Виктор Тороп - Когда же откроют особый архив

Пресловутая норманская теория становления государственности на Руси внедряется в сознание россиян с XVIII века. Речь идет о норманнском (скандинавском) происхождении варягов-рюриковичей. Вопрос этот до сих пор труден для обсуждения потому, что сторонники норманской теории не позволяли с собой спорить... Схватка длится с 1735 года, когда профессор Байер, приглашенный в Петербург из Германии и не знавший ни единого русского слова, опубликовал трактат на латыни. Иностранный мэтр убеждал просвещенных в классических языках читателей, что древнерусские летописцы под словом "варяги" подразумевали "скандинавы". Подозрительно тут все - не успел приехать в чужую страну, как уже поучает. Видимо, задание такое было... Так или иначе, но норманская теория появилась. Первым вступил в полемику Михаил Ломоносов, хорошо знавший латынь и русские летописи. Он высмеял Байера, что почему-то не помешало Карамзину, Ключевскому и Шахматову придерживаться именно норманской версии. Такую скороспелую теорию некоторые поддерживают и сейчас. Однако ныне времена другие, историческая неправда уже не принимается на веру. В первом из предлагаемых нашим читателям материале показывается, как приглашенные на Русь сородичи Байера не только искажали наше седое прошлое, но и выкрадывали ценнейшие архивные документы, чтобы их шаткая теория не рухнула. Во второй статье приводится известная уже теория славянского происхождения племени варягов.

Виктор ТОРОП

КОГДА ЖЕ ОТКРОЮТ ОСОБЫЙ АРХИВ?

С легкой руки Петра 1 к нам, через прорубленное "окно в Европу", хлынул поток шустрых иностранцев. Предполагалось, что трудами на ниве российской культуры они предуготовят почву для произрастания всех мыслимых и немыслимых плодов цивилизации. Но, несмотря на щедрые оклады, особого рвения к просвещению России явлено не было. Да это и неудивительно. Западная Европа, раздираемая ересями, питала вековую ненависть к православным странам, сумевшим сохранить свет истинного христианства. Среди западноевропейцев широкое хождение имели самые нелепые представления о природе русского человека. Подобные мнения подводили к мысли, что полноценное просвещение российского населения - дело нереальное и даже ненужное. Иностранцы жили в России замкнутым мирком, зорко следя, как бы кто из местных "дикарей" не прорвался к доходным ученым креслам. Большинство мечтало только об одном - поскорее насобирать намеченную сумму и отчалить в фатерланд. Но, к сожалению, столь безобидный симбиоз новоявленной империи и ее ученого сословия был не повсеместным. В расквартированном легионе служила одна беспокойная когорта. По какому-то стечению обстоятельств ее составляли главным образом историки. Широта интересов и поле приложения сил этих историков было огромно. Так, например, в конце XVIII - начале XIX веков некий немецкий профессор Маттеи подвизался на поприще составления каталогов наших древнейших рукописных собраний. Но, увы, список его занятий этим не ограничивался. Неутомимый труженик науки прославился своими приобретениями ценнейших рукописей. Он сохранил их для мировой культуры, выкупая у этих безграмотных русских. Лейденский университет, например, приобрел у беззаветного гуманиста знаменитый впоследствии Лейденский манускрипт. Сей манускрипт содержал лучший во всей Европе по сохранности текст Гомеровской "Илиады". Десятки, если не сотни древних памятников "спас" таким образом Маттеи от уготованной им судьбы. На поверку, правда, картина оказалась несколько иной. Все свои рукописи Маттеи преступно умыкал из крупнейших российских хранилищ, для которых им составлялись каталоги. Лейденский манускрипт, например, был выдран из книги XIV века, входившей в собрание Главного архива министерства иностранных дел. Но особенно остро профессорская "забота" сказалась на Московской патриаршей библиотеке. Русские издавна неохотно допускали иностранцев до своих бумаг, и вдруг какой-то паршивый профессоришко безнаказанно разбойничает в русских архивах долгие годы. Заезжий нехристь умудряется чуть ли не мешками выносить известные наперечет раритеты из мест, куда и родовитому-то дворянству вход открывался лишь по высочайшему разрешению. Столь фантастическая пронырливость разъясняется просто. Христиан-Фридрих Маттеи возглавлял ложу "Три меча" и был одним из виднейших российских масонов. Язва же масонства с ее культом предательства русских национальных интересов к тому времени уже глубоко разъела высшие слои российской правящей элиты. В своей любви к нашим манускриптам Маттеи был далеко не одинок. Результаты многолетней слаженной работы расхитителей один из русских библиотекарей описал такими словами: "Не угодно ли вам, любезный читатель, раскрыть хоть типографские "парамейники"? Вы ужаснетесь! В одном парамейнике недостает начала, в другом - конца, в трех местах вырвана середина и так все 14 кодексов, та же история с прологами, евангелиями, месячниками... От многих драгоценных пергаменных рукописей только и осталось, что несколько тетрадей!" Пропадали не только рукописи. На рубеже XVIII- XIX веков в Сибирском приказе и Разряде хранился огромный фонд карт Царства Московского. На протяжении нескольких веков он создавался трудами отечественных картографов. Но с приходом на московскую почву заморских "поборников" гуманизма и просвещения этот бесценный кладезь исторической информации таинственно исчез. Так же таинственно исчезли и многие другие русские древности, включая ценнейшую Иоакимовскую летопись. Последним, кто имел к ней доступ и частично сохранил в своем труде ее содержание, был историк Василий Татищев (увы, тоже член масонской ложи). Наиболее тяжелый урон русская история понесла от исчезновения архива русских языческих жрецов. Он был обнаружен то ли на Новгородчине, то ли был привезен из одного заграничного монастыря в составе библиотеки княжны Анны Ярославны. До русских историков этот архив не дошел. Подлинники были большей частью переправлены в Моравию и исчезли, видимо, в хранилищах масонов-розенкрейцеров. В конце XVIII - начале XIX веков в Санкт-Петербурге жил известный собиратель древностей Александр Сулакадзев. Будучи розенкрейцером, этот обрусевший грузин успел скопировать часть языческих рукописей. Некоторые из копий сохранились под условными именами "Велесова книга", "Боянов гимн", "Оракулы новгородских жрецов". Языческие произведения сильно пострадали от многочисленных переписываний, включая и сулакадзевское. Дело в том, что наш грузин считал своим долгом редактировать попавшие в его руки тексты в соответствии со своими вкусами. Но и в этом виде сулакадзевские памятники уникальны по своему значению.