Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

Вместо шикарного халата в восточном стиле на ней был плотно облегающий фигуру спортивный костюм темно-синего цвета с эмблемой на правой груди, изображающей государственный герб, и красной надписью — СССР — на спине. Не дать, ни взять — член женской сборной команды страны Советов по олимпийским видам спорта. Боржоми оказалось хоть и теплым, но очень шипучим. Отпив из бутылки несколько глотков, он поинтересовался у Наденьки, когда она собирается обмывать свою золотую медаль, и нет ли в их команде вакансии массажиста? Не успела Наденька объяснить, как посредством сложной цепочки бартерного обмена с элементами факторинга, стала счастливым обладателем спортивного костюма члена сборной команды СССР по легкой атлетике, как в купе постучали. Фишман открыл дверь. Вошла проводница Алина и предложила чай с печеньем и свежие сливки.

— В Кирове сливки купила во время остановки. Аркадий Моисеевич, не желаете ли откушать? — широко улыбаясь, вопрошала она.

— А почему только мне? У нас еще есть один котяра, — приглаживая редеющие волосы на голове, ответствовал Фишман, поглядывая при этом на Павлова.

— Так они, наверное, только от бешеной коровки сливки потребляют! — рассмеялась Алина, намекая на то, что место возле Павлова, к сожалению, уже занято Мелиссой.

— Нетушки, нетушки! — возразил Павлов. — Вначале физиологические процедуры.

— Только, пожалуйста, не со мной! Мне еще чай по вагону разносить — продолжала острить Алина, чтобы поднять настроение так понравившихся ей пассажиров и довести до сведения одного из них, что ее сердце свободно, а двери ее купе — всегда открыты. Посетив туалет, Павлов отправился в тамбур, чтобы перекурить.

Курение натощак — признак тяжелой формы табачной зависимости, от которой он прежде не страдал, и это свидетельствовало о том, что у него появилась новая привычка. В тамбуре он встретил знакомого ему пассажира из III купе — любителя самодельных папиросок и голландского табака. Отец Илларион был хмур и задумчив. Ответив на приветствие Павлова, он неожиданно извинился за не совсем точную интерпретацию «вчерашнего явления».

Павлов даже не сразу понял, о чем он говорит, но потом догадался.

— И знаете, что я подумал, — заявил отец Илларион, — у этого неопознанного летающего объекта, судя по быстрым изменениям спектра световой волны, такая колоссальная энергия, что ее впору сравнить с энергией взорвавшейся водородной бомбы! «Ничего себе познания у выпускника духовной семинарии!», — удивился Павлов, а вслух произнес:

— Аналогично, батюшка, аналогично! Только, вот, никто эту энергию не замерял и влияние ее на человеческий организм не исследовал.

— Простите, я совсем забыл о том, что вы — потерпевший. Как, кстати, вы себя чувствуете? — заботливо поинтересовался отец Илларион.

— Пока в норме, но уже вижу странные сны, похожие на явность бытия — сознался Павлов.

— Постарайтесь отвлечься от навязчивых мыслей. Ешьте и пейте всласть, любите женщин, работайте, как вол. Но не упускайте случая, когда можно зайти в храм и помолиться — неожиданно, совсем помирски, посоветовал ему священник. Павлов искренне поблагодарил батюшку за соболезнование, и в течение всего второго дня своего железнодорожного путешествия точно следовал его совету: пил, закусывал, дважды уединялся с Мелиссой в купе проводников, любезно предоставленное Алиной, и, можно сказать, стал получать от жизни удовольствие по полной программе. Правда, до всего этого разгула, у него состоялась встреча со старшим лейтенантом госбезопасности Светланой Викторовной Олениной, которая прошла довольно натянуто. В процессе беседы, продолжавшейся не более 15 минут, она попросила Павлова как можно подробнее расспросить гражданина Фишмана о принципах прогрессивного гипноза и возможностях его использования в медицинских и прочих научно-практических целях. И обязательно, хотя и не навязчиво, напроситься к нему домой в гости. Следующую встречу Оленина назначила на завтра в 9.30 в ее купе, куда Павлов должен был прийти, якобы, для того, чтобы встретиться с коллегой-журналистом, который совершит посадку на поезд «Москва-Новосибирск» во время получасовой остановки в Тюмени.

