Александр Тюрин - Метида

Антон поймал себя на том, насколько сейчас хочется картошки с грибами, а Самвел всё тянет и тянет.

– Да будет вам. Речь явно ж идет о разных людях, пусть и тёзках. А остальное показалось.

Лесник спрятал фотографии.

– Имейл-адрес я того варианта, который ученый, нашел. Написал. Не отвечает. Отправил тогда сообщение начальству того исследовательского центра, мол и мол, где вы такого-то прячете, его весточка с родины дожидается. Самвел помог на английский перевести. И они мне через пару недель ответили, вкратце, без подробностей. Мол, такой-то у них больше не работает, уволился. Снова туман. Но наскрёб я ещё одну фотку этого ученого, самую свежую. И, что любопытно, на сайте недружественной нам организации, подлой и вредной. И, получается, господин ученый помогает врагам убивать наших людей, да так, чтобы отвести от убийц всякое подозрение. Как специалист, налаживая специальное оборудование для ЧВК «Грейстоун».

– Грейстоун? – Антон словно попробовал на вкус незнакомое и какое-то горькое слово.

– Вот-вот, она самая. ЧВК, которая оперирует в горячей точке, с вражеской стороны и, похоже, была задействована в применении «умных снарядов», которые летят не туда, куда ты думаешь, и отлично годятся для провокаций. Вдобавок всплыло по этому ученому кое-что сильно гадкое. Чтоб попасть на «Метиду», он пару пакостей сделал своим товарищам в центре Хруничева, точнее передал важное ноу-хау западному альянсу. И получается, перед нами уже не просто два разных варианта судьбы, а два совершенно противоположных. Один прожил бедно, но с чувством долга, по справедливости, и положил жизнь за други своя. Другой разменял честь, долг и верность на бабки, прикрыл непотребство разлагольствованиями про «свободу», и веселится до сих пор. Какой из этих вариантов правильный, какой надлежащим образом использовал время?

– Это вы меня спросили? – несколько смешался Антон. – По идее, тот вариант, который «бедно, честно и недолго» самый правильный и, более того, так и звенит от осознания ответственности перед обществом, народом и грядущими поколениями. Но некоторые вам скажут, что лучше жить долго и счастливо, чем плохо и мало; а на мораль забить и на грядущие поколения положить с прибором.

Лесник посмотрел на Антона будто даже с испугом и пришел в бодрое расположение духа, лишь тщательно пригладив свои редкие волосы.

– Ладно, Антон Батькович, заканчиваем с философией. Давай-ка, твою машину на стоянку перед кафе отбуксируем, Самвел за ней присмотрит, всё будет в сохранности. А я тебя до поселка подброшу, тебе ж надо где-то переночевать. Там гостиничка есть, имеется и где перекусить, повар у них порасторопнее будет. Да ты не смотри, что я заложил за воротник. Это для меня не доза.

И в самом деле, несмотря на подпитие, Лесник вёл машину твердо и с разговором вроде завязал. Но потом всё же спросил:

– Что задумался, посуровел? Боишься, что я прав и упомянутые мной варианты – это один и тот же человек, с одним и тем же свидетельством о рождении? Но расплелись темпоральные трубки и там, где был один, стало два. Два человека. И второй исправлял время, в котором неправильно живёт первый.

– Да, от скуки здесь и не такое можно сочинить, – отмахнулся не без раздражения Антон. Его и в самом деле злило, что если выбирать по совести, то надо брать вариант со строителем и бойцом, отдавшим жизнь за други своя; однако ж так хочется попробовать все сладости жизни, которые даются деньгами и продажностью. А ещё Антон осознал, что хотел бы оказаться на месте Лесника – пусть хромоногим, но когда уже выбирать не надо, жизнь честно прожита, долг исполнен.

Через пару минут водитель стал неожиданно тормозить – явно из-за стоящей на обочине женщины. Поначалу Антон принял её за ту даму, что обслуживает дальнобойщиков на трассе. Уж больно яркие волосы. Затем приметил её нарочито смиренный наряд – всё темное, закрытое, да и лицо совершенно не накрашенное.

Лесник остановился и женщина буквально запрыгнула в машину, прытко, почти что по-кошачьи. Мазнула Антона взглядом, будто анализ взяла и сказала.

– Плохие новости, Лесник. Там, похоже, аврал намечается. Завтра-послезавтра на наш батальон попрут юкки, большими силами.

«Оказывается, знакомые они», – подумал Антон и это ему не понравилось. Вдруг шайка какая-то, грабит и убивает проезжих. Таких, которых никто не хватится. Может, баба та самая, которая проехала мимо, когда он в кафе входил; проверяла, допустим, нет ли поблизости полицейского патруля?

Лесник обернулся к Антону, взгляд его теперь был холодный и острый как штырь.

– Выходи, парень. И без тебя хлопот хватает.

– Э, вы чего? Обещали ж довезти. Лучше бы я в кафе остался. Не лесник, а леший какой-то.

– Ты меня ещё нечистой силой назови. Давай-ка наружу, странник. Сам или тебе помочь?

Антона это задело, вплоть до бурления в жилах.

– Нет уж, везите меня обратно. Вы, что, какие-то гребанные криминалы?

– Нет, мы не гребанные криминалы, – Рыжая снова обернулась к нему, уже не для анализа. – Но у нас спешные дела, от которых зависит жизнь людей. И нет времени на твои капризы.

Глаза у нее были глубокие, спокойные; никакого мельтешения, характерного для тех, кто обстряпывает свои мелкие пакостные делишки. И Антон поверил ей.

– А кто говорил про правильный и неправильный вариант судьбы, Лесник? Я, может, тоже хочу, чтобы недолго, но с честью, верностью и по справедливости. Дела, от которых зависит жизнь людей, можно делать и со мной.

– Да пошел ты, – рявкнул человек за рулём и толкнул дверцу. – Я сейчас выйду и тебя вынесу.

– Погоди, Лесник, – сказала женщина. – А он что-то может?

– Я его вообще не знаю, поди догадайся, чего он там может и не может, – сейчас голос Лесника был какой-то растерянный, а на виске вздулась жила.

– Как же не знаете, целых полчаса назад в кафе познакомились. – Антон стал догадываться, почему так тарахтит. Он не хочет расставаться с этой Рыжей. – Я не калика перехожий, я многое умею. Говорил же, что с металлом работаю, танк из кусков сварить могу, в армии служил…

– Ну, не можем мы тебе доверять, – тяжело выдохнул Лесник, – пусть ты и чайник из туалетной бумаги слепишь, и хоть служил гвардейцем в полосатых штанах у Папы Римского.

– Доверять никому нельзя, пока не проверил в деле. Если речь идет не об уголовке, то я с вами. Так сказать, вперед на поиски неприятностей.

– Она замужем, дурачок, – уже с усмешкой сказал Лесник, перехватив взгляды, которыми интенсивно обменивались женщина и Антон.

– Была, – быстро парировала Рыжая. – Один раз не считается.

– Это как посмотреть… А ты, сварщик, учти, что выбираешь путь на войну.

– Да, понял уже.

– Тогда садись за руль, – сказал Лесник. – Я остаюсь, сам видишь, что дыр во мне намного больше, чем положено. А ты едешь до иркутского аэропорта. И самолетом летишь ещё дальше.