Алексей Егоренков - Змеиный бог

Сержиньо наклонил макушку и скрылся, оставив их наедине со звездным небом. Палатка стояла у обрыва, входом на юг. До самого горизонта перед ними расстилалась прерия, и небо вдали было изломано, словно разбитое зеркало. Над невидимой отсюда Стеной шевелились тени и сменяли друг друга миражи.

[ФОН] /// Land Of Some Other Order /// EARTH

Пепел уселся повыше, наблюдая, как радужная вспышка несется с востока на запад и цветными сполохами отражается в осколках неба. За свои тридцать с небольшим стрелок видел аврору миллион раз, но от этого космического зрелища ему по-прежнему становилось не по себе. Он хотел достать сигару, но не нашел ее. Брюк на нем, впрочем, тоже не оказалось.

В небе прогудел гром — словно гигантские губы в облаках раздельно произнесли: «аз-РУМ!»

За каждой авророй с юга катилась штормовая волна. У слингера привычно защекотало внутри, и спустя миг с неба забормотал голос:

«…у Санта-Фе…..ОЖИДАЕТСЯ…..рогая Стена не балует нас, верно, дорогие сооте…»

«КОМАНДА БРАВО, Команда „Браво“, ноль-тридцать пять на ноль-ноль-один».

Южный ветер нес эхо радиопереговоров. Зеркальное небо над Стеной отражало магнитные волны так, что их можно было расслышать ухом, да еще в постороннем месте, за тысячу миль у черта на куличках, — обитатели которых предпочитали в небесные голоса не вслушиваться, чтоб лишний раз не мандражить. «Кто слова бздины разбирает, — говорили они, — тот незаметно дураком становится».

Будь оно так, Пепел давно уже ходил бы под себя.

— Часов десять лежал? — спросил он.

— Часов? — Пако хохотнул, потом хрюкнул и прокашлялся. — Три дня, чико. Мы уж тебя добить и закопать хотели. Ждем только Чолито из Денвера, он машину на склад погнал.

Мелькнув тенью на фоне искаженного неба, Сержиньо бросил в мексиканца бутылкой с длинным горлышком и пропал. Волна теплого ветра колыхнула палатку, и в лицо Пеплу брызнул мелкий песок.

Сирена знай себе ревела вдали. Птицы временно смолкли, подавившись ударом воздуха.

— Знатно блеснуло, — одобрил мексиканец, старательно утершись краем пончо, — и бздит нормально. Страх и подумать, каково там, у Стенки, да?

— Это не с последней зарницы, — сказал Пепел и вытянул затекшую руку. — С последней во-он где идет.

Рассыпанные цепью против изменчивого горизонта, сигнальные маяки военных двоились и плясали, мешаясь со звездами в небе. Еще одна песчаная волна катилась на север вдогонку теплому ветру, один за другим глотая далекие электрические и газовые огни.

— Интересно, когда Касл-Рок накроет? — спросил Пако, кивнув на ближнее скопление телеграфных столбов, жестяных ветряков и других шестов и перекладин, менее понятного назначения. Он пошарил под койкой, выудил низкий табурет и уселся. — Были бы при корыте, сгоняли бы туда, пару сеньорит покататься взяли. А?

— Ветер не сильный, так что час у тебя есть, — отозвался стрелок. Космическая панорама и размеренные колебания воздуха действовали на него усыпляюще. Он лениво добавил: — Топай, вдруг обломится.

Сжав губы, Пепел поскреб росписи у шрама.

— Вот ты такой умный, слингер. Да? — сказал мексиканец. — Что ж ты моей компании подгадил? Нашего механика, доктора, и какого хорошего человека — взял и убил.

Песчаный ливень утих. Пако взял бутылку за длинное горлышко, высосал из нее половинку лайма, прикусил огрызок и скривился.

— Два способа было. — объявил он. Сплюнув лимонную корку под ноги, торговец вытер рот и продолжил: — Один, фу! Дурной. Некрасивый способ. Но… тоже способ, да.

Мексиканец поворочал языком во рту. Потом отхлебнул изрядную порцию южного пива и процедил ее между зубов.

— А второй хороший. Вкусный способ! — сказал Пако и причмокнул.

— Миром разойтись? Никак нельзя было. — Пепел ухмыльнулся.

— А потому, — сказал торговец, нашарив под ногами тяжелый обрез. — Колумбийский тариф, ми компа.

Он протянул оружие слингеру, прикладом вперед. Вдоль короткого ствола вились мелкие буквы, протравленные золотом.

— «Дону Эрнандо Сентенсиа», — разобрал стрелок по-испански. — Который… чей-то там друг… Начальник…

— С уважением, от родственников, друзей и коллег, — закончил за него Пако. — Бери, слингер. Кисло, зато ума не надо. Крючок нажал — работа сделана.

Но Пепел не спешил брать оружие. Оглядев земляной пол палатки, он нашел и подобрал свой плащ. Правда, ни сигар, ни спичек в карманах не оказалось. Внутри обнаружилась только горсть медных жетонов, позеленевших от сырости — давний гонорар от мексиканца. Армейский камзол валялся здесь же, но в этой ссохшейся рыже-голубой тряпке курева точно не уцелело бы.

— А на сладкое, стало быть, магнитный диск. Солнце ацтеков, — сказал Пепел. — Там… хранится голос?

Торговец молча пялился, держа ствол в протянутой руке.

— И, готов побиться об заклад, это не леди Дэй, — добавил стрелок. Он зачерпнул из кармана горсть медных фишек, подбросил на ладони и все поймал.

— Побиться об заклад! — Пако швырнул свою гаубицу на кровать. — Чико. Не бейся об заклад.

Он склонился к Пеплу и продолжил:

— Удача слепа! Кто ставит на слепого? Всё ремесло коту под хвост. У лоха каре, у тебя шушера, что тогда?

— Блефовать?

— Кто ж так блефует-то? Лох под каре борзый. Глядишь, и ва-банк пойдет.

— Тогда пас?

— Вот и вся твоя игра, чико. Пас, и еще пас, и еще раз пас. — Торговец пощелкал золотыми кольцами. — Кто ж удивится, что ты нищий и голодный.

Штаны нашлись под кроватью. Добыв курительный запас, стрелок зажег спичку и раскочегарил трехдневный окурок.

— Вот что сделаем, — сказал Пако. Он оставил табурет и хлопнулся на койку рядом с Пеплом. — Я тебя научу своей игре. Да, слингер? Тюремные шашки. Правильная игра.

Этот самый табурет оказался резным шахматным столиком с клетками красного и черного дерева. Вдоль его лакированного края тоже скакала золотая вязь, но в ней Пепел разобрал только три слова: «хисториа эста муэрта».

— Это что значит? — Он коснулся гравировки.

— История мертва, — перевел Пако. — А мы играем в шашки.

— Вроде потому тюремные, что в вашей кутузке удобно играть, когда тень от решетки вот так. — Торговец показал, как. — В Мехико их тоже называют «калавоса», хотя у нас тюрьмы без окон. Может, потому что пол кафельный? Не знаю! Давно не бывал там, и не хочу.

— Крепко пугают федералес честных купцов, — заметил Пепел и выпустил дым в полотняный свод. — То-то вы все здесь ошиваетесь.

— Вот тебе загадка, чико, — сказал мексиканец, яростно роясь в карманах под шерстяным пончо. — Стоит избушка в Сарагосе, окон нет, одни двери. Зашло сто два, вышло двое. Что на голове?

Пепел затянулся еще раз, нахмурился и пожал плечами.

— Сомбреро?

Пако тоже скривился.

— Каски ментовские, каврон.