Алексей Егоренков - Змеиный бог

Он ссыпал на доску пригоршню собственных медных жетонов.

— «Калавоса», объясняю. — Орудуя пятерней, торговец быстро распихал фишки-жетоны по клеткам. — Ты орлами будешь… да, янки?

Пако ухмыльнулся и перевернул свои орлы решкой кверху.

— Клади сколько хочешь, от одной до восьми, — сказал он. — Это твоя ставка.

Пепел аккуратно расставил свои медяки на доске, один за другим. Он поставил все восемь — медяков, впрочем, ровно столько и оказалось.

— Верно, верно, — одобрил мексиканец. — Больше ставишь — больше можешь. Теперь ходим по очереди, вот так, вот так, или вот так. Ло… э-э, новичку, в смысле — первый ход.

Он развернул тяжелую доску навстречу Пеплу. Тот коснулся крайнего медяка справа. Подумав, сдвинул палец левее.

— Не-не-не! — Цепкая клешня Пако настигла его руку и вернула ее обратно. — Три важных правила. Взялся — ходи. Это раз.

Мексиканец передвинул его пальцем первую фишку, потом быстро походил сам.

— Два. Хочешь встать — собрал медь и встал. Только свою. Когда твой черед. Не когда мой.

Пепел кивнул, вдумчиво окуривая доску, и автоматически сделал еще один ход.

— Три, — сказал торговец. Он передвинул фишку и поднял палец. — Самое важное правило. Мухлевал, попался — отдал жизнь. Это ясно?

— Я бью. Правильно? — спросил Пепел.

Подцепив медяк ногтем, он убрал его с доски. Пако тряхнул головой.

— Нет. Да. Не снимай. Переверни. Вот так.

Щелк! Он пристроил медную фишку обратно, гербом кверху.

— Теперь играть как своей? — спросил слингер.

— Да. Нет. Теперь я бью, и снова она моя.

— Вот как.

Пепел сунул ноги в сапоги на полу, устроился поудобней и склонился над доской.

— Расскажи про Солнечный диск, — попросил он и аккуратно перевернул еще одну фишку Пако.

— Что диск! — Торговец атаковал с другого фланга. — Не играет, и всё. Лучшие медвежатники не раскололи. Включают — оно квакает. Ручки крутят — оно квакает.

— Только Бэббидж управился, так? — спросил Пепел, думая, куда ходить следом. Он сказал: — Но старина Чарли захотел… отдельную плату?

Стрелок взял еще одну фишку. Мексиканец пожевал губы, наморщил лоб…

— Хороший ход, слингер.

Щелк! Щелк!

…и перевернул два соседних медяка Пепла.

— Одна беда, диск не мой, — продолжил Пако, наблюдая стратегические колебания слингера. Он сказал: — Его захочет получить назад мой друг и начальник, дон Эрнандо Хесус-и-Сальватор-а-ла-Хенте Гарсиа Сентенсиа. И другие люди. Но это уже моя забота.

Торговец уставился на ломаный южный горизонт. Аврора метнулась в обратную сторону, и от Стены покатилась новая штормовая волна.

— Ты хочешь, чтобы я убил твоего дона, — сказал Пепел.

Он аккуратно перевернул фишку Пако. Цифры в долларах, выбитой на ней, слингеру хватило бы на месяц.

Ква-а. Ква-а. Ква-а.

Аз-Р-РА-РУМ!

«…вый глаз узрел искушение, деву в пустыне, соляной столп…»

«Интерференция в ноль-пять, ноль-семь, ноль-тридцать, ОСТОРОЖ…»

— И опять! — сказал Пако и вскинул руки. — Опять глупый ход. Я ничего не хочу. Мне интересно, что на диске, и нужно время, чтоб узнать. А походи ты вот так, ты взял бы две.

Мексиканец повертел над доской пальцем и сделал ход. Пепел, не спеша ходить сам, подобрал с койки обрез, напоминавший большую вороненую стрекозу.

— А шерифу, значит, лезвие. На свинец поскупился, — сказал он.

