Роман Проксима - Обещания темноты

Наряд спасателей прибыли минут через девять-десять. Хлор уже подходил к домам, когда Джон забежал в ближайший, выломав дверь. Внутри никого, ни в одной комнате. Он выбежал обратно на улицу. В доме через дорогу, раздавались крики. Крики, раздирающие душу в клочья. Спасатели работали метрах в ста пятидесяти от него. Верона не раздумывая перепрыгнул через высокий забор, зацепив ногу. Глубокая царапина вызвала боль, но Джон заблокировал ее истошными криками, продолжающих раздаваться из дома. Несколько детских, или женских голосов.

Как ошпаренный он влетел в прихожую, сбив по пути журнальный столик и лающего лабрадора. В гостиной на полу лежало обездвиженное тело мужчины, авокруг него кричали и плакали две девочки и женщина. Джон проверил пульс мужчины – его не было. Медлить нельзя. Он силой разжал руки девочки, крепко схватившей маму за кисть, потом поднял обоих детей на плечи и приказал женщине бежать. Она опешила от крика незнакомого мужчины, но повиновалась, к тому же Джон был почти на выходе. Он, с двумя орущими девчонками, и напуганная женщина бежали в сторону, противоположную стремительному течению хлора. Без права на промедление Верона добежал до параллельной улицы, которая находилась по уровню выше, там выпустил детей и подогнал их мать. Приказав им бежать в другой конец улицы, сам развернулся и поспешил обратно.

Яд охватывал дома один за другим. В следующие три здания Джон не успеет… Он побежал в четвертый – никого внутри. В пятом дверь была наглухо закрыта. Верона вышиб окно, сработала сигнализация, от которой на шум прибежали жильцы. И они были выведены подальше от ада. Так продолжалось еще недолго – яд не разрешал больше подходить близко к домам. Пары хлора окутали жилые домики, в которых, может, были люди.

Спасатели работали в три бригады. В тот день не умер никто. Кроме машинистов и того мужчины, что лежал на полу в гостиной. Обрыв тромба. Джон думал, если бы он тогда не успел забежать в те дома, смогли ли люди выжить? Он не знал точно, существенна была ли его помощь, или же в ней не было нужды. Но он никогда не гордился тем поступком. Его должен сделать каждый человек. Тут другое – Верона не понял, зачем он нужен? Если предназначение Джона как живого человека было в том, что он вернулся за телефоном и оказался на месте аварии – то на такую нелепость он не согласен. Джон ничего не сделал сверхъестественного, однако очень устал после этого. Страх крепко сломил его в тот день. Но реальные затраты оказались намного больше необходимых. С тех пор Джон не мог отделаться от мысли, что его жизненная энергия никому не нужна. И каждый раз, когда Верона приходил домой, лишь темнота обещала ему быть с ним навсегда.

– И какой у нас теперь план? – вопрос Трона вывел его из транса.

«Какой план, Трон? Я давно не понимаю, что происходит», – ответил ему про себя Джон.

А если на чистоту, то Джону совсем не хотелось теперь ничего предпринимать. Друзья умирают и пропадают. Шансов на победу нет и не будет. Все без толку. И Либетт понял настроение друга. Он поджал губы, закивал головой, а потом с неприсущим ему остервенением сказал:

– Значит надоело, так? А ты думал мир спасать будет легко?

– Я и не думал спасать его. Меня принудили.

– Принудили?! – Трон не поверил ушам. – А зачем тогда ты до сих пор продолжаешь идти тут со мной, с Люси, с Андреем и Фрэнком?

– Фрэнка больше нет, Андрей пропал.

– Да как ты смеешь! – лейтенант толкнул Джона, что тот упал. – Люди доверились тебе! А ты их предал!

– Я ничего не могу сделать. Я обычный человек.

Трон отвесил пощечину Вероне. Джон слушал разгоряченного товарища, ни сказав ни слова поперек.

– Ты необычный. Ты медиум, тебя за ногу! Так делай свои медиумские штучки. А если не умеешь – делай то, что мы с Люси пытаемся делать, то, что эти люди пытаются делать. Иначе будешь вечность страдать по своей немощи, только совсем не в этих краях!

Трон развернулся и пошел прочь. Если бы кто-нибудь в этот момент окликнул бы его – он сразу же отвесит ему удар в нос.

Да не немощен он, просто без толку все. Джон не стал догонять лейтенанта, лишь отвернулся в другую сторону и пытался всмотреться в темный горизонт, надеясь увидеть рассвет. Черные тучи грозно громыхали где-то очень далеко, озаряясь редкой тусклой молнией. Люси подошла к нему, сзади обняла и с ребяческим восторгом перекрутилась вперед.

– Ну чего ты печальный? Не изменишь ничего – смерть все равно придет за тобой, а если получится изменить мир хоть на толику в лучшую сторону – ты удивишься, как же это было легко, – женщина чмокнула его в щеку. Но Джону захотелось большего – он прикоснулся своими губами к ее. Сладкий аромат тепла ее тела сменился горьким послевкусием во рту. Он отодвинул Люси. Что-то не то. Неприязнь росла все сильнее. Ему хотелось сплюнуть, однако он сдержался.

– Что с тобой? – удивилась женщина и попыталась снова приблизиться.

Нет, определенно все это странно. Джон резко пошел прочь, оставив недоуменную Люси одну. И в момент, когда Верона уже хотел вернуться с извинениями, в его голове возник образ. Образ близкий, если не родной. Но его тошнило от одного вида этого человека. Медиума тошнило от воспоминаний о нем. Как будто это его плохая версия. Вроде он, но не совсем… Эта его сущность медиума, и теперь он знал ее обличие.

Пройдя пятнадцать шагов от Люси, Джон замер в одном положении, взявшись за голову. Секунду спустя он рухнул без сознания.

Снова погружение в сон. Все осталось позади – головная боль, зовущая его Люси, гроза вдалеке. Но место осталось прежним. Та же окраина бывшего леса, развалины громадного некогда замка, и темнота. Она здесь не меняется.

Джон встал с земли, и огляделся. Неподалеку стояла душа. Ее легкое свечение внушало доверие. Верона подошел к ней. Это была она.

– Я понял, ты всегда была со мной! И не говори, что не понимаешь. Это по твоей воле происходили «чудеса» так называемые. Зачем? Почему я?

– У тебя сильная душа, она разрешила мне изредка присутствовать в твоем теле, – ответила Эмма.

Девушка стояла в чистом желтоватом платье и улыбалась как всегда непокорной улыбкой.

– Разве я не сам душа?! Что же, душа живет в противоречии со мной? Я не разрешал.

– Ты разрешил, Джон. Понимаешь, сейчас со мной разговаривает твой рассудок и страх. Душа выражает свою волю не через слова.

Эмма подошла к медиуму и прикоснулась к нему. Тепло и спокойствие овладели Джоном, и ему хотелось лишь быть с Эммой всегда.

– Теперь ты понимаешь? Это наша природа, мы не можем редактировать нашу сущность, и приказывать ей мы не вправе. Пойдем, Джон. Я покажу тебе все, или почти все. Ты сам решишь. Если не смогу убедить – я отпущу тебя.

Что значило это ее «отпущу» Джон не совсем понял, но почувствовал тяжесть. Он согласился, протянув Эмме свою руку. Как только он это сделал, их оторвало от земли, и подбросило вверх на метров пятьсот. Верона чувствовал блаженную невесомость и небольшой страх высоты.