Амброз Бирс - Сборник фантастики. Золотой фонд

Весь этот день и все утро следующего дня черный дым держал нас в плену. В воскресенье вечером в соседнем с нами доме появились признаки жизни: в одном из окон промелькнуло чье-то лицо, двигался свет, а позднее послышался стук двери. Но я не знаю, что это были за люди и что с ними сталось. На следующий день мы уже никого больше не видели. Все утро понедельника черный дым медленно полз к реке, подбираясь к нам все ближе и ближе, и наконец потянулся вдоль дороги за нашим домом.

Около полудня вдали показался марсианин, быстро шагавший по полям. Он уничтожал черный дым струями горячего пара, который шипел, прикасаясь к стенам, и в окнах лопались стекла, когда он на них попадал, а викарию даже обварило руку, когда он спасался от него в заднюю комнату. После того мы осторожно пробрались в передние комнаты, еще мокрые от осевшего пара, и выглянули в окно. Вся местность к северу от нас имела такой вид, как будто по ней прошел черный ураган. Взглянув в сторону реки, мы с удивлением заметили, что почерневшие и словно обгоревшие луга отливают почему-то красным цветом.

Долгое время мы не могли уяснить себе, улучшила ли эта перемена наше положение. Мы поняли только, что черного дыма нам теперь бояться нечего. Но позднее я сообразил, что наш плен кончился и что мы можем продолжать наше бегство. И, как только я это понял, ко мне вернулась способность и желание действовать. Но викарий был как будто в каком-то оцепенении, и его нельзя было убедить никакими доводами.

– Мы ведь здесь в безопасности, – повторял он, – в абсолютной безопасности!

Я решил оставить его одного. Если бы я это сделал! Умудренный опытом моего недавнего странствования с артиллеристом, я позаботился запастись в дорогу питьем и едой. Кроме того, я захватил деревянное масло и полотно для перевязок, так как мои ожоги на руках все еще не прошли, а также взял шляпу и фланелевую рубашку, которые я нашел в одной из спален.

Когда викарий сообразил, что я собираюсь идти один, что я вполне примирился с мыслью быть одному, он вдруг тоже начал собираться и решил сопровождать меня. И так как снаружи все было спокойно, то около пяти часов вечера, как я полагаю, мы вышли на почерневшую дорогу в сторону Сенбюри.

В Сенбюри и по дороге лежали трупы людей и лошадей в неестественных позах, а также опрокинутые повозки и сундуки, покрытые толстым слоем черной пыли. Эти слои пепла, лежавшие на всем, напомнили мне, что я читал о разрушении Помпеи. Без дальнейших приключений добрались мы до Хэмптон-Корта, находясь все-таки под гнетущим впечатлением страшных картин, которые мы видели.

В Хэмптон-Корте глаза наши немного отдохнули на клочке свежей зелени, которую пощадил пронесшийся удушающий вихрь. Мы прошли весь Буши-парк и видели оленей, гуляющих на свободе под каштанами, а вдали несколько мужчин и женщин, быстро идущих в сторону Хэмптона. Это были первые люди, которых мы видели. Итак, мы дошли до Твикенхэма.

За дорогой у Гама и у Петергэма все еще горели леса. Твикенхэм уцелел: ни черный дым, ни тепловой луч не коснулись его. Здесь мы уже встретили довольно много народа, но никто не мог сообщить нам ничего нового. Все они, в большинстве случаев, находились в таком же положении, как и мы, и так же, как и мы, решили использовать временное затишье, чтобы бежать дальше.

У меня создалось такое впечатление, что во многих домах прятались люди, настолько напуганные, что у них не хватало духу бежать. Здесь тоже по всей дороге были следы панического бегства. Мне живо припоминаются три велосипеда, лежавшие кучей один на другом и совершенно исковерканные колесами проезжавших экипажей.

Около половины девятого мы подошли к Ричмондскому мосту. Само собой разумеется, что мы постарались пройти его как можно скорее, чтобы не быть долго на виду, но все же я успел заметить, что на расстоянии нескольких футов от меня на поверхности реки плавали огромные массы чего-то красного. У меня не было времени рассмотреть, что это такое, и объяснение, которое я дал этому, было тогда гораздо страшнее действительности. На Суррейском берегу мы снова увидели черную пыль, которая была когда-то черным дымом, а также трупы, целую груду их у входа на вокзал, но марсиан мы так и не видели почти до самого Барнса.

В потемневшей дали мы увидели группу из трех человек, бежавших по боковой дороге к реке. Но, за исключением этой встречи, кругом никого не было видно. Впереди на покатой возвышенности ярким пламенем горел Ричмонд, но вокруг города не было никаких следов черного дыма.

Вдруг, когда мы уже подходили к Кью, нам навстречу попались бежавшие люди, а в каких-нибудь ста ярдах от нас, над крышами домов, показалась верхняя часть боевой машины марсиан. Мы замерли от ужаса. Ведь стоило только марсианам взглянуть вниз – и мы погибли бы безвозвратно! На нас напал такой ужас, что мы не решились идти дальше и, свернув с дороги, спрятались в сарае, в каком-то саду. Тихонько ворча про себя, викарий забился в угол и решительно отказывался двинуться с места.

Но мысль добраться до Лезерхэда крепко засела у меня в голове. Она не давала мне покоя, и, как только начало смеркаться, я решил идти дальше. Я начал пробираться сначала через кустарник, а потом через проход, огибавший какой-то большой барский дом, и вышел на дорогу к Кью. Викария я оставил в сарае, но вскоре услышал, что он торопливо догоняет меня.

Пускаться в это второе путешествие было величайшей глупостью с моей стороны, так как было ясно, что марсиане совсем близко около нас. Едва только успел викарий поравняться со мною, как вдали, за лугами, мы увидели опять боевую машину марсиан, – ту ли самую, которую мы видели перед тем или другую, не знаю! Четыре или пять маленьких, черных фигурок бежали перед марсианином через серовато-зеленую площадь поля, и я сразу понял, что он их преследует. В три шага он был среди них, и они бросились врассыпную. Он не пользовался тепловым лучом, чтобы уничтожить их, но хватал их одного за другим и бросал, как мне показалось, в большой металлический ящик, висевший у него за спиной, точно корзина с инструментами у рабочего.

Здесь впервые я убедился, что марсиане имели в виду не только истребление побежденного человечества, но преследовали и другие цели. На мгновение мы окаменели от ужаса, потом повернулись и вбежали через ворота в какой-то сад, обнесенный стеной. Мы спрятались в канаву, очень кстати оказавшуюся поблизости, в которую мы скорее упали, чем спустились. Мы пролежали там, пока в небе не зажглись звезды, еле рискуя перекинуться словом, да и то тихим шепотом.

Было, я думаю, около одиннадцати часов ночи, когда мы наконец набрались храбрости, чтобы снова двинуться в путь. Но теперь мы уже не отважились идти по дороге, а пробирались ползком вдоль изгородей и под прикрытием деревьев, зорко всматриваясь в темноту, – викарий – с правой, а я – с левой стороны, – не покажутся ли где-нибудь марсиане, которые, как нам казалось, ходили вокруг нас.