Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

— Не иначе, как Павлова ведут на повышение, — не без зависти подумал помощник тов. Афанасьева. После того, как недовольная тем, что ее в выходной день вызвали на работу, бухгалтер Сонечка отсчитала Игорю Ивановичу сумму суточных и командировочных в размере 120 рублей 70 копеек, он решил, что ему первому следует сделать звонок на домашний телефон более удачливого сослуживца. Так, на всякий случай. Вдруг, восходящая звезда Главлита вспомнит о его услужливости и способствует продвижению по службе. Тем более что он и Павлов — почти ровесники. Однако, вместо коллеги Павлова, Игорю Ивановичу пришлось общаться с его отцом, который сообщил ему, что его сын еще спит и просил до 11.30 никоим образом его не беспокоить. Игорь Иванович попросил, чтобы коллега Павлов перезвонил ему, как только ему будет удобно это сделать, а про себя думал: «Как бы я хотел оказаться на его месте!» Павлов проснулся ровно в 11.00. На час раньше, чем должен был прозвенеть будильник. Отец был на кухне и молол в электрической кофемолке обжаренные кофейные зерна «Мокко». Несмотря на 65-летний возраст, его родитель был еще крепок, с красивым лицом, молчалив и резковат, но доверчив и простодушен, как ребенок.

— Ну, что, котяра блудливый, выспался? — обратился к нему отец вместо положенного «доброго утра».

— Доброе утро, батя! — поприветствовал он отца и на всякий случай поинтересовался:

— Мне никто не звонил?

— Как же не звонили! Час тому назад тебя спрашивала какая-то баба. Назвалась Галиной Павловной. Ужасно как-то, с точки зрения языка Пушкина и Лермонтова, извинялась, однако просила тебе передать, что билеты на поезд она выкупила. А на оставшиеся деньги накормила каких-то девчат в буфете сосисками и напоила чаем. У тебя, что, уже боевая женская бригада образовалась? — не то в шутку, не то всерьез спросил отец.

— Я термы Каракаллы сначала посещу, а потом все объясню — не теряя чувства юмора, попросил он отца, чтобы тот не торопился с расспросами, где, а главное с кем, он провел эту ночь. Под «термами каракаллы» в образцовой интеллигентной семье Павловых, разумеется, в шутку, подразумевалась тесная ванная комната (2,5х2,35 м), не имевшая ничего общего со знаменитыми античными римскими банями на Аппиевой дороге, занимавшими, по данным современной археологии, площадь, примерно, 11 гектаров.

— Да не интересуют меня нисколько твои бабы! Тебе пять минут тому назад с работы звонил какой-то мужик. Представился Игорем Ивановичем. Просил передать тебе, что все документы на командировку в Новосибирск он подготовил, и только ждет твоего звонка, чтобы ты сообщил, когда и куда их подвезти — огорчил его отец самым неприятным из всех ожидаемых на сегодняшний день известий. Перед тем, как принять душ, Павлов снял кусочек лейкопластыря, которым он, приехав утром домой, заклеил место ожога, образовавшегося у него после неожиданной встречи с НЛО на животе в центре диафрагмы. «Чем это они меня прижгли?», — размышлял он, разглядывая красное пятно размером с пятикопеечную монету. Боли он уже не чувствовал, но и особой радости от того, что все-таки остался жив, тоже не испытывал. Слишком много непонятного скрывалось за этой встречей и этим знаком. «Что им от нас надо?», — был его второй вопрос, в котором он попытался связать в одно целое все прочитанные или когда-то услышанные им истории о встречах с НЛО, часто заканчивавшихся таинственным исчезновением людей или причинением их физическому и психическому здоровью непоправимого ущерба. Незадолго до ухода на пенсию милейший Арнольд Борисович Шлаги — сухонький старичок сталинской закалки с хитрым прищуром чекиста, под присмотром которого Павлов начинал в Главлите свою трудовую деятельность, рассказал ему (под большим секретом) о существовании рукописи многотомного труда под названием «Наблюдения НЛО в СССР».

