Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

Попросил разрешение сделать в городе на Оби остановку. До самого отлета с ответом тянули, а потом, прямо у трапа самолета, говорят:

«На твое усмотрение». Оленина не стала выяснять все подробности, которые привели к столь неожиданной встрече, и предложила жениху принять душ. Но, увы!

Водные процедуры не оживили его любимого гиганта, которого она ласково называла Big Max, а, наоборот, побудили ко сну. Осчастливив ее вещественными доказательствами любви и уважения в виде глянцевых женских журналов, виниловых пластинок «London ffrr», ювелирных украшений и т. д., жених откинулся на кровать и заснул столь крепким богатырским сном, что его разнообразные акустические эффекты едва-едва заглушал работающий почти на полную громкость телевизор. То есть, конечно, не телевизор, а видеомагнитофон «Электроника ВМ-18» (точная копия Panasonic G-7). Оленина с удовольствием просматривала последнюю (на тот момент десятую по счету) серию бондиады: «The Spy Who Loved Me», — на привезенной Максом из Лондона видеокассете. Смотрела и священнодействовала с веками глаз и ресницами. В 10.00 в ее номере зазвонил телефон. Это был Цибиков. Он просил ее через час быть в областном управлении, чтобы заактировать и принять от него текущие материалы следственного дела и обсудить некоторые технические детали предстоящей операции с участием сексота по кличке «Геолог». И пояснил, что в соответствии с полученным из Москвы приказом он отправляется в Улан-Удэ. Отлет в 16.30 из аэропорта «Толмачево». Провожать необязательно.

— Кто звонил? — спросил Оленину проснувшийся жених.

— Мой начальник, Юрий Николаевич Цибиков — объяснила она, ведя длинным ногтем вдоль опоясавшей шею нитки черного таитянского жемчуга. Макс напрягся и побледнел.

— Что-то не так? — заволновалась Оленина.

— Нет, все в порядке — сказал Макс и поинтересовался, можно ли в здешнем ресторане заказать завтрак с доставкой в номер.

В Лотосовой Сутре есть место, где Будда говорит, что если мы хотим знать о своих прошлых жизнях, то нужно просто посмотреть на настоящее. Вы являетесь кульминацией всего, кем вы были и что делали. А если хотите заглянуть в будущее, то посмотрите на настоящее: то, что вы делаете сейчас — определяет ваше будущее.

Другими словами, по ситуации в текущей жизни вы можете рассказать о своем прошлом и то, что вы сеете сегодня, пожнете завтра. Этот закон причины и следствия называется кармой, и использование этого слова распространилось по всему миру. Оно проникло даже в академические круги. Судя по тому, как приятно Павлов с воскресенья на понедельник отдохнул и повеселился в апартаментах суперэлитного гостиничного комплекса, то, вероятно, когда-то в прошлой жизни он несправедливо страдал и терпел лишения. В гостиницу «Центральная» его доставили на редком даже для Москвы автомобиле марки «Jaguar», который приберегался в гараже ведомственного отеля для поездок по городу особенно почетных гостей. Перед этим для него по особой методике истопили так называемую «похмельную» баню, в которой гармонично сочетаются температура, влажность, состав веников и ассортимент тонизирующих прохладительных напитков. Обязательным условием «похмельной» бани является обливание ключевой водой из естественных источников водоснабжения. Ключевую воду рекомендуется набирать в деревянное ведро и поливаться ею из деревянного же ковшика.

— Надо же, свеженький, как огурчик! — Восхитился Цибиков, поздоровавшись с Павловым и предложив ему присаживаться за столик. Кое-что из холодных закусок, салатов и прохладительных напитков он уже заказал и поинтересовался у Павлова, что он предпочитает на второе в это время дня: рыбу или мясо? Павлов похлопал себя по животу и заявил, что сегодня у него разгрузочный день. Вначале они поговорили на отвлеченные темы, вроде погоды и городских достопримечательностей, но потом Цибиков, взглянув на часы, спохватился и перевел беседу в русло предстоящей операции.

Прежде всего, он поведал Павлову некоторые тайны регрессивнопрогрессивного гипноза, воздействию которого он подвергнется, если, конечно, ему удастся уговорить профессора Мерцалова:

— Самое главное, Дмитрий Васильевич, постарайтесь настроить себя так, как будто вы намереваетесь посмотреть телевизионный многосерийный фильм, например, «Семнадцать мгновений весны». Вы будете испытывать не только положительные, но и негативные эмоции: страх, разочарование, депрессию, сознание личной вины и тому подобное. Неизвестно, сколько своих прежних жизней в таком состоянии вы переживете, но, уверяю вас, каждая последующая жизнь будет казаться вам ужаснее предыдущей.

— Я все понимаю, Юрий Николаевич, но, если уже так много об этом феномене известно, то почему наши славные органы заинтересовали эксперименты профессора Мерцалова? Что в них криминального? — Павлов хотел понять причину, из-за которой его вытащили в Новосибирск — в такую даль. Цибиков был готов ответить и на этот вопрос:

— Я знал, что вы спросите меня об этом. Так, вот, дорогой Дмитрий Васильевич, дело в том, что мы не знаем, какой методикой или техникой пользуется профессор Мерцалов, чтобы привести испытуемых в измененное состояние сознания. Мне представляется, что это — не гипноз в привычном понимании. И сколь-нибудь значительными суггестивными способностями профессор Мерцалов не обладает. Поверьте мне, я имел удовольствие два раза пообщаться с ним под видом стажера московского физтеха.

— Значит, это — ЛСД или подобный ему синтетический наркотик, который для этой цели могли изобрести Мерцалов и Фишман? — жалея Аркадия Моисеевича, спросил Павлов.

— Вероятнее всего, что это именно так— подтвердил Цибиков и сразу посуровел и нахмурился.

— Светлана Викторовна упоминала фамилии Огурцова и Шмидта. Какое они имеют отношение к экспериментам Мерцалова и Фишмана? — Павлов вспомнил фамилии еще двух фигурантов уголовного дела.

— Насколько я понимаю, все четверо — друзья-приятели, но один — Огурцов, будучи философом, опровергает материализм диалектический. А другой — Шмидт, будучи историком — материализм исторический, — объяснил Цибиков, едва сдерживая улыбку.

— Ну и пусть себе опровергают. Разве это кому-нибудь, например, лично вам, мешает? — Павлов не скрывал отсутствие у него марксистско-ленинской убежденности.

— Лично мне не мешает, потому что материализм — не более чем гипотеза, но, вот, для существующей политической системы это неприемлемо. Тем более что оба они преподаватели кафедр общественных наук и, между прочим, коммунисты и ветераны Великой Отечественной войны. То есть, Огурцов — коммунист, а Шмидт — ветеран, — уточнил Цибиков.

— Сколько еще мы будем врать себе и убеждать других в том, что построили социализм, и теперь движемся к коммунизму! — сорвалось с языка Павлова то, что уже давно — со времен учебы в университете, не давало ему покоя. Цибиков посмотрел на него с интересом, улыбнулся мудрой ленинско-гагаринской улыбкой и ответил так: