Евгений Торопов - В мире хищных зверей

- Отдыхаем и последний марш-бросок вперед. С учетом петли, которую дали, думаю осталось несколько километров.

Егор устало кивнул. Они пожевали перемасленные рыбные консервы с хлебом и, хотя вставать было никак невозможно, все-таки пересилили себя и поднялись. Оптимизм Поэта заметно поубавился и болтался как лисий хвост. Вскинув отяжелевший рюкзак, он неуверенно шагнул. Егор попросил помочь ему надеть свой рюкзак. Ныло натертое плечо. Поэт помог, а потом они еще постояли, сгребая подошвами ботфорт старую влажную хвою поверх оставшегося от завтрака мусора.

- Все, вперед! - скомандовал Поэт и пошел.

- Подожди, - остановил Егор, - а разве в ту сторону?

- В ту, в ту, - быстро ответил Поэт. - Идем как шли.

- А я поэтому и спрашиваю, что до остановки мы брали на четверть круга правее.

Тот продолжал грузно идти.

- Поэт! - крикнул Егор, стоявший на месте.

Тот побагровело обернулся и внятно произнес:

- Замолчи! Идем как шли и не путай! - и пошел дальше, но, как показалось будто, помедленнее. Егор поспешил следом.

- Постой, Поэт, - он догнал его и тронул за плечо. - Я ясно помню, что мы шли в том направлении.

Поэт остановился и, улыбаясь, снял с себя рюкзак.

- Все, здравствуй, бабушка. Этого я боялся.

Егор непонимающе смотрел.

- А теперь не двигайся и внимательно вспомни, Егор, откуда мы пришли?

Егор не задумываясь указал рукой. Поэт показал в другую сторону.

- А вот я, брат, - сказал он, - насколько еще доверяю своей памяти, помню что пришли оттуда.

Егор все не понимал. Он был уверен. Впрочем что там, эта уверенность быстро таяла и вскоре как пшик исчезла. Теперь, напрягши память, он видел перед глазами только стволы, стволы и листву под ногами.

- А ты твердо убежден в своей правоте? - спросил Егор Поэта.

- Только без паники.

- Да уж, - сказал Егор.

- Без паники, я сказал! Мы не маленькие дети...

Справа раздался рык.

...

В мгновенье ока, без слов поняв друг друга, содрав неуклюжие рюкзаки свои с плеч, царапаясь и соскабливая кожу с рук и ткань с одежды, забыв про условности и усталости, они расторопно вскарабкались на соседние деревья до развилок сучьев с колотящейся грудью.

- "Кто это?" - "Тсс, тихо!" - "Ружье надо было брать!" "Бесполезно!" - Где-то поблизости - за полем зрения - неуклюже и деловито вытаптывали кусты. - "А по голосу кто? - спросил Егор, потому что ему не хотелось здесь сидеть. - Хищник?" Поэт не ответил. Тогда Егор поднялся еще выше, на удобный сук и достал из кармана измятый клочок схемы леса. Итак, где же мы теперь? Он повертел ее и так и сяк в руках, однако вскоре пришел к выводу, что не понимает в этих символах ни на полушку. Как будто бы схема говорила если и про лес, то не этот. По пути их следования там стояло: приблизительно на месте болота кружочек с четырьмя рисками; бурелом указан верно, но как-то странно, в виде частокола; а дальше вообще шел кавардак - перевернутый грузовичок, сердечко. Потом, наперерез всей схеме тянулась железная дорога, разветвляясь и упираясь одним концом в колючую проволоку тюрьмы, другим в подземный завод посреди тайги, а третьим круто поворачивая к Светлоярску. Ну и ладно, грустно подумал Егор, буду знать впредь, что человеку надлежит полагаться только на себя. Затем он слазил на верхушку дерева, но в вышине так ничего и не смог увидеть, кроме густой зелени. Тогда он слез обратно и позвал Поэта. Шепотом переговорив, они решили спуститься, по крайней мере на первый взгляд в кустарнике больше не шебутились.

- Наверное мумерага... или волкодавы, - произнес Поэт.

- Куда направимся?

- А почем я знаю - куда! Куда-нибудь.

Весь оптимизм его обратился мишурой. Егор сказал:

- Тогда пошли на то место, где завтракали. А если по солнцу определять - не помнишь как оно стояло к нам когда выходили?

- Не помню я ни фига, - психанул Поэт и как противный сел на землю и закрыл пальцами лицо.

- Поэт! - заорал Егор. Поэт не отозвался. Тогда Егор схватил его за руку и с силой дернул на себя. - Надо идти, чего мы здесь забыли? Надо идти!

Сам не в себе, совсем размякший Поэт поднялся и поплелся за Егором. До той поляны они ничего не придумали. Вдруг Поэт вскрикнул: "Ложись!" и повалился на Егора и они покатились в сырую ложбинку, переваливаясь друг через друга, а по стволам вдарил тугой автомат длинной очередью и пули срывали кору, злым рикошетом взрыхляя землю. "Ид-диоты... Сволочи..." задыхался Поэт и они вскочили и побежали, прячась за стволами, а пули все визжали и взрыхляли землю, а потом затихли и тогда они остановились внутри оврага и сокрушенно упали в песок. "Гады..." - бормотал Поэт и прикладывал мохнатый лист какого-то растения к ободранному запястью.

А потом их заели слепни и Поэт сказал: "Это был армеец, а значит город совсем близко". И они устало поперлись дальше по светлеющему лесу.

Вскоре вышли на широкий просек с железнодорожным полотном. Справа медленно выплыла угольно-черная морда паровоза и, сотрясая основы мирозданья, мимо них пронесся тягач с бесконечно длинным составом... Дуду-дудук... дуду-дудук... Они с трудом перебрались через крутую шлаковую насыпь с горячими рельсами и промасленными шпалами, и снова углубились в лес, но это уже был скорее не лес, а брошенная обросшая свалка. И когда они проходили мимо наваленной кучи мусора - кучи подпорченных пользованных артефактов, Егор странновато посмотрел на нее и задумчиво произнес: "Гомосапиенс".

Они вышли прямиком на могилки, откуда их прогнал разъяренный сторож с увесистой метлой, а расхрабрившийся Поэт с ним чуть не подрался. За кладбищем неожиданно лес кончился и с высокой горы, на край которой с бетонным парапетом и крутым зигзагообразным серпантином лестниц они вышли, им открылся широкий, слегка задымленный вид Светлоярска.

Город! Какое шикарное и избитое слово! Попробуйте его на вкус и вы почувствуете соседство роскоши и нищеты, любви и мизантропства, интеллекта и варварства, прямоты и ханжества, целомудрия и разврата. Это Город!

Вдосталь налюбовавшись видом, стали неторопливо спускаться по истертым ступенькам вниз. Сегодня они победили. Что-то будет еще завтра, а сегодня они достигли цели.

- Значит так, - сказал Поэт, - вот тебе мой адрес и номер телефона, при случае ты легко найдешь меня. А сейчас доставай твой адрес, я провожу.

Но они так и не успели добраться до места засветло, ночь заступила на пост слишком стремительно. Долго-долго катились они по большому, одетому в каменный панцирь городу, тряслись в переполненном трамвае и дважды делали пересадку, ехали с окраины на окраину - дальний свет! А в черные окна трамвая и автобуса виднелись черные остановки с черными людьми, и ожесточенная драка на тротуаре, и язычки огней над черными трубами электростанций, и черная громада комбината, и ищущие фары ревущих машин. Расспросив с дюжину шарахающихся в сторону людей, наконец нашли нужный дом и квартиру. Звонок не работал и они постучались в металлическую дверь.