Майкл Муркок - Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

Когда собственный его корабль уже потерялся из виду, Роффрей наконец добрался до хозера и увидел: внешний люк настежь распахнут. Оказалось, открыт и внутренний люк. По всему кораблю клубился какой-то газ, но в кабине он обнаружил, что пилот был здесь совсем недавно. В блокноте, валявшемся рядом с дисплеем, нацарапаны буквы, значки. Не понять что, — но писала их рука Мери!

Беглый осмотр всего корабля ничего не дал. Роффрей торопливо спустился в шахту воздушного шлюза и снова оказался на поверхности. В непрестанной смене пламени и мглы трудно было что-нибудь разглядеть, она выматывала нервы. Но он заставил себя невидящими глазами высматривать безумную женщину, которая могла уйти куда угодно.

Из мглы внезапно выступили две фигуры и так же внезапно были поглощены ею.

Роффрей был уверен, что узнал одну из них. Окликнул — ему не ответили. Попробовал подойти — но никого больше не было в изменчивой туманной мгле.

И тут в шлемофон ворвался пронзительный крик:

— Аскийоль! О Аскийоль!

Роффрей был в смятении. Голос Уиллоу Ковач... Разыскивал ли Аскийоль его? Погиб ли флот? Если так, почему эти двое не отозвались на его оклик?..

— Аскийоль, вернись! Это я, Уиллоу!

Но Роффрей хотел разыскать Мери-путаницу, Аскийоль его не интересовал. Он бежал, продираясь сквозь сонмы галлюцинаций, сквозь призрачные тела, беззвучно обрушивающиеся на него, через бирюзовые туннели, ведущие к розовато-лиловым горам. Попадались места с ничтожной гравитацией, где он почти летел, но чаще его собственный вес казался ему неподъемным, пригибал к изменчивой поверхности. Он едва передвигал ноги, удерживать отяжелевшее тело стало почти невозможно. И тут голос — не понять, из шлемофона или нет, голос, который он узнал с замиранием сердца:

— Тепло, тепло, тепло... Где теперь? Здесь... но... дайте мне вернуться... Дайте... — голос этот принадлежал Мери.

Потрясенный, он остановился. Во рту пересохло, лицо окаменело. Он весь дрожал, ожидая, что услышит голос вновь, потом слабо спросил:

— Мери, где ты?

Это было как в страшном сне, где угрожает опасность, а скрыться нельзя, где каждый шаг словно отнимает последнюю каплю энергии и все отпущенные тебе мгновения...

— Мери! — прохрипел он опять.

Ответ пришел, но не сразу и не скоро:

— Продолжай идти! Не останавливайся. Не останавливайся ...

Он не знал, к нему ли были обращены эти слова или нет, но решил, что им лучше последовать.

Его уже качало от усталости, он падал, казалось, на его плечи накалилась вся планета, а он обратился в Атланта, сгибающегося под ее невыносимой тяжестью.

Он крикнул.

Ворвался голос Уиллоу: « Аскийоль! Аскийоль! »

Что происходит? Все так перепуталось... Он не мог сосредоточиться, едва не терял сознание. В глазах прояснилось, и он увидел: несколько крохотных человечков снуют по планете, которую он держит в руках. А он становится все громаднее, громаднее, громаднее...

Крикнул снова; в ушах эхом отозвался глухой рев.

Сердце будто в бешеном ритме колотилось о ребра, он задыхался, но продолжал бороться, карабкаясь по изогнувшейся поверхности планеты, цепляясь за нее чуть ли не ногтями. Он был громадней гиганта, куда больше крохотной этой планеты — и одновременно был блохой, продирающейся сквозь сахарный сироп и вату.

Он рассмеялся, уже теряя разум.

Рассмеялся — и резко оборвал смех, пытаясь ухватиться за тонкие ниточки рассудка, сплести их воедино... Сейчас он стоял в области с малой гравитацией, и все казалось нормальным — настолько, насколько может быть нормально на Росе.

Он вгляделся в окружающую мглу и увидел — рядом стоит Мери. Побежал к ней.

— Мери!

— Аскийоль!

Это была Уиллоу Ковач — в старом скафандре Мери.

Он замахнулся, готовый ударить ее, но гримаса разочарования на женском лице остановила его. Прошел дальше, мимо, передумал и вернулся.

— Уиллоу, я знаю: Мери здесь... — он вдруг осознал, в чем дело. — Боже мой, конечно. Время здесь искривлено и перекручено, здесь можно увидеть все, что бы ни случилось в любой момент прошлого — или случится в будущем!

Из светомглы выступила еще одна фигура. Толфрин.

— Я не мог связаться с вами из корабля. Там какая-то женщина. Она...

— Это иллюзия, приятель. Быстро на корабль!

— Идемте со мной. Это не иллюзия. Она сама взошла на корабль!

— Показывай дорогу, — сдался Роффрей.

Уиллоу решила остаться, отказывалась тронуться с места. После долгих уговоров ее, сопротивляющуюся, пришлось нести к кораблю на руках.

Женщина, о которой говорил Толфрин, лежала на полу кабины, так и не сняв скафандра. Роффрей склонился над ней, поднял лицевой щиток.

— Мери, — сказал он негромко. — Мери, благодарение Богу!

Та открыла глаза — огромные, добрые, некогда светившиеся умом. И сейчас первые несколько мгновений они были разумны, глядели недоверчиво и понимающе. Потом это выражение исчезло, губы зашевелились, пытаясь что-то сказать, но их искривила идиотская ухмылка...

Роффрей устало выпрямился, его пошатывало. Движением левой руки подозвал Уиллоу: — Помогите ей освободиться от скафандра. Мы уложим ее на койку.

Уиллоу глядела на него с ненавистью:

— Там Аскийоль... Вы мне помешали.

— Если бы Аскийоль там и был, ты ему не нужна. Ты по-прежнему цепляешься за него, жалеешь, что в свое время не последовала за ним. А теперь слишком поздно. Зря это все, Уиллоу, он для тебя потерян навсегда!

— Стоит ему увидеть меня, я ему снова буду нужна. Он меня любил!

— Хватит, лучше помоги мне, — нетерпеливо сказал Роффрей Толфрину.

Толфрин кивнул, они стали освобождать Мери от скафандра.

— Уиллоу, — сказал Роффрей, не отрываясь от дела, — сейчас Аскийоля здесь не было. Вы видели сейчас то, что произошло когда-то давно. Другим, кого вы видели, был Ринарк, но он-то умер! Понимаете?

— Я видела его. Он слышал, как я его звала!

— Возможно. Не знаю. Успокойтесь, Уиллоу. Мы летим обратно, к человечеству — если получится и если флот еще существует. Там вы Аскийоля и увидите.

Движения, которыми Толфрин стягивал с тела Мери космическую броню, стали судорожными, он стиснул зубы, но ничего не сказал.

— Вы возвращаетесь к людям? Но вы же говорили... — не унималась Уиллоу.

Необычное у нее выражение лица, подумал Роффрей. Страсть и погруженность в себя.

— Мери нуждается в лечении. Единственное место, где она его получит, — то, откуда я прилетел. Поэтому я туда и собираюсь. Да и вас это, должно быть, устраивает.

— Устраивает, — подтвердила она. — Конечно, устраивает.

Роффрей подошел к иллюминаторам и задернул их шторками, чтобы глаза не раздражал вид поверхности Роса. Появилось ощущение некоторой безопасности.

Вдруг заговорил Толфрин: