Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики. Между планетами

Фриц хрипло расхохотался.

— Что ты можешь предложить мне такого, что заменит мне на Встрече время вне корабля?

— Ну…

— В самом деле. А если серьезно, старый тупица, Мать не захочет меня и слушать, если даже я сойду с ума настолько, что обращусь к ней с этим предложением. Она говорила о тебе, и она имела в виду именно тебя. — Фриц зевнул. — Парень, ну и устал же я! Та маленькая рыженькая с «Сен Луиса» готова плясать всю ночь. Валяй отсюда и дай мне выспаться перед банкетом.

Прошел месяц после приземления. Мать не собиралась менять свои планы, и в это утро Торби с отцом спустились с корабля. Матери на борту не было. Был День Памяти. Службы должны были начаться не раньше полудня, но Мать ушла пораньше, чтобы провести подготовку к завтрашним выборам.

Торби был занят совсем другими мыслями: службы должны были кончиться общим мемориалом в честь Баслима.

Торби с Отцом оставили судно за два часа до начала служб. Капитан Крауса сказал:

— Мы еще успеем как следует повеселиться. Ты будешь долго вспоминать День Памяти — но сидения жесткие, и день будет долгим.

— Отец… но что я должен буду делать, когда придет время для папы… для Баслима?

— Ничего особенного. Во время церемонии ты будешь сидеть в первых рядах и подавать реплики во время Молитвы по Усопшим. Ты знаешь, как это делается?

— Не уверен.

— Я напишу тебе все, что ты должен говорить. Что же касается всего остального… будешь делать то же, что и я в честь своей Матери — твоей Бабушки. Наблюдай за мной, и когда придет твой черед, делай то же самое.

— Хорошо, Отец.

— А теперь успокойся.

К удивлению Торби, Капитан Крауса свистом подозвал машину. Она двигалась быстрее, чем те, которые Торби видел на Джаббуле. Едва успев обменяться несколькими словами с водителем, они оказались на железнодорожной станции. Поездка была столь стремительной, что Торби почти не разглядел Город Артемис.

Он еще раз удивился, когда Отец купил билеты.

— Куда мы отправляемся?

— Поездим по стране. — Капитан посмотрел на свои часы. — Времени хватает.

Монорельсовая дорога наполнила его восхитительным ощущением скорости.

— Как быстро мы едем, Отец?

— Думаю, не меньше двухсот километров в час. — Краусе пришлось повысить голос.

— Кажется, что еще быстрее.

— Во всяком случае, хватит, чтобы сломать себе шею.

Ехали они полчаса. Сельская местность была усеяна металлическими корпусами заводов и фабрик с большими складскими помещениями; все это было ново и необычно, и, рассматривая то, что открывалось его взгляду, Торби решил, что вся мощь Саргона ничтожна по сравнению с тем, что он видит. За зданием станции, где они вышли, простиралась длинная стена, за которой стояли космические корабли.

— Где мы?

— Это военный космопорт. Мне нужно увидеть одного человека — и сегодня самое подходящее время. — Они подошли к воротам. Крауса остановился и огляделся. Они были одни. — Торби…

— Да, Отец?

— Помнишь ли ты послание Баслима, которое доставил мне?

— Сэр?

— Можешь ли ты повторить его?

— Я не знаю, Отец. Это было так давно.

— Попробуй. Начни: «Капитану Фьялару Крауса, хозяину межзвездного корабля „Сису“ от Баслима Калеки. Приветствую тебя, старый приятель!..»

— Приветствую тебя, старый приятель… — повторил Торби, — Приветствую твою семью, клан и племя… — о, я понял!

— Конечно, — мягко сказал Крауса, — ведь сегодня День Памяти. Продолжай.

Торби слышал голос отца, исходивший из его горла, и по щекам его текли слезы.

— «…А также мое почтительное уважение твоей досточтимой матери. Я говорю с тобой устами моего приемного сына. Он не понимает языка Суоми…» — но ведь я понимаю!

— Продолжай!

Когда Торби дошел до слов «я буду уже мертв», он захлебнулся. Крауса яростно потер нос и приказал ему продолжать. Торби постарался добраться до конца текста, хотя голос у него дрожал и прерывался. Крауса дал ему поплакать, а затем строго приказал вытереть лицо и собраться.

— Сын… ты слышал, о чем шла речь в средней части? Ты понял?

— Да… я думаю, что да.

— Значит, ты должен понимать, что я вынужден делать.

— Вы имеете в виду… что я должен покинуть «Сису»?

— А что сказал Баслим? «Как только представится возможность». Это первая возможность, которая мне представилась… и я должен использовать ее до конца. Я почти уверен, что она же будет и последней. Баслим отнюдь не подарил мне тебя — он дал тебя лишь в долг. И теперь я должен вернуть его. Ты можешь понять меня?

— Ну… я пытаюсь.

— Тогда приступим к делу. — Крауса залез во внутренний карман куртки, вытащил сверток банкнот и сунул его Торби. — Сунь это в карман. Я должен был бы дать тебе побольше: это все, что мне удалось достать, не вызывая подозрений у твоей Матери. Прежде чем вы уйдете в прыжок, я пришлю тебе еще.

Торби взял деньги, даже не взглянув на них, хотя здесь было больше, чем когда-либо он держал в руках.

— Отец… вы хотите сказать, что я уже ушел с «Сису»?

Крауса остановился и повернулся к нему.

— Лучше сделать именно так, Сынок. Прощание не всегда доставляет удовольствие; приятна только память. Кроме того, у нас не было другого выхода.

Торби сглотнул комок в горле.

— Да, сэр.

— Идем.

Они быстро подошли к охраняемым воротам. Они были уже почти рядом с ним, когда Торби остановился.

— Отец… я не хочу идти!

Крауса посмотрел на него без всякого выражения на лице.

— Ты не должен так говорить. Возложенная на меня обязанность заключается в том, что я должен доставить тебя и передать послание Баслима, которое он предназначал для меня. На этом мои обязанности кончаются, долг выплачен. Не я приказываю тебе оставить Семью. Это идея Баслима… и я уверен, что он руководствовался только соображениями о твоем благе. Но как бы там ни было, ты обязан выполнить его пожелание. Я не могу решать за тебя. Что бы ты ни был должен Баслиму, это не имеет отношения к тому, что Баслиму должны Люди.

Крауса ждал, пока Торби молча стоял, собираясь с мыслями. Чего папа ждал от него? Что он должен делать по его указаниям? «Могу ли я положиться на тебя? Ты ничего не перепутаешь и не забудешь?» — «но что именно, папа?» — «…просто доставь послание и еще одно: делай все, что тебе скажет этот человек».

— У нас не так много времени, — торопливо сказал Крауса. — Я должен успеть вернуться. Но, Сын, что бы ты ни решил, возврата уже не будет. Если ты решишь остаться на «Сису», второй возможности у тебя уже не будет. Я в этом уверен.

«Это самое последнее, что я хочу от тебя, сын… могу ли положиться на тебя?» — услышал он звучавший внутри голос папы.

Торби вздохнул.

— Думаю, что я должен выполнить это, Отец.

— Я тоже так думаю. А теперь поспешим.