Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

— А если орланды мое тело сожгут или закопают в землю? — переживал Павлов.

— Не посмеют! По моим сведениям в тайном склепе в резиденции Верховного жреца Колывана в состоянии «самадхи» пребывает основатель прихода Храма Высочайшего Одина на Красных Камнях высокочтимый Гарагуля. Правда, об этом знают только Колыван и Верховный вождь Гонорий. Твое тело, я почти уверен, поместят в тот же склеп, — попытался обнадежить его бес, но Павлов все равно продолжал испытывать душевные муки. Ровно в полночь бес исчез, оставив после себя удушливый запах сероводорода, от которого у Павлова из глаз потекли слезы, и запершило в носоглотке. По приставленной лестнице он забрался наверх, чтобы подышать свежим воздухом. Решетку, которая перекрывала яму, ему, несмотря на все попытки, не удалось даже пошевелить. Он видел над собой прекрасное звездное небо и ковш Большой Медведицы.

Умирать или перемещаться в другое тело ему нисколько не хотелось.

— Урсула! — в отчаянии позвал он боевую подругу.

— Я здесь! Не переживай! Все будет хорошо! — ответила ему Урсула из соседнего «каземата», но поговорить им не дали слуги Гонория, которые их сторожили. В то самое время, когда Павлов общался с бесом, в летнем лагере орландских амазонок проходило тайное совещание, на которое Центурион Агата собрала 40-летних старослужащих — «старух». Выслушав ее сообщение о том, как Верховный жрец Колыван заманил ее в ловушку, чтобы подставить Тимура и Урсулу, «старухи» пришли в негодование.

Много у них за годы беззаветной службы племени накопилось обид к племенной знати. Немедленно возникла идея военного переворота и была выработана программа действий, состоящая из пяти пунктов: 1) Верховного вождя Гонория низложить и изгнать вместе с его семьей на нейтральную территорию в верховье реки Шакти (приток Елены); 2) Полномочия Совета старейшин временно приостановить; 3) Провозгласить Центуриона Агату (до решения народного собрания) исполняющей обязанности Верховного вождя племени; 4) Верховного жреца Колывана низложить, изгнать вместе с его семьей за пределы Красных Камней и вернуться к древней отеческой вере; 5) Восстановить древний порядок распределения охотничьих угодий и урожая съедобных желудей в Священной роще. Так как большинство воительниц находились в дозорах, главной ударной силой военного переворота должен был стать отряд старших учениц, в преданности которого Урсуле-грозе хунхузов Агата не сомневалась. Кроме того в ее распоряжении был отряд учениц среднего возраста, с которыми «старухи» немедленно провели разъяснительную работу. Таким образом, на стороне заговорщиков могли выступить 50 хорошо вооруженных и обученных бойцов. И снова вернемся в резиденцию Верховного вождя, на территории которой, в отдельных «казематах», томились Павлов и его боевая подруга. До самого рассвета они оба не смыкали глаз, ругая себя за жалость, проявленную по отношению к купцу Урхану и к пришелице Дашюте. Павлов еще и корил себя за хвастовство: Ну, зачем, спрашивается, он показал Досе флакон духов, подаренный Сенусерт, и рассказал о Белой Фее и колдуне по имени Хор? Павлов устал физически, и нервы у него были напряжены до предела.

По этой причине он страшно перепугался, когда услышал громкие крики, женские вопли и крепкую мужскую ругань. Уже представив себя утопленником, он принял позу лотоса и прочитал секретную мантру, которой его научил Арнольд Борисович Шлаги. Никакого эффекта! Тогда он начал лихорадочно вспоминать о том, что читал или слышал о «самадхи». Вроде бы это — восьмая степень йоги, которую способны достичь только самые выдающиеся аскеты и отшельники. Он даже вспомнил, что в столь возвышенном состоянии духа можно впасть в каталепсию с полной остановкой легочного дыхания и временным замиранием физиологических функций. Тогда он повторил мантру, обращая особое внимание на произнесение гласных. Только он успел допеть последнее слово, как услышал в ушах сильный звон. Затем над его головой раздался громкий хлопок, и он потерял сознание. Очнулся же он совсем в другом месте и в другой обстановке. Но об этом позже. Когда Урсула с помощью Аси и Дины вытащили из «каземата» того, кого они знали, как Тимур Храбрый, то обнаружили, что он не подает признаков жизни. Ни к чему не привели их попытки разогнуть ему руки и ноги, чтобы положить на носилки в горизонтальном положении. И тогда они оставили его в той позе, в которой они застали его, спустившись в яму. Агата приложила к его губам отполированного до блеска бронзовый меч. Убедившись в том, что лезвие не запотело, она зашаталась и опустилась на землю, держась за сердце. Ее еле-еле откачали и, уложив на носилки, понесли в расположение летнего военного лагеря. Командование постоянным войском племени орландов приняла на себя Сансара. Первым делом она велела освободить из-под ареста Гонория и только что принудительно доставленного в резиденцию Верховного вождя преподобного Колывана и принесла им свои извинения. Увидев Павлова, застывшего в позе лотоса, Верховный жрец Колыван впал в неистовство: он ползал вокруг него и, причитая, рвал на себе седую бороду:

— О, прости меня, великий посвященный Высочайшего Храма Одина за то, что я принял тебя за шайтана и хотел причинить тебе обиду! Дождавшись, когда Колыван немного успокоился, Сансара спросила его:

— Скажи, преподобный, он жив или мертв?

— Он не жив и не мертв. Его дух пребывает в Царстве Вечного Блаженства. Но его тело нетленно и мы обязаны беречь его, как бережем тело высокочтимого Гарагули — раскрыл преподобный Колыван великую тайну Перламутровой Башни. Гонорий подтвердил слова Верховного жреца и искренне прослезился.

Тем временем резиденция Верховного вождя заполнялась народом. Возник стихийный митинг, а, по сути, начало работу Народное собрание, которое не собиралось уже много лет. Когда не отходившая от Павлова ни на шаг Урсула почувствовала исходящий от него запах мяты и морозной свежести, то попросила предоставить ей слово вне очереди. Ведущий Народное собрание старейшина рода Желтого Быка Димитрий Храбрый объявил о том, что сейчас орланды услышат очень важное сообщение. Забравшись на импровизированную трибуну в виде большой бочки из-под пива, Урсула заявила следующее:

— Тимур Храбрый — сын Утренней звезды, о котором поется в гимне «Славься наш Благородный Авесалом». Об этом знают Димитрий Храбрый, Михей, Ерофей, Гарегин, Лаванда, Нара и Березка. Об этом знают Агата и все наши «старухи». Об этом догадались многие люди, у которых ясный взор и доброе сердце. И мы верим, что, когда нашему племени снова будет грозить беда, он оживет и поведет нас в последний и решительный бой!

— Урал!!! — закричали амазонки и ударили копьями о щиты. В тот же день тело Павлова, то есть Тимура Храброго, с величайшими почестями было доставлено в тайную гробницу в резиденции Верховного жреца. Не все, кто желал бы увидеть его захоронение, преподобным Колываном в его резиденцию были пропущены. Из «белохвостых» этой великой чести удостоились только Ерофей, Гарегин и Березка. Юная вдова держалась на редкость стойко, и только ее потемневшее от горя лицо выдавало ее истинные чувства и переживания. Урсула и Сансара, укладывавшие тело Павлова в каменный склеп, дали Верховному жрецу Колывану торжественную клятву в том, что они никому не расскажут о том, кого они там при свете факелов увидят.