По словам Наставника, это фолио было составлено Комитетом по изучению НЛО при Московском доме авиации и космонавтики на основе многочисленных сообщений граждан, учреждений и организаций. Он также рассказал о том, что 29.02.68 г. в газете «Правда» появилась резкая статья «Снова летающие тарелки?», и, начавшуюся было публикацию рукописи под грифом «Для служебного пользования», приостановили. Наставник предоставил ему фотокопию статьи из газеты «Правда» десятилетней давности, которую он, по его словам, собственноручно редактировал. Авторы статьи (Мустель, Мартынов и Лешковцев) в категоричной форме объявили о том, что все гипотезы насчет иной природы НЛО, отличной от известных науке физических (оптических и атмосферных) явлений, это — досужие измышления. Через несколько дней после грандиозного банкета в ознаменование выхода на заслуженный отдых (пенсию) Арнольд Борисович сам ему позвонил и пригласил в гости в скромную холостяцкую квартирку в районе «Останкино». Гостеприимный хозяин угостил его настоящим кофе по-турецки и предложил попробовать сирийский кальян, приятный аромат и прохладный вкус которого произвели на Павлова незабываемое впечатление. Во время приятной беседы бывший Наставник подсказал ему, как запросить материалы Комитета по изучению НЛО, случайно попавшие в архив Главлита, чтобы не привлекать к себе внимания начальства.

Павлов советом воспользовался, почти сотню документов успел прочитать, и составил для себя насчет этого загадочного феномена совершенно определенное мнение:

— НЛО имеют искусственное происхождение.

— НЛО принадлежат не «братьям по разуму», а представителям негуманоидных форм жизни и сознания, способных, впрочем, принимать для удобства контактов с людьми человеческий облик или его подобие.

— НЛО могут представлять угрозу человеческой цивилизации.

— Таинственное очарование феноменом НЛО может привести к ужасным трагедиям.

