Евгений Торопов - Запустение

Вездеход заурчал, выбросил вперед себя вытянутую трапецию света фар и плавно тронулся с места.

- Стой! - вдруг закричал Геолог. - Канта забыли. Подай назад.

Штурман остановил машину и спросил:

- Ты считаешь, его можно взять?

- Необходимо, Людвиг. Во-первых, он получит физическую разрядку; во-вторых, и нам с ним будет веселее.

Машина взяла задний ход и вновь подъехала к группе провожающих, которые еще не успели толком разойтись и теперь с удивлением взирали на скорое возвращение.

- Что-то забыли, - настороженно предположил Капитан, первым открывая дверцу.

- Вернулись, теперь не повезет, - брякнула Картограф и сразу пожалела об этом, потому что на нее немедленно зашикали с разных сторон.

Причина возвращения почти сразу стала понятна, и в первую очередь самому Канту, который, повизгивая от распиравшего его удовольствия, оббежал несколько раз стоявших людей, а потом кинулся к громадной по сравнению с его собственным размером махине и просто влетел внутрь салона. Штурман, наблюдавший за собакой, просто поразился ее поведению. Сначала, когда было ясно, что про Канта забыли, он не мешался под ногами и терпеливо переживал свою участь. Во второй же раз, когда по неведомой человеческой прихоти о нем наконец вспомнили и даже из-за этого вернулись, пес выказал такую неподдельную радость, что создавалось впечатление, будто он целиком, весь и вся состоит во власти людей и с обожанием ждет их любого решения. Может быть в этом выражалась удивительная уживчивость и приспосабливаемость собаки к человеку. А может быть, из-за своих вечных сравнительно малых размеров, Кант на самом деле чувствовал себя слабым существом и его характер целиком подчинялся этим непоколебимым обстоятельствам.

Как бы там ни было, о собаке вспомнили, собаку взяли в экспедицию и вездеход вновь удалялся от Корабля. Кант блаженно лежал на коленях Геолога (как будто зная что его слово было решающим в его судьбе) и горячим шершавым языком лизал старчески морщинистые его руки. Штурман попросил вездеход ехать медленно, а сам приблизил к себе настольную лампу и стал стилом намечать на карте маршрут. После того, как окончательно выяснился первый ориентир, Людвиг занес его в память компьютера и увеличил планку скорости. Вездеход незначительно усилил урчание, а салон продолжало так же убаюкивающе плавно покачивать. Инженер спросил всех, не хочет ли кто посмотреть фильм, а убедившись, что никто пока этого не хочет, надел видеошлем, вставил не глядя первый попавшийся под руку диск и погрузился в просмотр фильма в гордом одиночестве.

Ксенобиолог поменялась местами с Инженером (который долгое время не понимал чего от него хотят, пока не снял на секунду шлем), и придвинулась поближе к Штурману.

- Можно я посмотрю на дорогу? - попросила она.

- Сейчас, - ответил Штурман. Потом, наконец, оторвался от карты и проговорил: - Странные места.

- На какой экран смотреть, чтобы видеть дорогу? - повторила свой запрос Ксенобиолог.

Штурман вытащил из бардачка электронные очки, подсоединил их к слоту на приборной панели и протянул Ксенобиологу.

- Ты, Салли, конечно же понимаешь, что за бортом ночь. Но я произведу некоторые настройки и тогда ты сможешь наблюдать окрестности и дорогу словно бы днем. Останется только подобрать яркость и цветовую насыщенность самой с помощью кнопочек сбоку очков.

Ксенобиолог кивнула.

Штурман ненадолго надел свои такие же очки, а затем вновь вернулся к изучению карты.

- Ой, - вскрикнула Ксенобиолог. Салон слегка качнуло. - Людвиг, да не гони ты так быстро. Едем черт знает где, по каким-то буеракам.

- Это называется быстро едем? - успокаивающе спросил Штурман. - Ты же в космосе в тысячи раз быстрее перемещаешься - и ничего.

Она испуганно схватила его руку.

- Людвиг - это гораздо хуже Парка ужасов Кинга. Ты ведь знаешь, что неправ насчет скорости, а зачем начинаешь обманывать. Скорость в нашем случае _относительно_ высока.

- Салли, - сказал ей Штурман. - Ты расслабься и постарайся получить наслаждение, приятные эмоции. Наверное, тебе не следует смотреть прямо под колеса, а смотри чуть дальше: окрестности, небо, горизонт.

- Хорошо, - ответила Ксенобиолог.

А вездеход, за неимением дорог, упрямо катил вперед, ориентируясь лишь на конечную цель и лишь изредка объезжая особо трудные препятствия. Словно бы он был уверен в том, что создан человеческими конструкторами лучшим в своем роде, словно чувствуя их многочисленную поддержку за своей спиной. И действительно, холмистая местность потихоньку выправлялась, а оврагов, через которые приходилось скорее перешагивать, иногда перепрыгивать, чем переезжать, стало попадаться все меньше.

Штурман устало вскинул голову и оглянулся назад. Геолог крепко спал, а чтобы не мешать ему, Кант также прикорнул на коленках, придавленный теплым весом его тяжелых ладоней, и лишь время от времени подрагивало чуткое рыжее ухо.

Глава IV

Первая ночь вне Корабля. Огненное шоу Геолога. Собака

чует неладное. Очень экзотическое времяпровождение

игра в карты. Авария.

Штурман-таки заснул за рулем. Он совершенно не помнил в какой момент это случилось, но теперь, после дурного неспокойного сна, он чувствовал себя разбито. Причем разбитость ощущал отнюдь не через тело - потягиваться было все также истомно приятно - а где-то через душевное состояние.

Вдруг он вспомнил, что сидит в кресле вездехода и тогда окончательно проснулся - от осознания того, что вместо легкого гудения вокруг стоит тишина. И только тишина. Он немедленно открыл глаза, чтобы олицезреть следующую картину. Все члены экспедиции тоже спали, кроме пинчера, который, услыхав пробуждение Штурмана, поднял голову и, не вставая, пытался трогательно проделать какие-то приветственные движения хвостом. Вездеход очевидно стоял без движения. Штурман бросил взгляд на приборную панель и сразу понял причину этого. Оказывается, пока они все спали, машина преодолела почти двухсоткилометровый отрезок пути до конечного пункта, который ей был указан и естественно остановилась, ожидая дальнейших распоряжений.

Тогда Людвиг осторожно, чтобы не будить остальных, приоткрыл боковую дверцу и на него немедленно дохнула прохлада ночи. Он вновь включил потухшие фары и вылез наружу. Вокруг было по-настоящему непроглядно. Свет передних фар выхватывал лишь небольшой кусок покрытой мраком поверхности земли, да в воздухе непонятное сизое струение, поднимающееся снизу вверх. От габаритных огней было мало проку. Штурман даже удивился теперь - зачем они вообще нужны? Ведь такие машины эксплуатируют лишь в местах, где не может быть речи о каком-либо встречном или попутном автомобильном движении. Или опять сказалась барская привычка любое устройство изготавливать универсальным, с количеством возможных функций в разы превышающем его в основном используемые функции. Да, так и есть, - согласился Штурман и опять его внимание вернулось к всеобъемлющей ночи. Для него было внове очутиться в неконтролируемой, а тем более открытой (незамкнутой) темноте. Обычно свет сопровождал его повсюду - во всех ситуациях, когда глаза его были открыты. Сейчас же его глаза были как никогда открыты, но он не видел даже ближайшие в сторону от машины предметы и лишь неведомым чутьем там угадывались жесткие расщеперившиеся прутья и пятерни атмосферных регуляторов.