Пако лишь ухмыльнулся.

— Нортеамериканос теперь владеют мачете?

Отбросив пончо, он извлек тяжелый испанский нож, весь раззолоченный, изукрашенный камнями, со змеиной головой на рукояти. Керосиновый свет фонаря заиграл на лезвии, и в палатке даже будто стало светлее.

— Ты прав, — сказал Пепел и вернулся к игре. — Твой друг скорей от смеха помрёт.

— Помрёт, — согласился Пако. — И без ножа помрёт. Тебя только увидит — и помрёт.

Тюк! Он воткнул мачете в земляной пол.

— У вашего брата, видать, и дыра в нужнике позолочена, — пробормотал слингер в переплетенные пальцы.

— У Эрнандо — у того да, — признал торговец. — А у меня, веришь, яма в огороде. Дон Эрнандо человек уважаемый. У него тебе и машины, и женщины. И знакомства.

«…гие мои, с вами в эфи…..из Санта-Фе, где сбываются ВАШИ…..бимые кошмары! Музыка!»

«ЧТО рапортуешь? ЧТО ТЫ МНЕ ТАМ РАПОРТУЕШЬ, ПЕНЁК…»

— И когда твой друг узнает, что его обокрали… — начал Пепел.

— То он заберет партию себе.

Щелк! Щелк! Щелк! Торговец перевернул три медяка.

Стрелок тронул фишку пальцем и остановился.

— Не знаю, куда ходить, — сказал он. — У меня одна.

Мексиканец оскалил зубы.

— Извини, чико. Уже взялся. Первое правило.

Щелк! Щелк!

Подхватив обрез, Пепел направил его в торговца. Свободной рукой он взвел оба курка, до щелчка, по очереди.

— Должно быть больше. — Стрелок перехватил оружие поудобней и добавил: — Я считал.

— И что с того?

Пако скалился себе, будто обреза и не было.

— Напомни-ка правило номер три, — попросил слингер.

Глаза мексиканца были черны и неподвижны, как два ствола, направленные на Пепла в ответ.

— Мухлевал — попался — отдал жизнь, — размеренно произнес он.

Пепел секунду помедлил, ощупывая изящный раздвоенный спуск. Обрез был тяжел, но гладок и сработан мастерски — не чета кустарному будильнику Масляного Джека.

— Я забираю выигрыш. — Стрелок приподнял оружие.

— Эй! — запротестовал Пако. — Кто говорил «нельзя мухлевать?» Нет такого правила! Есть правило — нельзя попадаться. Я попался? Нет, вовсе, ни разу. Ты проиграл.

— Напомню, что ствол теперь у меня, — сказал Пепел. — А значит, правила мои. Я дам тебе выбор. Либо жизнь, либо все твои медяки. И золото. И обрез я тоже возьму. На всякий случай.

Постно скривившись, мексиканец огляделся. Новая волна теплого воздуха расправила палатку, и в лицо им обоим брызнул мусорный дождь. Пако облизнул губы и сплюнул песчаную грязь.

— Дырки две, а нас с братанами трое, — сказал он.

— Вас двое, — отозвался Пепел, не шелохнувшись. — Чолито в Денвере. Ты сам сказал.

— Эх, слингер! — Торговец протяжно вздохнул и потряс головой. — Вот молодой ты, красивый, мозгов нет, оттого и кобенишься. Глянь на тебя! Довольный…

Взметнулось пончо, мазнув Пеплу по лицу, сбив прицел — и мексиканец уже был по другую сторону.

— …что твой кот. Правила у него! Банкует он, мадре.

Торговец подхватил с пола мачете. Блеснула сталь.

Щелк!

Пепел повернул регулятор. Сработала механика, ножка койки подломилась, и складная кровать усадила Пако на задницу. Тяжелое лезвие вывернулось из пальцев мексиканца и шлепнулось ему в подол.

— Стреляй, гринго, — посоветовал торговец. — Стреляй, пока кавесу твою дурную не раскроил!

Он ухватил широкое лезвие и вскинул его к потолку. Пепел спустил оба курка…