Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики. Между планетами

Полиции не было, но не было и ни одного знакомого лица, хотя на минутку показалась тетка Сингхем.

Среди множества предсказателей, которые трудились на Веселой Улице, тетка Сингхем была лучшей: она никогда не предсказывала ничего, кроме счастья и удачи. И если они запаздывали, никто из клиентов не жаловался; теплый голос Тетушки внушал уверенность. Кто-то шептал, что свое собственное счастье она ловит, снабжая полицию информацией, но Торби не верил в эти слухи, потому что им не верил и папа. Она была прекрасным источником новостей, и Торби решил попытать счастья — самое большее, что она могла сообщить полиции, что он жив и на свободе… а это они и так знали.

За углом, справа от Торби, было кабаре «Небесная Гавань»; Тетушка расстелила свой коврик перед входом в него, решив ловить клиентов, которые будут вот-вот выходить по окончании представления.

Торби огляделся по сторонам и рванулся вдоль улицы к кабаре.

— Эй! Тетушка!

Она с удивлением обернулась, а затем сделала бесстрастное лицо. Не шевеля губами, она сказала достаточно громко, чтобы Торби услышал:

— Уноси ноги, сынок! Скрывайся! Неужто ты с ума сошел?

— Тетушка… куда они его забрали?

— Нырни в какую-нибудь дырку и прячься! За тебя назначена награда!

— За меня? Что за глупости, Тетушка, никто не будет платить за меня награды. Ты только скажи мне, где они его держат. Ты знаешь?

— Они не…

— Что «они не»?

— А ты не знаешь? О, бедный мальчик! Они укоротили его.

Торби испытал такой ужас, что потерял дар речи. Хотя Баслим говорил, что наступит время, когда он будет мертв, Торби никогда по-настоящему не верил в это; он был не в состоянии представить себе, что папы нет, что он мертв.

Он не слышал, что она говорила, и ей пришлось повторить:

— Ищейки! Уходи!

Торби посмотрел из-за плеча. По направлению к ним двигались двое полицейских — время уносить ноги! Но он был зажат между улицей и стеной, ни одного выхода в поле зрения, кроме дверей кабаре… и если он кинется в них, в таком виде и так одетый, швейцар просто кликнет патруль.

Но деваться было некуда. И Торби, повернувшись к полиции спиной, вошел в тесное фойе кабаре. Там никого не было — на сцене шло последнее действие, и даже лоточники ушли поглазеть на него. Внутри фойе стояла стремянка и на ней ящик со светящимися буквами, которые подвешивались над входом, оповещая о представлении. Торби увидал их, и в голове его мелькнула мысль, которая заставила бы Баслима гордиться своим учеником — схватив стремянку и короб, Торби вышел наружу.

Не обращая внимания на полицейских, он водрузил стремянку под небольшим светящимся объявлением, которое красовалось над входом и, держась к полицейским спиной, поднялся по стремянке. Тело его было ярко освещено, но голова и плечи скрывались в тени. Он начал спокойно снимать буквы.

Двое полицейских остановились как раз под ним. Торби постарался скрыть охватившую его дрожь и продолжал трудиться со спокойной уверенностью наемного работника, исполняющего привычную работу. Он слышал, как Тетушка Сингхем окликнула полицейского:

— Добрый вечер, сержант!

— Добрый вечер, Тетушка. Что ты будешь врать сегодня вечером?

— Вот уж, в самом деле! Я вижу у вас в будущем прекрасную юную девушку, с руками нежными, как птицы. Дайте мне посмотреть на вашу ладонь и, может быть, я смогу прочесть ее имя.

— А что скажет моя жена? Сегодня вечером нет времени для болтовни, Тетушка… — Сержант посмотрел на человека, меняющего вывеску, потер подбородок и сказал: — Мы должны выслеживать отродье Старого Баслима. Ты его не видела? — Он снова посмотрел на работу, что шла над его головой, и его глаза слегка расширились.

— Неужто я сижу здесь только, чтобы собирать сплетни?

— Хмм… — Он повернулся к напарнику. — Родж, пройдись внутрь и не забудь заглянуть к каторжникам в туалет. Я присмотрю за улицей.

— О'кей, серж.

Когда напарник скрылся, старший полицейский повернулся к гадалке.

— Плохи дела, Тетушка. Кто бы мог представить, что старый Баслим, этот калека, шпионил против Саргона?

— И в самом деле, кто? — Она наклонилась вперед. — Это правда, что он умер от страха, прежде чем они его укоротили?

— Он знал, что его ждет, и у него был с собой яд. Но он скончался еще до того, как его вытащили из норы. Капитан был просто в ярости.

— Если он был уже мертв, зачем же его укорачивали?

— Ну-ну, Тетушка, закон надо соблюдать. Хотя это не та работа, что доставляет удовольствие. — Сержант вздохнул. — Грустно жить на этом свете, Тетушка. Как подумаю об этом бедном мальчишке, которого запутал старый мошенник… а теперь и комендант и капитан, оба хотят задать парню вопросы, на которые они предполагали получить ответы у старика.

— Что они хотят узнать?

— Ничего особенного. — Сержант поковырял грязь концом своей дубинки. — Но будь я на месте этого мальчишки и знай я, что старик мертв и у меня нет ответов на трудные вопросы, я бы был уже далеко отсюда. Я бы пристроился на какую-нибудь ферму подальше от города, хозяину которой нужны крепкие руки и которого не волнует, что делается в городе. Но поскольку я не он, то, как только увижу его, то арестую его и представлю капитану.

— Наверно, в эту минуту он в самом деле сидит где-то между грядок и трясется от страха.

— Возможно. Но это лучше, чем держать свою голову под мышкой. — Сержант еще раз оглядел улицу и крикнул: — Все в порядке, Родж. Кончай свои дела. — Двинувшись, он еще бросил взгляд на Торби и сказал:

— Спокойной ночи, Тетушка. Если увидишь его, кликни нас.

— Так и сделаю. Да здравствует Саргон.

— Да здравствует.

Пока полиция медленно удалялась, Торби, стараясь скрыть дрожь, продолжал делать вид, что занят делом. Посетители повалили из кабаре, и Тетушка затянула свой речитатив, обещая счастье, удачу и хорошие виды на будущее — естественно, не даром. Торби спускался, таща за собой корзинку с буквами, и собирался было уже войти в кабаре, как чья-то рука схватила его за лодыжку.

— А ты что здесь делаешь?

Торби похолодел, но затем сообразил, что это был всего лишь швейцар, разгневанный изменением вывески. Не глядя вниз, Торби сказал:

— В чем я ошибся? Вы платите мне за то, чтобы я менял эту мигалку.

— Я плачу?

— Ну ясно. Вы мне сказали… — Торби посмотрел вниз, изобразил изумление и сказал. — Это были не вы.

— Конечно, не я. Слезай оттуда.

— Не могу. Вы меня держите за ногу.

Человек отпустил его и отступил на шаг, чтобы Торби мог спуститься.

— Понятия не имею, что за идиот сказал тебе… — Он поперхнулся, как только лицо Торби оказалось на свету. — Эй, да это же тот нищий мальчишка!

Мужчина попытался схватить его, но Торби бросился бежать. Он нырял между прохожими, а за его спиной раздавались крики: — Патруль! Патруль! Полиция! — Он снова оказался в темном дворе и, подгоняемый мощным выбросом адреналина в кровь, взлетел по трубе, словно это был ровный тротуар. И пока за ним не осталась дюжина крыш, он не остановился.