Майкл Муркок - Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

Предоставив Уне присматривать за рассаживанием гостей на центральном внутреннем дворе патио, он поспешил к арке. Туземец был там, ждал.

— Пора, — сказал слегка запыхавшийся Картер. — И танец должен быть коротким, совсем коротким.

Вождь, склонив длинную узкую голову, взглянул на Картера сверху вниз с выражением, которое можно было истолковать как отчужденное печальное достоинство.

— Ну ладно, — буркнул Картер, — слишком уж укорачивать не обязательно.

Он отвернулся и пошел назад, к гостям. Под руководством Уны все расселись в расставленные нешироким полукругом кресла, с коньячными рюмками и кофейными чашками в руках. В центре было оставлено свободное кресло для Картера. Он уселся, и жена подала ему рюмку с коньяком.

— Сейчас? — спросила, наклонившись к нему, Тотса.

— Да-да, вон он идет, — ответил Картер и жестом пригласил гостей взглянуть в сторону розовых кустов.

По всему периметру дворика включилось освещение; вождь, подходивший к ним из темноты, казалось, неожиданно и ненадолго вышел из стены ночи.

— Боже, — раздался голос Лили слева и немного сзади от Картера, — до чего же он громадный!

— Скорее высокий, — послышались где-то рядом уточнение и сухой кашель доктора.

Вождь выходил на сцену, в центр залитого светом квадрата. Подняв копье в одной руке, согнув в локте другую, полупростертую, он приближался гротескно-большими шагами, на цыпочках, почти неизбежно, к несчастью, вызывая ассоциации с классическим мужем, за полночь прокрадывающимся домой. За спиной у Картера вдруг хихикнула Тотса. Картер залился краской.

Дойдя до центра патио, вождь остановился прямо перед ними, в нескольких направлениях пронзил копьем воздух и, подергивая головом, стал клониться к земле.

За спиной у Картера послышался низкий голос Рэйми; слов было не разобрать. Затем сдавленный смешок, тихое звяканье гитарных струн — несколько случайных нот.

— Попрошу вас, — сказал Картер, не поворачиваясь.

Пауза, затем снова неразборчивый шепот Рэйми и его же низкий, хриплый, приглушенный смешок.

— Возможно, — сказал Картер, слегка повысив голос, — возможно, мне следует переводить содержание танца по мере его исполнения. Все их танцы — инсценировки преданий. Этот, в частности, называется ‘‘Достойная смерть".

Он сделал паузу, чтобы откашляться. Никто не открывал рта. А там, в центре патио, вождь припадал к земле, вглядывался вправо и влево, по-цыплячьи вытягивал шею, силясь рассмотреть нечто невидимое.

— Вы видите сейчас, как он идет по следу, — продолжил Картер. — Серебристый колорит цветов, украшающих его правую руку, означает, что тема его танца — предание о смерти. То обстоятельство, что они расположены ниже локтя, указывает на скорее достойный, чем бесчестный характер смерти. В то же время факт отсутствия каких бы то ни было украшений ниже локтя другой его руки говорит нам, что данный танец является полным и единственно верным изложением предания.

Картер вновь почувствовал необходимость прочистить горло. Глотнул из рюмки.

— Как я уже сказал, мы видим сейчас, как он идет по следу, один.

Вождь стал поочередно осторожно продвигаться на несколько шагов вперед и на столько же отступать назад; теперь он был напряжен и взволнован.

— В данный момент он счастлив: он напал на след крупного стада местной дичи. Обратите внимание на наклон копья в его руке. Чем ближе оно к вертикали, тем более счастливым чувствует себя его владелец...

Рэйми снова что-то бурчал, и его вульгарный смешок резал Картеру слух. Будто эхо, отозвалась хихиканьем Тотса, и даже доктор не удержался от короткого, сдавленного лающего смеха.

— ...тем более счастливым чувствует себя его владелец, — с нажимом повторил Картер. — Кроме того, как это ни парадоксально, строго вертикальное положение передает глубочайшую трагедию и скорбь. В своей небольшой статье, посвященной скрытой символике этих танцевальных движений, я выдвинул теорию, согласно которой перевод копья туземцем в строго вертикальное положение означает, что какой-то плотоядный зверь, слишком крупный, чтобы охотник мог с ним справиться, уже разделался с ним. И охотник мертв.

Вождь разразился шквалом движений.

— Ага, — сказал Картер с ноткой удовлетворения. Теперь остальные умолкли. Он позволил себе говорить чуть более выразительно. — Он поразил свою добычу. Он торопится с ней домой. Он очень счастлив. Да и почему бы не быть счастливым? Он удачлив, молод, силен. Его супруга, его потомство, его дом ждут его. Вот и дом показался.

Вождь застыл, острие его копья наклонилось.

— Но что это? — мелодраматически вскрикнул Картер, выпрямляясь в кресле. — Что случилось? За открытыми дверями он видит незнакомца. Это Владеющий Семью Копьями, тот, кто — это, конечно, не более чем суеверие, — помимо своего собственного копья обладает еще и шестью волшебными копьями, которые по его приказу летят и убивают все стоящее у него на пути. Но что же делает это непобедимое существо за дверями дома вождя, куда его не приглашали?

Острие деревянного копья резко опустилось — почти до земли.

— Владеющий Семью Копьями говорит ему, — воскликнул Картер, — следующее. Он, Владеющий Семью Копьями, возжелал цветы, что растут у дома нашего вождя. Поэтому он отобрал дом и перебил всех, кто был внутри, — супругу и малышей, — дабы очистить от их прикосновения цветы, что принадлежат ему. Все принадлежит теперь ему.

Картер сделал вторую паузу; ее заполнил негромкий звук щедро наливаемой жидкости.

— Не слишком ли много... — зашептал кто-то.

— Но что остается делать нашему вождю? — резко вопросил Картер.

Вождь, прямой как палка, склонил голову, вжимаясь лбом в древко, что держал перед собой стоймя, — строго вертикально.

— Его одолевает рвота — реакция, соответствующая рыданию у людей. Все, что имело для него какой-либо смысл, ныне утрачено. Он не в состоянии даже отомстить за себя Владеющему Семью Копьями — волшебное оружие делает того неуязвимым.

Патетическая интонация собственных комментариев захватила Картера, он почувствовал, как на последних словах у него перехватило горло.

— Уна, милочка, не найдется ли у вас таблетки от изжоги? — прошептала у него за спиной жена доктора.

— Он не может двинуться с места! — отчаянно завопил Картер. — Ему некуда больше идти. Владеющему Семью Копьями нет до него дела — он забавляется цветами. Ибо с течением времени, оставшись без движения, оставшись без еды и питья, вождь лишится сил и умрет — как умирали все враги Владеющего Семью Копьями. Вождь стоит, объятый скорбью, день, и второй, и третий, и к исходу третьего дня ему является план взыскуемого им отмщения. Да, он не может победить своего врага — но может навсегда опозорить его, так что Владеющий Семью Копьями, в свою очередь, окажется обречен на смерть.