Вадим Охотников - Дороги вглубь

— Какая вода, Костя?.. Какая вода, я спрашиваю? — волнуется Зоя Владимировна.

Но Костя уже ничего не слышит. Его подхватили, подняли над землей и стали раскачивать.

— Ну как? — говорит Батя, сжав руку Крымова.

— Лодку придется переделывать. Возьмите хотя бы рулевое управление, отвечает Олег Николаевич, щурясь от яркого солнечного света.

— Научными результатами экспедиции я не совсем доволен, — обращается Толмазов к Зое Владимировне. — Путь воды под землей нам не удалось проследить до конца. Придется повторить экспедицию!

— Зато мы привели воду в пустыню! Скажите, очень трудно было сделать под землей плотину? — интересуется Семенова.

— Совсем пустяк! — вмешивается Костя. — Произвели взрыв, и все… Вот поиски урановой руды — это другое дело.

— Что? — директор даже остановился. — Какой руды?

— Урановой!

— Да, да! — спохватился Толмазов. — Ведь я не успел, рассказать самого главного! Мы между делом обнаружили огромное месторождение урановой руды! У меня где-то есть образец. В лодке целая коллекция, — заканчивает он, роясь в карманах.

— Присутствие этой руды нарушило радиосвязь и… аккумуляторы разрядились. Надо было предусмотреть специальную экранировку, — добавляет Крымов.

— Так, значит, машина выдержала испытание? — Гремякин внимательно смотрит на Олега Николаевича.

— Да, если бы не экранировка и рулевое управление, я имею в виду толщину лопастей, — путано начинает тот, но его перебивает Батя.

— Испытание машина выдержала, — твердым голосом заявляет он. Замечательно выдержала! А самое главное, его выдержали люди.

С песчаного возвышения было хорошо видно, как вода, вырывающаяся из отверстия, пробитого лодкой, быстро разливалась по широкой впадине.

На наступающую воду с остервенением лаял Джульбарс. Он не понимал, что вода, причинившая ему под землей столько беспокойства, теперь безопасна и с радостью встречается людьми.

— Ну и озеро тут будет! Вы только посмотрите, какое пространство зальет! воскликнул Гремякин, делая рукой широкий жест. — На десяток предприятий хватит воды!

— Я хочу, чтобы тут не только выросли предприятия, но и чтобы вся пустыня превратилась в цветущий край, как это было восемь веков назад, — мечтательно проговорила Наташа.

— Для наших людей, таких энтузиастов, как Крымов, или таких смелых и самоотверженных, как профессор Толмазов, нет на свете никаких преград, — с гордостью сказал Костя.

— А вы о чем думаете? — обратилась Зоя Владимировна к Крымову.

— Хочу строить новую подземную машину, еще более мощную и совершенную, ответил Олег Николаевич.

— За проектирование новой машины мы с вами засядем сразу, как только вернемся в институт, — вмешался в разговор Трубнин. — Форму корпуса придется изменить.

— Совершенно верно! — встрепенулся Крымов. — Я тоже так думаю. Вместе обсудим и вопрос о хвостовом оперении.

— И знаете еще что? — волнуясь, продолжал Петр Антонович, вынув из бокового кармана логарифмическую линейку.

Оба инженера принялись оживленно обсуждать проект новой машины, словно уже давно было условлено, что работать они будут вместе.

— А я хочу, — начал Батя, — чтобы у нас было как можно больше людей, не удовлетворенных достигнутым, готовых на подвиг ради дальнейшего прогресса науки и техники в родной стране.

В это время невдалеке остановилась автомашина. Она, видно, была заторможена со всего хода, так как из-под ее колес в воздух поднялся целый смерч пыли. Из машины выскочил человек и, размахивая какой-то бумажкой, бросился бежать.

— Где директор?! Товарищи, где директор! — кричал он на ходу.

Через несколько секунд Гремякин уже читал поданную ему телеграмму.

— Одну минуту внимания! — громко сказал он, подняв руку вверх. — Вот телеграмма из отправного пункта. Слушайте! — продолжал он среди наступившей тишины. — Уровень реки Янгиер поднимается. Вода заполняет прежнее русло.

Константин Григорьевич остановился, перевел дух и оглядел присутствующих.

— Значит, товарищи, — говорил он, волнуясь, — значит, наступит время, когда река по прежнему руслу вернется сюда, в пустыню. Понятно ли вам, что это значит!

В воздухе, сухом и удушливом, пронеслось громкое «ура». Люди поняли.

Они увидели вместо раскаленного песка зеленеющие берега, покрытые буйной растительностью.

Они поняли, что сделали самоотверженные советские люди.

Они ясно представили, что можно будет сделать еще.