Майкл Муркок - Узники неба

— Я видел вас злым и испуганным, — возразил ему Фаустафф.

— Конечно, я могу переживать злость или страх, но это ведь ментальное состояние, не эмоциональное — или для вас нет различия в ваших же терминах, профессор?

— Почему вы принимаете участие в таких вещах? — Фаустафф проигнорировал вопрос Стеффломеиса и обращался к обоим.

— В моем случае — ради развлечения, — сказал Стеффломеис. — Я также способен испытывать чувственное удовольствие, хотя и не трачу времени на его поиски, как вам может показаться.

— В этом, возможно, есть нечто большее, — тихо заметила Мэгги Уайт. — Я уже говорила вам — может быть, они могут испытывать сильные наслаждения.

— Я свободен от вашей навязчивой идеи, мисс Уайт, — улыбнулся Стеффломеис. — Но я уверен, что вы ошибаетесь. Все, что бы они ни делали — мелкомасштабно. — Он глянул на Фаустаффа. — Видите ли, профессор, мисс Уайт чувствует, что участие в этих ритуалах каким-то образом приобщает ее к таинственному экстазу. Она думает, что вы обладаете чем-то, чего мы лишены.

— Возможно, это и так, — сказал Фаустафф.

— Возможно, этого и не стоит иметь, — предположил Стеффломеис.

— Я не уверен, — Фаустафф взглянул на окружающих людей. Двое мужчин продолжали держать девушку, хотя сейчас она, казалось, впала в такое же состояние, как и они. — Но это должно быть не так.

— Конечно, нет, — тон Стеффломеиса был сардоническим. — Может быть и несколько по-иному. Думаю, ваши друзья, Нэнси Хант и Гордон Огг, вовлечены в кое-что, для вас предпочтительное.

— С ними все в порядке?

— Для них все превосходно. Они не получат никакого физического вреда, — усмехнулся Стеффломеис.

— Где они?

— Должны быть где-то поблизости.

— В Голливуде, — сказала Мэгги Уайт. — На территории одной кинокомпании.

— Которой?

— «Саймон-Дайн-Кинг», полагаю. Это почти в часе езды.

Фаустафф оттолкнул мужчин прочь и поднял девушку.

— Куда это вы собрались ее тащить? — съязвил Стеффломеис. — Она ничего не вспомнит после активации.

— Называйте меня собакой на сене, — бросил Фаустафф, распахивая входную дверь, к которой перенес девушку.

Он вышел на улицу, открыл свою машину, положил девушку на заднее сиденье и отъехал в сторону Голливуда.

Автомобиль был скоростной, а дорога — свободна. По пути Фаустафф размышлял о тех двоих, которых он оставил. Из того, что сказал Стеффломеис, совершенно ясно, что они — не люди, возможно, как он и подозревал — человекоподобные андроиды, более совершенные версии роботов из У-легионов.

Он не спросил о природе ритуала, в который предположительно были втянуты Нэнси и Гордон. Он просто хотел по возможности поскорее с ними встретиться и помочь им, если они в этом нуждаются.

Он знал, где расположена «Эс-Ди-Кей». Это была крупнейшая из старых кинокомпаний Земли-1. Он однажды посетил ее из любопытства во время одного из своих случайных наездов в Лос-Анджелес на З-1.

Все чаще он сталкивался с необходимостью замедлять ход и объезжать, либо лавировать среди скоплений людей, исполнявших непонятные ему ритуалы. Не все они были непристойны или жестоки, но одного вида этих опустошенных лиц было достаточно, чтобы расстроить его.

Однако он заметил перемены. Здания представлялись в менее резком фокусе, чем когда он впервые прибыл на Землю-Ноль. Впечатление новизны тоже начинало понемногу ослабевать. Очевидно, предактивационные обряды были как-то связаны с изменяющейся природой новой планеты.

По собственному опыту он знал, каково влияние этого мира, заключающееся в неспособности нормального общения, очень быстрой утере личной идентичности, соскальзывание в роль, где психологический архетип подавлял частную психику индивидуума: но здесь, казалось, существовало что-то вроде обратной связи, когда люди как-то помогали планете приобрести более позитивную атмосферу реальности. Фаустафф отметил, что эту мысль трудно выразить в любых знакомых ему терминах.

Теперь он был рядом с Голливудом. Он мог разглядеть впереди световую рекламу «Эс-Ди-Кей». Вскоре он свернул на территорию. Там было тихо и, очевидно, пусто. Он вышел из машины, оставив девушку там, где она была. Закрыв дверцу, он двинулся по направлению к табличке, на которой прочитал: «Павильон № 1».

В бетонной стене была дверь. На ней висела предостерегающая надпись. Фаустафф толкнул дверь и заглянул внутрь. Декорация частично скрывалась джунглями камер и электронного оборудования. Похоже, она была подготовлена для исторического фильма. Никого не было видно.

Фаустафф отправился к следующему павильону. Вошел туда. Здесь не было камер, и вся техника, казалось, аккуратно убрана. Декорация, однако, осталась. Вероятно, она принадлежала тому же самому фильму. Изображала она интерьер средневекового замка. На мгновение Фаустафф подивился художнику, выстроившему столь убедительно выглядевшую декорацию.

А среди декорации разыгрывался ритуал. Нэнси Хант была в белой полотняной рубахе, и ее рыжие волосы были распущены и ниспадали ей на спину и плечи. За ней стоял мужчина, одетый в черные доспехи, казавшиеся настоящими. Был ли это костюм из фильма или попал сюда из того же источника, что и все остальные, которые видел Фаустафф? Человек в черных доспехах опустил забрало. В правой руке у него была большая сабля.

Тяжелым, мерным шагом из-за кулис выступила еще одна фигура. Это был Гордон Огг, также в полном облачении из сверкающей стали, и накинутом сверху белом плаще. В деснице он сжимал длинный меч.

Фаустафф крикнул: — Нэнси! Гордон! Что вы делаете?

Они не слышали. Очевидно, они были так же погружены в сон, как и остальные. Со странными жестами, напоминавшими Фаустаффу аффектированную манеру игры в традиционной японской пантомиме, Огг приблизился к Нэнси и человеку в черных доспехах. Губы его зашевелились, но Фаустафф не смог расслышать ни одного произнесенного им слова.

В той же самой демонстративной манере человек в черных доспехах схватил Нэнси за руку и повлек ее назад, прочь от Огга. Теперь Огг опустил забрало и, казалось, движением своего меча вызывал другого на дуэль.

Фаустафф не думал, что Оггу угрожает какая-либо опасность. Он смотрел, как Нэнси отступает в сторону и как Огг и его противник скрещивают мечи. Вскоре человек в черных доспехах выронил саблю и преклонил колени перед Гордоном. Огг также отбросил свой меч. Человек поднялся и начал освобождаться от доспехов. Нэнси вышла вперед и тоже стала на колени перед Оггом. Затем встала и вышла из зала, вернувшись с большой золотой чашей, которую протянула Оггу. Он взял и выпил из нее — или сделал вид, хотя, насколько мог видеть Фаустафф, она была совершенно пуста. Огг поднял свой меч и вложил его в ножны.