Майкл Муркок - Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

Он сделал девять удачных бросков, семь раз выбросив по семь очков и два раза по одиннадцать, и увеличил свою первую ставку в одну фишку до суммы, превышающей две тысячи долларов. Никто из Больших Грибов еще не вышел из игры, но некоторые из них явно начали беспокоиться, а кое у кого на лысинах выступили капельки пота. Большой Игрок все еще не принял ни одной ставки Джо, но, казалось, с интересом следил за происходящим из глубины своих глазных впадин.

Затем Джо пришла в голову сумасшедшая мысль: никто не сможет побить его этой ночью, он знал это, но если он будет держать у себя кости до тех пор, пока не очистит весь стол, у него просто не будет возможности увидеть, как играет Большой Игрок, а это ему было очень любопытно. Кроме того, подумал Джо, я должен ответить любезностью на любезность и тоже вести себя как подобает истинному джентльмену.

— Забираю сорок один доллар без никеля, — объявил он. — Ставлю пенни [53] Джо забирает выигрыш — «сорок один доллар без никеля», то есть 4095 долларов, — и делает символическую ставку в один доллар. .

На этот раз не было никакого шума и круглое как луна лицо Мистера Кости ничем не омрачилось. Но Джо почувствовал, что Большой Игрок посмотрел на него с разочарованием и печально, а может, просто изучая его.

Джо тут же проиграл, выбросив шестерки, с удовольствием увидев два прижавшихся друг к другу прекрасных маленьких черепа, скалящих рубиновые зубы, и кости перешли к Большому Грибу слева.

«Знал, когда кончится удача», — услышал он, как с завистливым восхищением пробормотал другой Большой Гриб.

Игра за столом пошла живее, хотя никто не горячился и ставки были весьма средние. «Ставлю пятерку», «Играю десять долларов», «Эндрью Джексон» [54] Двадцатидолларовая банкнота с изображением президента Эндрыо Джексона. , «Тридцать баксов». То тут, то там Джо принимал ставки, выигрывая больше, чем теряя. У него было уже с лишним семь тысяч долларов, когда кости дошли наконец до Большого Игрока. Тот довольно долго держал их на своей неподвижной ладони, словно изучая, хотя даже намека на морщинку не появилось на его почти коричневом, совершенно сухом лбу. Потом прошептал: «Играю двойного орла» [55] Старая золотая монета достоинством в 20 долларов. , с последним словом сжал пальцы, слегка потряс кости — звук был такой, словно стучали зерна в маленькой тыкве, только наполовину высушенной, — и небрежным движением бросил их к краю стола.

Это был бросок, подобного которому Джо не видел никогда, ни за одним столом. Кости пронеслись в воздухе, ни разу не перевернувшись, упали как раз на стык крышки стола с его бортиком и замерли, показав семерку.

Джо был разочарован как никогда. Для каждого своего броска он привык производить мгновенные расчеты вроде: «Бросить тройкой вверх — пятеркой к северу, два с половиной оборота в воздухе, падение на угол шесть-пять-три, поворот на три четверти и четверть оборота направо, конец удара на ребре один-два; пол-оборота назад и вращение влево на три четверти, падение на пятерку, двойной оборот, получается двойка». И это для одной только кости, причем при самом обычном броске, без особых выкрутасов.

По сравнению с этим техника Большого Игрока была смехотворно, невероятно проста. Джо, конечно, смог бы повторить такой бросок с легкостью. Это было не труднее, чем его старая забава с забрасыванием кусков угля в те же дыры, откуда их перед этим вытащили. Но Джо никогда не приходила в голову мысль использовать такой детский фокус за игорным столом — это делало все слишком примитивным и нарушило бы красоту игры.

Кроме того, Джо никогда не использовал этот трюк еще и потому, что и не помышлял, будто сможет выиграть с его помощью. По всем правилам, о которых он когда-либо слышал, это был самый сомнительный бросок. Всегда существовала вероятность, что кость не долетит до бортика или ляжет на крохотном расстоянии от него. Кроме того, напомнил он себе, почему бы не предположить, что кости могут отскочить от края, пусть хотя бы на полдюйма? Или вообще встать на ребро?

Однако, насколько мог заметить острый глаз Джо, обе кости легли точно у бортика. Более того, все остальные игроки спокойно приняли этот бросок. Девушка собрала кости, и Большие Грибы, игравшие с человеком в черном, полностью с ним расплатились. Похоже, заведение само толковало правила игры, внося в них небольшие изменения, когда было нужно, и Джо, покорившись, принял это как должное. Никогда не следует спрашивать о Правилах, за исключением самых крайних случаев, — и Мать, и Жена долго приучали его, что это самый надежный способ избавить себя от лишних неприятностей. Кроме того, деньги Джо в этой игре не участвовали.

Голосом, долетевшим словно из Кипарисовой Лощины, а может, и с Марса, Большой Игрок произнес: «Играю сто». Это была самая большая ставка сегодняшней ночи — десять тысяч долларов, и то, как Большой Игрок сделал ее, наводило на мысль, что здесь кроется нечтс большее, чем просто сумма денег. Тишина упала на Бонеярд, онемели джазовые трубы, выкрики крупье стали тише и доверительней, карты стали падать мягче, и даже шарики рулетки, казалось, старались производить меньше шума, кружась по своим орбитам. Вокруг Игорного Стола Номер Один собралась молчаливая толпа. Блестящие мальчики и девочки образовали возле своего хозяина двойной полукруг, давая ему тем самым простор для движений.

Эта ставка, подумал Джо, на тридцать долларов больше, чем вся груда его фишек. Три или четыре Больших Гриба обменялись знаками, решая, как ее принять.

Большой Игрок выбросил еще одну семерку тем же самым броском.

Потом поставил еще одну сотню и повторил бросок.

И еще.

И еще.

Разочарование и досада Джо становились все сильнее. Казалось просто несправедливым, что Большой Игрок может выигрывать столь огромные ставки с помощью механических, совсем неинтересных бросков. Да их и бросками-то настоящими назвать было нельзя — кости ни на йоту не поворачивались ни в воздухе, ни на столе. Такой игры можно было бы ожидать разве что от робота, причем довольно скучно запрограммированного робота. Джо, конечно, не рисковал пока ставить свои фишки против Большого Игрока, но если дела и дальше пойдут так, отказаться будет невозможно. Два Больших Гриба, обливаясь потом, уже ретировались, признав свое поражение, и никто не занял их мест за столом. Очень скоро могло получиться так, что оставшиеся Большие Грибы не смогут сами разделить ставку и он должен будет рискнуть своими фишками или выйти из игры. А он не мог этого сделать, ощущая в правой руке силу, подобную затаившейся молнии.

Джо ждал и ждал, не усомнится ли еще кто-нибудь хотя бы в одном из бросков Большого Игрока, но смельчаков не находилось, и Джо чувствовал, что, несмотря на все старания выглядеть невозмутимым, лицо его начало медленно краснеть.