Альфред Ван Вогт - Бесконечная битва. Планеты на продажу. Человек с тысячью имен. Рассказы

Он подчинился ее требованиям. Д’Орман наблюдал, как она встала на колени перед ним, потом, наконец, взяла его руки в свои и закрыла глаза. Казалось, она молится.

И повсюду, как видел д’Орман, образовывались группы сидевших со скрещенными ногами мужчин и стоявших на коленях женщин. Сначала из-за слабого света трудно было ясно разглядеть, что же происходит, когда рядом с одним мужчиной две и больше женщин. Но почти тут же д’Орман увидел одну такую группу слева от него. Четверо, связавшись руками, образовали небольшой кружок.

Мысли и взгляд д’Ормана перенеслись ко второму кораблю. И там тоже мужчины и женщины сидели вместе, держась за руки.

Взволнованному д’Орману казалось, что в этот час на них вниз смотрят звезды и видят то, чего никогда не должны были видеть: последние благочестивые приготовления к битве. С чудовищным и нескрываемым цинизмом он ждал конца этого сеанса очищения, ждал сверкающих ножей, выныривающих из пустого пространства и оживающих в энергичных руках, которые так и чешутся приступить к делу…

Цинизм… Как тут не быть циничным, оказавшись перед тем деморализующим фактом, что и через тридцать сотен тысяч лет… все еще существуют войны. Конечно, войны изменились, стали другими, но сути это не меняло!

И именно в этот мрачный момент он стал анодным центром. В его теле что-то шевельнулось, что-то запульсировало. Вроде шока после удара током, но не было ни боли, ни ожога — внутри него разгоралось поющее пламя. И оно раздувалось. Раздувалось. Принимало калейдоскоп различных форм и несло с собой ликование.

Стало заметно светлее. Галактика стрельнула светом. Солнца, которые были лишь едва видимыми точками на огромном небосводе, теперь приобрели чудовищные размеры, стоило ему только посмотреть на них, но когда он опускал взгляд, они возвращались до прежних размеров.

Расстояния потеряли свое значение. Пространство свертывалось. Перед его необычайно острым взором проносились миллиарды галактик, квадриллионы планет, открывая свои многочисленные секреты.

Прежде чем его ставшее безмерным сознание выплыло из этого невообразимого погружения в бесконечность, он увидел немало такого, чему он не мог подобрать определения. Возвратившись наконец на темный корабль, он с предельной ясностью увидел цель, ради которой разыгрывалась битва. Это было сражение разумов, не тел; и победит тот корабль, чей экипаж сумеет взять под контроль энергию обоих кораблей, чтобы раствориться в универсальной энергии.

Самопожертвование было высшей целью каждого экипажа. Стать единым с Великим Началом, навсегда погрузить свой дух в вечную энергию, чтобы…

«Чтобы что? »

Из глубин сознания д’Ормана поднялась волна отвращения. И экстаз закончился. Он длился совсем недолго. Д’Орман вдруг ясно понял, что, ужасна та судьба, которую йиры рассматривали как победу, и он выпустил руки девушки и прервал контакт с универсальной энергией. И теперь сидит здесь в темноте.

Д’Орман закрыл глаза и, напрягая каждый нерв, попытался не допустить возобновления этого мерзкого шока. Что за невероятная и дьявольская судьба! И самое ужасное — то, что ему лишь в самый последний момент удалось этого избежать.

Потому что йиры победили. Им удалось достигнуть того растворения, которого они так жаждали… Наконец, мелькнула слабая мысль: «Это анодное состояние не так уж и плохо само по себе». Однако он не был духовно готов погрузиться и слиться с великими силами тьмы.

Тьмы?

Д’Орман задумался. Только сейчас он обратил внимание на обстоятельство, которое раньше, под влиянием охватившего его чувства облегчения, он не замечал, что он уже не сидит на палубе корабля йиров. И вообще не существует никакой палубы.

Он находился в кромешном мраке.

Д’Орман скривился… и увидел второй корабль во тьме. Он был уже высоко в небе и удалялся все дальше и дальше. И пока он следил за ним, корабль исчез.

«Значит, битва закончилась. И каков итог?»

Темнота! Повсюду! И в тот же миг пришла уверенность: йиры победили. Теперь они торжествуют и в экстазе слились с универсальной энергией. После того, как создатели платформы исчезли, корабль перешел в более простое, элементарное энергетическое состояние — и перестал существовать. Но что стало с его звездолетом?

В панике д’Орман несколько секунд в отчаянии крутился на месте, пытаясь посмотреть во все стороны сразу, увидеть что-нибудь в обступившей его темноте. Но все впустую. Но в ходе поисков он стал понимать, что же произошло.

Скорее всего, в ту секунду, когда платформа растворилась, его звездолет, не удерживаемый больше ее полем, устремился прочь со скоростью девяносто миллионов миль в секунду.

Он остался один в этом необъятном мраке, медленно дрейфующий в межгалактическом пространстве.

Это и есть изгнание.

Первые приступы страха поутихли, спрятавшись постепенно где-то глубоко в нем. И затем вызванные этим страхом мысли, расцвеченные всей гаммой переживаний, словно от усталости, опустились в самые дальние закоулки его сознания.

«Это всего лишь начало», — хмуро подумал д’Орман.

Теперь до того, как он окончательно не сойдет с ума, его будут ждать бесконечно повторяющиеся всплески ощущений и мыслей, которые в свою очередь будут постепенно исчезать. И ему не избавиться от образа этой молодой женщины.

Внезапно мысль д’Ормана оборвалась. Нахмурившись, он стал мотать головой в разные стороны и увидел, наконец, очертания ее фигуры, слабо вырисовывающиеся на фоне более далекой туманной галактики.

Она совсем близко, оценил он, всего в двенадцати футах. И их медленно сносит друг к другу, и скоро они, как и все остальные космические тела, будут вращаться друг вокруг друга по очень короткой орбите.

Но и этого будет достаточно, чтобы они смогли установить катодно-анодный контакт. И тогда, используя невообразимую энергию, он сможет обнаружить свой звездолет, добраться до него и сразу же проникнуть в него.

И это было концом ночи и концом одиночества.

Оказавшись в космическом корабле, д’Орман сразу же занялся определением своего местоположения. Он остро ощущал присутствие рядом с ним молодой женщины, но работа требовала всего его внимания. Первым делом он должен прибегнуть к методу проб и ошибок и определить свои новые галактические координаты, широту и долготу огромного маяка, каким является звезда Антарес. А уж тогда совсем просто будет определить положение ослепительной Миры в этом 3-х миллионном году новой эры.

Но Миры там не оказалось.

Д’Орман принялся сгибать пальцы в замешательстве, потом пожал плечами.

Для той же цели отлично подойдет и Бетельгейзе.

Но и Бетельгейзе не помогла. Он лишь увидел какую-то красную звезду таких же огромных размеров, но на расстоянии в 103 световых года ближе того места, где должен был находиться этот гигант. Но это же нелепо! Подобная вещь возможна лишь при обратном отсчете!