Майкл Муркок - Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

— Нож — надежная штука, — заметил Маг.

— А-а-а! — сказал Хап.

— Я сам работал с металлом обычными кузнечными инструментами, чтобы нож не рассыпался, когда кончится волшебство. Руны не волшебные. Там лишь написано...

— Ох, — сказал Хап. — Ох.

Он скорчился и упал набок.

Маг опустился на спину. Потом поднял нож к глазам и прочел надписи на языке, который помнили только Братья:

— И это пройдет .

Истина была очень стара, даже в те времена. Он уронил руку и лежал, глядя в небо. Вскоре кто-то закрыл ему небо.

— Я же велел тебе убраться отсюда... — прошептал он.

— И ты думал, я тебя послушаюсь?! Что с тобой?

— Нет больше волшебства. Я знал, что придется это сделать, когда вместо предсказания увидел пустоту. — Маг прерывисто вздохнул. — Но хоть не зря. Я убил Глирендри.

— Героя изображаешь, в твоем-то возрасте! Что я могу для тебя сделать? Чем помочь?

— Помоги мне сойти с холма, пока мое сердце не остановилось. Я никогда не говорил тебе, сколько мне на самом деле лет?..

— Я знала. Вся деревня знала. — Она помогла ему сесть и уложила одну его руку вокруг своей шеи. Рука была как мертвая. Шарла задрожала, но.обхватила его и попыталась поднять.

— Ну давай, любимый, мы сейчас встанем...

Она взяла на себя почти всю его тяжесть, и они встали.

— Иди помедленнее, — просипел он. — Я чувствую, как сжимается мое сердце.

— А далеко еще идти?

— Мне кажется, только до подножия холма. Тогда волшебство опять начнет действовать и мы сможем отдохнуть.

Маг споткнулся.

— Я слепну...

— Тропинка ровная и всё под гору.

— Поэтому я и выбрал это место. Я знал, что когда-нибудь придется воспользоваться диском. Знание не отбросишь. Рано или поздно ты им все равно воспользуешься. Потому что оно есть.

— Что? Ты так изменился. Ты такой... такой уродливый. И от тебя так плохо пахнет...

Жила забилась у него на шее, как крылья колибри.

— Может, я тебе не понадоблюсь после того, как ты видела меня таким?

— Ты ведь можешь принять прежний вид, правда?

— Конечно. Я могу принять любой вид, какой ты пожелаешь. Какого цвета ты хочешь глаза?

— Я тоже буду такой когда-нибудь, — сказала она. В ее голосе был холодный ужас — и этот голос он слышал все хуже и хуже.

— Я научу тебя нужному волшебству, когда ты будешь готова. Оно опасно.

Она помолчала и вдруг спросила:

— Какого цвета были глаза? Ну, знаешь, у этого Белхапа Сатлстона или как его там?

— Забудь о нем, — сказал Маг с легкой обидой.

И вдруг зрение вернулось к нему. Но не навсегда, подумал Маг, когда они, спотыкаясь, шли, освещенные внезапным солнечным светом.

— Когда манна закончится, я исчезну, как пламя задутой свечи, а за мной — вся цивилизация Атлантиды. Не будет больше волшебства, и не будет больше основанного на нем умения. Тогда весь мир погрузится в варварство, пока люди не научатся новому способу покорять природу, и люди с мечами, проклятые, глупые люди с мечами, в конце концов победят.

Крупье сдал Костнеру восьмерку, себе — четверку; Костнер прикупил даму и решил — пусть контора поработает; «встал». Банкомет начал сдавать себе [41] Речь идет об игре в блекджек, похожей на «двадцать одно"; в отличие от последнего, при равенстве очков выигрывает игрок, а не банкомет, и по очкам «картинки» дороже «фосок" В игорном доме банкометом всегда является крупье. . Шестерка.

Крупье словно выволокли из фильма Джорджа Рафта года этак тридцать пятого: глаза-ледышки с алмазным блеском, наманикюренные пальцы, длинные, как у нейрохирурга; прилизанные черные волосы, открывающие бледный лоб. Сдает не глядя. Шлеп, шлеп — две тройки. Шлеп — пятерка. Двадцать одно. Обрезом колоды смахнул последние тридцать долларов Костнера — шесть пятидолларовых бумажек — в ящик для банкнот. Готов, простофиля. Полное крушение в Лас-Вегасе, штат Невада. В Игралище Западного Мира.

Костнер сполз с удобного высокого кресла, отвернулся от стола для блекджека. Действо уже возобновилось. Будто волны сомкнулись над утопленником: был, нет — никто и не заметил. Никто не видел, как порвалась последняя спасительная ниточка. Костнеру осталось выбирать: то ли, попрошайничая, добраться до Лос-Анджелеса и там попробовать начать нечто вроде новой жизни... то ли выпустить себе мозги через дырку в затылке.

Не самые радужные перспективы.

Он засунул руки поглубже в карманы заношенных грязных брюк и пошел потихоньку вдоль ряда игральных автоматов, лязгающих и дребезжащих по другую сторону прохода между игральными столами.

Остановился — в кармане что-то нащупывалось. Рядом с ним — и не замечая его — дамочка за пятьдесят в матроске, пронзительно-лиловой юбке, на высоченных каблуках орудовала сразу на двух автоматах — пока сработает один, правой рукой опускала монеты в другой и дергала рукоятку. В левой находился, по-видимому, неисчерпаемый источник четвертаков [42] Четвертак — двадцатипятицс-нтовая монета; упоминаемые далее никель и дайм — монеты в пять и десять центов. — кепи объемом с котелок. Сюрреалистическое было зрелище: действовала она с маниакальной методичностью, без малейшего выражения на лице, с устремленными в одну точку немигающими глазами. Отвела взгляд, только когда зазвучал гонг: кому-то дальше по ряду достался выигрыш. В это мгновение Костнер понял, сколько злобы, губительности, беспощадности таят Лас-Вегас, легализованный азарт, заманивание среднего человека наживкой во взведенных капканах: в момент истины, когда женщина услышала — другой уловленной душе, дальше в ряду, достался ничтожный выигрыш, ее посеревшее лицо отразило ненависть, враждебность, вожделение и безраздельную преданность игре. Выигрыша-то хватит разве на tov чтобы игроку успокоить себя какими-нибудь словами, вроде « везет » или там « поймал игру ». Выигрыш — не более чем приманка, поблескивающая, цветастая, дразнящая блесна для голодной стаи рыб.

«Что-то» в кармане Костнера оказалось серебряным долларом.

Он подкинул его на ладони, пригляделся.

Вид у орла был какой-то истеричный.

Костнера будто дернуло, он встал как вкопанный в полушаге от выхода из обираловки. Что-то у него еще оставалось, на языке игроков «край», нужная масть. Доллар. Один кругляш. И карман, откуда он был извлечен, куда как мелок против преисподней, в которую Костнер только что готов был низвергнуться.

Была не была, подумал он и вернулся в ряд автоматов.

Он-то думал, они давно вышли в тираж, автоматы под серебряные доллары — монетный двор Соединенных Штатов сократил выпуск. А тут вот она, бок о бок с рассчитанными на никели и четвертаки бандитами [43] Бандит (однорукий) — распространенное в США с 20-х годов прозвище игральных автоматов, работающих от разменной монеты. , машинка под кругляши. Главный выигрыш — две тысячи. Костнер глупо ухмыльнулся: собрался уходить — уйди чемпионом.