Виталий Вавикин - Блики, силуэты, тени

Джек бродил по тоннелям несколько часов, затем устал, вернулся. Сон пришел почти сразу. Сон, где он видел лицо Нейла Банермана, который смеется и спрашивает его, удалось ли найти призраков.

— Пошел к черту, — говорит Джек без злобы, скорее устало и потешаясь вместе с ним над самим собой. Потом идет в свою комнату и ложится в кровать.

Он не раздевается, не думает, что заснет, но сон наваливается, забирает в свое царство. Ему снятся первая жена и ребенок, которого он держит на руках. Мальчик смотрит на него и улыбается беззубым ртом. Позади удачная роль в высокобюджетном семейном фильме, впереди еще пара таких же ролей. И Джек знает, что все будет хорошо.

Он проснулся в низком тоннеле, рядом с обглоданным крысами скелетом заключенного.

— Какого черта? — растерялся Джек.

Фонарик еще светил, но батареи явно садились. Желтое пятно было тусклым, зыбким.

Джек поднялся, пытаясь отыскать пометки, которые делал, пока шел сюда. Ничего. Ни одного крестика, ни одной закорючки. Мел — и тот пропал. Неужели он отключился, блуждая здесь? Но как же тогда его сон? Ведь он помнит, как вышел из тоннелей, помнит, как говорил с другом детства.

Джек подумал, что, возможно, виной всему угарный газ или застоявшийся воздух. У него могли быть галлюцинации. Хорошо еще, что он не умер здесь. Джек направил луч фонаря на скелет человека. На костях виднелись оставленные крысами следы зубов.

— Нужно выбираться отсюда, — сказал Джек, заставляя себя не паниковать.

Но паника уже пробралась под кожу.

Жажда. Голод. Не Джека — самих тоннелей. Они хотели выпить его кровь. Хотели обглодать плоть с его костей. Они уже распробовали сладость человечины, проглотив десятки, сотни рабочих, пропавших на этих рудниках. Потом были беглые заключенные. И вот теперь в эти тоннели пришел известный актер, спустивший свою карьеру в унитаз.

Джек громко и истерично рассмеялся. Желтый свет его фонаря вздрогнул и погас. Джек выругался, потряс его, но батареи окончательно сдохли.

— Твою мать! — не сдержался Джек, но темнота отрезвила его, привела в чувства. Как и когда-то давно, сейчас уже казалось, в другой жизни, привели в чувства пикантные фотографии папарацци. Тогда он собрался и нашел выход, пошел вперед. Теперь тоже нужно было собраться и найти выход.

Джек не знал, сколько времени провел в тоннелях. День? Неделю? Но в тот самый момент, когда он решил, что сил уже нет, когда уже собирался лечь и умереть в этом вечном мраке, тогда он и увидел далекий, призрачный свет. Выход.

Джек шел к нему, не исключая возможности, что это может оказаться галлюцинацией, миражом, который растает, как только он подойдет достаточно близко, или же будет удаляться, издеваясь над ним.

«Дойду до первого поворота — и все», — решил Джек.

Эта дорога показалась ему вечностью. Всего десять шагов. Может быть, пятнадцать, не больше, но… До последнего момента Джек не верил, что нашел выход (или же это выход отыскал его?). Он просто шел и лишь в последнее мгновение не удержался, ускорил шаг, споткнулся, вывалился из входа в шахту, разодрав ладони об осколки камней. Свежий воздух ворвался в легкие. В голове что-то вспыхнуло, взорвалось. Глаза ослепли от яркого солнечного света. «Я умер, — подумал Джек. — Я умер в чертовых тоннелях».

Старый плотник, которого Джек встретил в мертвом городе. Старик с крепкими зубами и длинными седыми волосами до плеч. Он помог Джеку подняться и предложил бутылку скотча.

— Мне бы сейчас воды, — прохрипел Джек.

— Тогда тебе нужно в город, — сказал седовласый плотник, указывая рукой вперед.

Джек прищурился. Откуда-то издалека до его ушей долетел стук сотен молотков, жужжание пил, голоса людей. Солнце слепило глаза, но Джек видел кишащий людьми город. Город, который был мертв, когда он приехал сюда.

— Как это? — спросил он плотника.

— Что как?

— Этот город… Он ведь был мертв! — Джек увидел мужчину, который строил себе дом, используя вместо кирпичей пустые бутылки. — Я же видел… — шептал Джек. — Здесь никого не было. Только пыль. Видел…

— Видел когда? — спросил плотник и неожиданно рассмеялся.

— Но… — Джек затряс головой, надеясь, что наваждение растает. — Так не бывает, — настырно сказал он плотнику.

— Конечно, не бывает, — согласился плотник. — В твоем мире не бывает, но жизнь… Она ведь намного больше, чем твой мир. Понимаешь?

— Не очень.

— Ничего. Вспомни прошлое своего мира. Там люди тоже не верили, что можно заставить летать машины, а ты смотришь на самолеты и думаешь, что так и должно быть.

— Но мертвый город…

— Мертвый? И что ты знаешь о смерти, Джек?

— Ну, я…

— Ты ничего не знаешь о смерти, Джек. Ни о смерти, ни о жизни. Лишь то, что тебе сказали об этом твои ученые. Но мир… намного сложнее. Твоей науке предстоит еще много открытий и потрясений.

Старик перестал поддерживать Джека под локоть и пошел в город. Джек смотрел ему в спину.

— Когда устанешь удивляться и начнешь верить, найди меня! — крикнул ему, не оборачиваясь, плотник. — Думаю, даже тебе найдется место здесь. Хотя… — старик все-таки обернулся. — Хотя если передумаешь, то всегда можешь вернуться в шахты. Многие поступали именно так. Думаю, ты уже видел там скелеты некоторых из них.

И седовласый плотник ушел. Джек не двигался. Стоял и смотрел, как суетится город, раскинувшийся перед ним, а где-то за спиной шахта дышала своим сквозняком. Шахта, в одном из тоннелей которой находился мир Джека, его жены, любовницы, дети, фильмы. Находилось все то, что Джек понимал и любил. А здесь… Здесь все было чуждым, но…

Джек тихо выругался и начал осторожно спускаться по выдолбленной между скал дороге, ведущей в город.

Они уходили в ночь, в пустыню. Бежали от мира. Безликие — так их называли. Люди в капюшонах, скрывающих лица. Крупицы канувшей в небытие цивилизации. Нина, девушка одного из безликих, везла эти осколки минувшего мира в пустыню на машине. Она видела, как сияют ауры ее парня и его друзей. Видела их души. Нина, душа которой уже много поколений назад отправилась в нирвану, реализовав себя. Теперь ее тело представляло собой пустой сосуд.

Ученые говорили, что у Вселенной есть свой срок. Такой же срок был и у человечества. Сейчас этот срок подходил к концу. Душ на земле осталось слишком мало. И когда последняя реализует себя, начнется новый этап. Многие говорили, что как только последний безликий лишится своей души, то старый мир рухнет. Другие говорили, что ничего не изменится — может быть, не будет больше открытий, гениальных актеров, писателей, инженеров, но в остальном жизнь продолжится. Жизнь, где люди займут свое место в природе.