Оленина предупредила, что в 8.30 утра об этом ему сообщит проводница его вагона гражданка Мелентьева. Так, Павлов, нечаянно, узнал фамилию проводницы Алины, и лишний раз убедился в профессионализме людей, защищающих основы советского конституционного строя. Поговорить с Фишманом на интересующую Оленину тему Павлову удалось только после обеда, который прошел в вагоне-ресторане за столиком на четыре персоны: Мелисса напротив Павлова, Наденька — напротив Фишмана. Поезд уже миновал Пермь, преодолев почти половину расстояния до цели их путешествия. Они откушали суточные щи и котлеты по-киевски с гарниром в виде картофельного пюре, запивая все это великолепным «Ркацетели», которое заказали в количестве 2-х бутылок. Казалось, ничто не предвещало начавшегося вскоре скандала. Фишман начал рассказывать веселую историю о том, как он, в 1975 году тоже ехал на поезде «Москва-Новосибирск», и едва не вернулся назад в Москву, встретив в Свердловске в здании железнодорожного вокзала у газетного киоска своего друга-однокурсника, который ехал в поезде «Новосибирск-Москва»:

— Я еще удивился: один раз объявили о том, что наш поезд прибывает на второй путь, а потом на первый. Решил, что, пока покупал газеты и журналы, состав переставили, и смело направился вместе со своим другом в его вагон. Ночь. Дождь накрапывает. Ни зги не видать. Уже успели на радостях распечатать бутылку коньяка и налить в стаканы, как выяснили, что едем в разные направления. Едва успел вскочить на подножку своего уходящего поезда.

— Пожалуй, я сделаю в Свердловске то же самое — неожиданно заявила Наденька и пустила слезу, размазавшую наложенную на ресницы тушь.

— Что случилось? — удивился Фишман.

— А пусть они меня не игнорируют! — вдруг, заявила Наденька и со стуком поставила свой бокал с вином на стол.

— Кто посмел тебя обидеть? — еще больше удивился Фишман.

— Вот, они! — сказала Наденька, показав указательным пальцем на Мелиссу и на Павлова, а затем вскочила из-за стола и быстро направилась к выходу. Испуганная Мелисса побежала за ней.

— Дима! — укоризненно зацепил его Фишман.

— Что я?! — эмоционально отреагировал на его замечание Павлов.

— Да засади ты ей по самые гланды, чтобы не бесилась, а я к Алине на ночь уйду — простодушно предложил Фишман, не подозревая о том, какие страсти закипели в Наденьке и какой бес у нее в загоне. Павлов, не зная, что и сказать, подозвал официантку и попросил счет. Затем он направился к стойке бара и уговорил бармена продать ему плитку горького шоколада и два лимона — закуску под оставшийся французский коньяк. Добравшись до своего вагона, Павлов и Фишман постояли в тамбуре, перекурили, и договорились о том, что на следующей неделе, в среду, Павлов пожалует к Фишману в гости на ужин и на интервью с профессором Мерцаловым. Войдя в свое купе, они застали Мелиссу и Наденьку лежащими на верхних полках лицом к стене. Смысл их поз в комментариях не нуждался, и они решили это дело не замечать, а завершить обед десертом в виде оставшегося французского коньяка. Пока Павлов резал лимоны на дольки и посыпал их сахаром, Фишман не пожалел и не поленился выставить на стол два гусь-хрустальных бокала, которые он приобрел в Москве по 2.50 р. за штуку прямо на перроне Ярославского вокзала у какого-то фабричного «несуна». Отпив по глоточку, мужчины бросили в рот по дольке лимона и дружно зачмокали, втягивая в себя вяжущий и освежающий сок. Говорят, что обычай закусывать коньяк цитрусовыми вел последний русский император Николай II, хотя, по мнению французов, это — варварство: лимонная кислота даже в незначительном количестве убивает в «ликёре богов» (так они называют коньяк) природный вкус и аромат. Павлов спросил у Фишмана, есть ли, по его мнению, у гипноза какая-то материальная, молекулярно-биологическая подоснова? При этом он сослался на некоего английского психотерапевта (фамилию он забыл), который лечил своих пациентов воспоминаниями о прежних жизнях. «Хм?! Хороший вопрос», — подтвердил его ожидания Фишман, а затем, выдержав паузу, заявил, что у него по данной научной проблеме есть особое мнение, истинность которого прояснится только тогда, когда удастся полностью расшифровать человеческий геном. Что, по его словам, произойдет не раньше, чем через сто лет. [9] В 2001 г. частная компания «Селера» во главе с Грегом Вентером и Национальный институт геномных исследований США во главе с Френсисом Коллинсом объявили о том, что геном человека в основном расшифрован. Со стопроцентной достоверностью идентифицировано 40 тыс. генов. Доступ к базе данных открыт. Однако остается еще множество нерешенных проблем, каждая из которых таит в себе не только фантастические возможности увеличения продолжительности человеческой жизни, но, к сожалению, и колоссальные угрозы, которые могут оказаться страшнее атомной бомбы. Павлов сказал, что он никуда не торопится, и готов выслушать предварительные прогнозы, к которым пришли life sciences, т. е. современные науки о жизни. Фишман покачал головой, удивляясь настойчивости собеседника, явно не имеющего никакого представления об основах молекулярной биологии, а, значит, не способного даже клонирование отличить от секвенирования, и попросил пару минут на размышление. Наконец, он решил, что раз Павлов — журналист, то должен его понять, если использовать привычные для акулы пера сравнения. И прочитал для Павлова небольшую лекцию: