Владимир Венгловский - Половинки космоса

Тут Ардену не уберегла даже общеизвестная толстокожесть жителей Амазона-4. Девушка залилась краской и наградила Хвостикова шутливым тычком под ребра, от которого он позеленел и полминуты восстанавливал дыхание.

— У него работа такая, — сказала богиня войны, справившись со смущением. — Какой же он вождь, если не сладит с двумя бабами!

— Так они его отправили на верную гибель без всякой подстраховки?

— Вождь должен быть сильным. А если не справится, выберут нового, — пояснила Ардена. — Те оглоеды у выхода этого только и ждут. Так что в открытую мы там не пройдем — сцапают.

— А нас-то за что?

— Из рабства нас пока никто не отпускал.

— Мы еще и в рабстве! — простонал Вася. — Что же делать?

Ардена уселась на пол, по-восточному скрестив ноги, и пригласила Хвостикова проделать то же самое.

— Давай рассуждать логически, — сказала она, провожая взглядом Васю, который отказался садиться и расхаживал от стены к стене.

— Давай, — буркнул поэт.

— Пройти внахаловку у нас не получилось и вряд ли получится.

— Угу, — кивнул Вася.

— Одеться в рванье по-туземному, чтобы не узнали, тоже не выйдет. Им известно, что за этой переборкой только мы да вождь.

Хвостиков снова выразил согласие кивком.

— Значит, — продолжала рассуждать Ардена, — надо задействовать вождя.

— И как ты предлагаешь с ним договориться? — горько рассмеялся Вася. — Простите, мол, уважаемый, за то, что звезданули по башке, и проведите нас, пожалуйста, к капсулам? Может, еще попросить постоять на стреме, чтобы никто не мешал смыться с этого корыта?

Ардена пропустила Васин выпад мимо ушей. Она молча подошла к завернутому в мешковину вождю и встряхнула с такой легкостью, словно он был малым ребенком. Со стороны она походила на муравья, управляющегося с огромной куколкой.

Как ни странно, демонстрация силы произвела на представителя туземной власти самое благоприятное впечатление: глаза восхищенно округлились, а из-под тряпицы, закрывавшей рот, донеслось довольное урчанье. Вася готов был поклясться, что бородач пребывает в полном восторге оттого, что скоро его гарем пополнится столь бойким экземпляром.

— Ну вот что, обезьяна, — прошипела Ардена самым смертоносным тоном, на какой была способна, — сейчас я тебя развяжу, но попробуй хоть раз вякнуть — придушу к чертовой матери. Понял?

Вождь кивнул. Восторга на его лице поубавилось, но бородатому все равно было интересно.

Девушка осторожно распутала мешковину, и вождь, постанывая, сполз с ложа.

— Огонь-баба! — были первые его слова. Потом бородач бросил неприязненный взгляд на Хвостикова. — А вот эта — психованная какая-то.

— Не все мужики любят целоваться с другими мужиками, — сообщила Ардена.

Вождь пристально оглядел Васю, по-новому открывая для себя и бледную кожу, и длинные волосы, и пушок над верхней губой, и досадливо плюнул.

— Ты бы еще юбку нацепил, недоумок!

— Он, знаешь ли, поэт, — вступилась за Хвостикова Ардена. — Ему положено так выглядеть.

— Поэт? — вождь поднял к потолку глаза и зашевелил губами. — Это который сказки рассказывает? А ну, давай соври что-нибудь.

Вася вздохнул. Порой ему предлагали показать свое искусство и в менее изысканных выражениях. Далеко не всегда он снисходил до метания бисера, но в данном случае отказываться не следовало. Набрав в грудь побольше воздуха, он выдал экспромтом:

Прежде чем произнести следующие строфы, Вася призадумался. Их нельзя было отнести к славословиям, которых, несомненно, от него ждали, но другой вариант совершенно не желал придумываться. Поэтому завершал четверостишие Хвостиков, крепко зажмурившись:

Не открывая глаз, поэт ждал оплеухи, но ничего не происходило. Наконец, спустя несколько мучительно долгих секунд, Хвостиков решился узнать, что же творится за пределами его век.

Вождь стоял, открыв рот, с совершенно потерянным видом. В глазах пылал восторг обитателя джунглей, впервые в жизни примерившего ожерелье из бутылочных крышек.

— Волосатый, — заговорил он наконец, — ты лучшее брехло из всех, кто мне встречался. Всего пара слов, а я как живой получился.

— А что, вам знакомы и другие поэты? — осведомился Вася, раскрасневшись от похвалы.

— А то! — живо откликнулся бородач. — Тоже малохольные вроде тебя. Куда ни отправь работать — везде подохнуть норовят. Мне говорят, ты их на рудник писарями ставь. А на черта мне столько писарей? Даже на пластмассу не годятся — труха одна выходит, знахарям головная боль. Приходится за борт выкидывать. Раньше велел своим молодцам и вовсе этих субчиков на корабль не брать, сразу на берегу резать, но уж больно любят ребята глядеть в иллюминатор, как они кувыркаются.

От этих слов у поэта потемнело в глазах. Размахнувшись, он влепил вождю звонкую оплеуху, вложив в нее всю свою ненависть. Бородач изумленно ойкнул и осел на пол.

— Поздравляю! — резко сказала Ардена, надвигаясь на Васю, который отчаянно дул на ушибленную руку. — Ты придумал самый долгий способ самоубийства. Лучше бы просто разбил свою патлатую башку о стену.

— Не вижу повода для шума! — гневно парировал Хвостиков. — Этот боров убивал поэтов!

— Этот боров мог вывести нас отсюда, — прошипела девушка. — Мне ничего не стоило заставить его сделать нам это одолжение. А теперь он лежит в отключке, с разбитой рожей! И даже если мы приведем его в чувство, дегенераты в зале сразу поймут, что пахана уделали бабы. И вместо бегства мы поучаствуем в маленькой революции, а потом отправимся в гарем и за борт — каждый своей дорогой.

— Не отправимся, — произнес Вася неожиданно уверенным голосом.

— Что-то придумал? Выкладывай, — велела Ардена.

— Я с вождем примерно одного роста… — начал Вася.

— Но ты без бороды, — заявила девушка, моментально уловившая суть плана. — Вот если бы нам ножницы или нож…

Оба одновременно бросились обыскивать лежащего вождя.

Четверть часа спустя из-за переборки в зал вышел вождь в обнимку с коротко стриженной ведьмой, давеча переломавшей ребра не одному бойцу. Многочисленные претенденты на престол, собравшиеся у дверей посмотреть, чем кончится дело, испустили дружный вздох разочарования.

Правда, самому вождю победа далась нелегко. Борода его была изрядно выщипана и торчала в разные стороны диковатыми пучками. Каска низко нависала надо лбом, отчего лицо почти полностью скрывала тень. Накидка и гофрированные штаны болтались как на скелете. На щеках красовались глубокие кровавые борозды, оставленные ногтями чертовки, которая теперь льнула к плечу своего укротителя.