На закономерном вопросе: «Как ему жить после этого дальше?», — он решил до поры до времени не зацикливаться. По крайней мере, до тех пор, пока в состоянии его здоровья, а также в привычках и в поведении не обнаружится каких-либо необычных отклонений. За завтраком он с юмором рассказал отцу о том, как ему пришлось несколько часов побыть кем-то вроде товарища Сухова из кинофильма «Белое солнце пустыни», а потом спросил его совета насчет предстоящей командировки в Новосибирск. Может, ему отказаться от поездки и уволится с работы, чтобы не позволить втянуть себя в разборку КГБ с новосибирскими диссидентами? Выслушав его, отец побледнел. За 25 лет службы в Советской армии Василию Дмитриевичу Павлову неоднократно и по разным причинам приходилось сталкиваться с представителями НКВД-МГБ-КГБ. В 1945 году в самом конце войны его самого эти самые органы едва ли не стерли в «лагерную пыль»: внезапно арестовали и стали выбивать показания против командующего армии, при котором он состоял в должности адъютанта. Во время допросов следователь ОКР СМЕРШ, оказавшийся его однофамильцем, собственноручно свинцовым кастетом выбил ему все зубы, а его помощник лейтенант Губин по прозвищу «Палач» кованым сапогом сломал два ребра. Но Василий Дмитриевич держался стойко, отказываясь вообще что-либо подписывать, и тем самым спас жизнь себе, и, быть может, своему командарму, который впоследствии стал маршалом Советского Союза. Что мог посоветовать Василий Дмитриевич своему любимому младшему сыну, зная намного больше рядового советского гражданина о подноготной НКВД-МГБ-КГБ? «Надо ехать», — сказал он ему и участливо предостерег: «Откажешься — тебе же будет хуже. Однако помни: если от тебя будет зависеть судьба хороших людей, не иди у органов на поводу. Иначе потом всю жизнь стыда не оберешься». Иного напутствия от отца, которого он искренне уважал за честность и прямоту, Павлов не ждал, и с настроением обреченного на казнь начал собираться в дорогу. Задача, прямо сказать — не простая, если цель и время пребывания в командировке неизвестны. Подумав, он достал из шкафа единственный, сшитый на заказ в ателье, парадный костюм темно-синего цвета в полоску, пуловер, две отглаженных рубашки, модный итальянский галстук, водолазку, пару нижнего белья, спортивные штаны и куртку. Уложив вещи в дорожную сумку, он позвонил на работу и сообщил ожидавшему его звонка Игорю Ивановичу время отправления поезда и договорился с ним о встрече в 16.00 на перроне Ярославского вокзала под электронным табло расписания движения поездов. Потом он позвонил другу детства и юности Николаю Терехову, чтобы поздравить его с Днем рождения и извиниться за то, что не сможет принять участия в предстоящих вечером торжествах. Трубку взяла младшая сестра именинника десятиклассница Анюта. Томно вздыхая и хихикая, она поведала ему о том, что кандидат исторических наук Николай Гаврилович Терехов только что отбыл на бывшем в употреблении автомобиле «Москвич» в направлении 2-го корпуса гуманитарных факультетов МГУ имени Ломоносова. Цель поездки — проведение семинара для студентов вечернего отделения, вместо заболевшего доцента Кравцова. Время окончания семинара — 14.45. В конце разговора Анюта пожаловалась на то, что братец Николя не берет ее сегодня с собой на дачу, а ей бы так хотелось с ним, то есть с Павловым, повидаться, поболтать и т. п. «Знаю я твои „и тому подобное“», — развеселился Павлов, вспомнив, как Анюта в день встречи на квартире Тереховых нового 1978 года, захмелев от шампанского, забралась к нему на колени и потребовала научить ее «целоваться по-взрослому». Он утешил ее сообщением, что сегодня на даче его тоже не будет, в связи со срочным отбытием в командировку в Сибирь, а сам подумал: «Почему бы перед поездкой на Ярославский вокзал, не заехать к старшему преподавателю Терехову в университет к окончанию семинара, поздравить с Днем рождения и вручить давно приготовленный подарок?» Он поделился текущими и среднесрочными планами с отцом, который как раз собирался вызывать для него такси. Отец не возражал, и заказал такси на час раньше. Отец и сын неспешно отобедали. На первое у них была солянка мясная, с тонкой соломкой соленого огурчика, черными боками маслин и полукружием лимона на радужной от капелек жира поверхности, а на второе — рыбные котлеты из минтая с гарниром в виде отварного картофеля с узбекским укропчиком. Поговорив о том и сем, они вспомнили друга семьи Татьяну Ивановну Добронравову, проживающую в Новосибирском Академгородке. Василий Дмитриевич разыскал ее домашний адрес и номер телефона. Вдруг, найдется время и повод ее навестить, передать привет и преподнести какой-нибудь скромный подарок (сувенир). После завершения трапезы Павлов-младший отправился в свою комнату, чтобы переодеться и последний раз проверить собранные в дорогу вещи. Не забыл ли что? Он вспомнил, что не взял домашние тапочки и электробритву. На всякий случай положил в дорожную сумку фотоаппарат «Зенит», хотя фотографией уже давно не увлекался. Из повседневной одежды, в которой он собирался ехать на вокзал, он выбрал то, что не жалко: потертые джинсы Levies и заштопанную куртку Montana. Обозрев его хипповый наряд, отец только покачал головой и вздохнул: «Охламон, вылитый охламон!» И как не старался Василий Дмитриевич держать нервы в кулаке, все равно, лишь только такси с младшим сыном отъехала от дома, не выдержал и разрыдался. Что-то подсказывало ему не вполне благополучный исход предстоящего референту III-его управления Главлита Дмитрию Васильевичу Павлову путешествия поневоле. В подтверждение его предчувствия вслед за отъезжающим такси сорвался с места видавший виды автомобиль ВАЗ-2103, пристроился к машине «с шашечками» в хвост, и не отпускал ее из виду до тех пор, пока она не подъехала ко 2-му гуманитарному корпусу МГУ. Между водителем «Жигулей» и настроенным на частоту его рации собеседником состоялся короткий деловой разговор: