Золотой фонд

Ниже разместились мы: я – молодой, загорелый и настроенный решительно после долгого путешествия пешком, Саммерли – серьезный, но все еще недоверчивый, с вечной трубкой в зубах и лорд Джон – опасный, как лезвие бритвы; его гибкая настороженная фигура опирается о ружье, горящие глаза возбужденно смотрят на говорящего. Позади нас стоят двое смуглых мулатов и группка индейцев, а впереди и над нами высятся громадные рыжие ребра скал, отделяющие нас от нашей цели.

– Нет нужды говорить, – сказал Челленджер, – что во время прошлого визита сюда я испробовал все способы взобраться на эти скалы, и не думаю, что там, где потерпел неудачу я, кто-либо другой сможет добиться успеха, поскольку я являюсь неплохим альпинистом. Тогда у меня не было никакого оснащения для скалолазания, но я предусмотрительно захватил его сейчас. Убежден, что с его помощью мне удастся добраться до вершины этого утеса; но можно даже не пытаться подняться на скалу с этой стороны. В прошлый раз я торопился, потому что приближался сезон дождей и заканчивались запасы пищи. Эти соображения ограничивали меня во времени, и я могу только утверждать, что обследовал скалу на протяжении шести миль к востоку отсюда и так и не обнаружил места, где можно было бы подняться. Итак, что же мы будем делать теперь?

– По-видимому, здесь имеется лишь одно разумное решение, – сказал профессор Саммерли. – Если вы обследовали восточную часть, нам следует пройти вдоль подножия скалы на запад и поискать место для восхождения там.

– Совершенно верно, – сказал лорд Джон. – Похоже, что размеры этого плато невелики, и мы будем продвигаться вдоль него, до тех пор, пока не найдем путь, по которому сможем легко подняться наверх, или пока не вернемся в точку, откуда начали.

– Я уже объяснял нашему юному другу, – сказал Челленджер (у него была неприятная манера упоминать обо мне так, будто я был десятилетним школьником), – что легкого пути наверх здесь не может быть в принципе, по той простой причине, что, если бы он существовал, вершина плато не была бы такой изолированной и не были бы созданы такие исключительные условия, столь необычно повлиявшие на общие законы выживания. Тем не менее, я вполне допускаю возможность существования таких мест, где специалист-скалолаз действительно сможет достичь вершины, в то время как неуклюжее и тяжелое животное не в состоянии спуститься вниз. Точка, где восхождение возможно, наверняка существует.

– Откуда вам об этом известно, сэр? – резко спросил Саммерли.

– Потому что мой предшественник, американец Мейпл Уайт, такой подъем осуществил. Как бы иначе мы могли увидеть чудовище, набросок которого он сделал в своей тетради?

– Здесь вы несколько забегаете вперед, – возразил упрямый Саммерли. – Существование вашего плато я признаю, потому что его я видел; но мне пока неизвестно, есть ли там какие-либо формы жизни.

– То, что вы признаете или не признаете, на самом деле практически не имеет никакого значения. Я рад констатировать, что плато, в конце концов, само доказало вам свое существование. – Челленджер взглянул на коллегу, а затем, к всеобщему изумлению, соскочил с камня и, обхватив Саммерли за шею, задрал его голову вверх. – А что вы скажете теперь, сэр?! – воскликнул он осипшим от возбуждения голосом. – Удалось ли мне убедить вас, что на плато присутствуют представители фауны?

Я уже говорил, что над краем скал нависала густая зеленая бахрома растительности. В тот момент там появилось что-то черное и блестящее. Оно медленно переместилось вперед и свесилось над пропастью, и мы все увидели, что это была очень большая змея со странной плоской головой, напоминавшей лопату. С минуту змея раскачивалась и подрагивала над нами, и лучи утреннего солнца тускло отражались от ее скользкого извивающегося тела. Затем она медленно поднялась и скрылась в кустах.

Саммерли был настолько заинтересован, что даже не сопротивлялся, когда Челленджер задирал его голову вверх. Теперь же он вспомнил о чувстве собственного достоинства и сбросил с себя руки своего вечного оппонента.

– Я был бы вам признателен, – раздраженно сказал профессор Саммерли, – если бы вы, когда вам в дальнейшем вздумается сделать какое-либо замечание, впредь не хватали меня за подбородок. Даже появление самого заурядного горного питона не может оправдывать подобные вольности.

– Но все равно – жизнь на плато есть, – ликующе продолжал его коллега. – А теперь, продемонстрировав справедливость этого важного заключения, с которым согласится любой, каким бы предубежденным или бестолковым он ни был, я выскажу свое мнение о том, что нам не остается ничего лучше, как сняться с места и идти в западном направлении, пока мы не обнаружим какой-нибудь способ подъема.

Поверхность у подножия скалы была каменистой и изобиловала расселинами, поэтому продвижение наше было тяжелым и медленным. Однако внезапно мы натолкнулись на нечто такое, от чего наши сердца возбужденно забились. Это было место чьей-то старой стоянки: несколько пустых банок из-под чикагских мясных консервов, бутылка с этикеткой «Бренди», сломанный консервный нож и еще кое-какой мусор, оставленный путешественником. Была там также смятая и порванная газета «Чикагский демократ», хотя дата на ней не сохранилась.

– Это не моя, – сказал Челленджер. – Должно быть, ее оставил здесь Мейпл Уайт.

Лорд Джон с любопытством разглядывал громадный древовидный папоротник, в тени которого находился этот лагерь.

– Послушайте, взгляните-ка вот сюда, – сказал он. – Думаю, это должно служить указателем.

К дереву гвоздем была прибита щепка, указывавшая на запад.

– Скорее всего, это действительно указатель, – сказал Челленджер. – Что же еще? Отправляясь в опасный путь, наш пионер оставил этот знак, чтобы любая следующая за ним экспедиция могла понять, куда он направился. Вероятно, по мере нашего продвижения мы встретим и другие следы его пребывания.

И мы действительно встретили их, но характер этих следов оказался ужасным и совершенно неожиданным. Прямо под скалой находились довольно обширные заросли высокого бамбука, похожие на те, через которые нам уже приходилось пробираться. Многие из стеблей были высотой в двадцать футов, с острыми и крепкими верхушками, и представляли собой внушающие страх природные копья. Мы проходили вдоль края бамбуковых зарослей, когда я заметил, что там что-то белеет. Просунув голову среди стеблей, я увидел пустые глазницы человеческого черепа. Здесь же находился и весь скелет, но череп отделился и лежал на несколько футов дальше.

Ударами своих мачете индейцы расчистили это место, и мы получили возможность рассмотреть подробности давней трагедии. Из одежды можно было различить лишь несколько обрывков, но на костлявых ногах сохранились остатки ботинок, из чего стало совершенно очевидным, что погибший человек был европейцем. Среди костей также лежали золотые часы нью-йоркской фирмы «Хадсон» и «вечное перо» на цепочке. Еще там был серебряный портсигар с гравировкой на крышке «Дж. К. от А. Е. С.» Состояние металла свидетельствовало о том, что катастрофа произошла не так уж давно.