Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том первый

– Девочку, – ласково повторил Перший и заколыхалась от той нежности на нем черная рубаха, достигающая щиколоток и с рукавами, плотно облегающими руки до локтей, обшитая по подолу ядренисто-серебристой россыпью символов и знаков, изображающих животных. – Курент передал вам мою лучицу. Представляю, как это расстроит малецыка… Это, определенно, ошибка… Ошибка, а быть может… так нарочно сделал Родитель, чтобы наказать меня… наказать, – и наново неприкрытая горечь тронула речь Бога и его бледно-алые губы, частично виденные Небом.

– Но почему, почему ты скрыл от нас… от меня… Родителя, что ждешь лучицу, – вставил в прерывисто-горькое толкование Димурга Небо и мало заметно пожал сухопарными плечами. – Я бы уступил ее тебе, коли бы попросил.

– Небо прекрати, – недовольно дыхнул Перший, и резко уронил свои руки на облокотницы кресла врезавшись в них своими тонким перстами. – Когда ты мне уступал?.. Увы! эти действия могу творить один я. А скрывал я рождение лучицы не столько от вас: тебя, Дивного или Асила, сколько от Родителя. По-моему не стоит напоминать, что происходило с последней моей лучицей. И я уверен, сколько бы ты не досадовал на Асила, малецык хоть и не сказывает, но я не сомневаюсь, тогда он выполнял замысел Родителя… А Родитель… Родитель ведал… ведал как я привязан был к Кручу и несмотря на это… грубо, так грубо и болезненно нас разлучил. Не хотел я да и не мог вновь испытать того разочарования и разлуки с лучицей… особенно с этой лучицей. Хотел выпустить лучицу, и вселить ее в зекрийцев. В ту общину, где ее рождение ожидали, а после вывезти ребенка на Пекол… засим в Татанию. Все было продумано… все сделано и готово, чтобы моя бесценность была всем обеспечена. И так, чтобы Родитель того не приметил… поколь ваши цверги кружили, мелькали над Зекрой отбирая детей. Но все… все пошло не так… как я замыслил… все рухнуло.

– Родитель, судя по всему, распознал твои замыслы. Может, почувствовал появление лучицы, – изрек Небо и гулко вздохнул, сочувствуя переживаниям брата, а в его венце днесь светозарно блеснула не только звезда в центре, но точно и все остальные планеты.

– Да, очевидно, Родитель приметил, что во мне растет лучица. А днесь, после произошедшего можно предположить, что Ему донесли о появление лучицы, ибо она вельми ярко сияла еще будучи крохой. Просто ослепительно, – откликнулся старший Димург, и на лице его враз пробежав по губам, погасла улыбка, а золотое сияние на коже несколько потускнело. – Мы не нашли лучицы в общине. Родился простой мальчик… Я сам его проверял, думал Керечун ошибся. Куренты и Керечун засим обошли всех моих отпрысков и не нашли мою бесценность.

– А зачем ты вмешался в замыслы Дажбы? – повторил свой вопрос Небо, желая получить на него ответ.

– Это не я… Я был тогда опустошен, – наконец озвучил Перший поспрашания брата, и, откинувшись головой на грядушку ослона, на чуток замер, перестав, похоже, шевелить и устами, однако продолжая говорить. – Сие вероятно Вежды и Стынь… Они посылали курентов на поиски лучицы к вашим отпрыскам… твоим и атефским. Наверно Вежды и пожелал спасти первые мои искры, а может самих детей. Ты же знаешь Небо, как наш малецык мягок в отношении созданий. Малецыки, Мор и Вежды, отправляли курентов потом и в иные системы Золотой Галактики, но и там лучицы не было… нигде… нигде… И я был так опечален… растерзан… на долгое время разорен.

Зиждитель смолк и туго вздохнул. Его высокий венец, где узкой полосой по лбу пролегал с черной блестящей поверхностью обод, от которого устремлялись вверх закрученные по спирали серебряные дуги украшенные изображениями насекомых, рептилий, земноводных, зверей, в навершие держал на себе завернутую по коло живую змею. Черная чешуйчатая кожа змеи отливала золотым светом, а крупные, круглые, всяк морг таращившей на Небо, очи, были насыщенно зеленого цвета. Змея нежданно широко раззявила свою пасть, и, показав загнутые белые клыки, ощупала воздух околот себя раздвоенным черным языком.

– Подумал, – стал сказывать немного погодя Перший и прикрыл очи, словно их слепил приглушенный свет залы. – Что Керечун и куренты ошиблись… Ошиблись и она, моя бесценность, погибла на Зекрой… аль, что еще хуже потерялась где-то в пространстве. И вдруг… Вдруг ее зов, видение… Такое мощное. И я понял… Она тут… тут среди землян… в твоих отпрысках… Она жива… жива… Самое главное, что жива… Малецык, любезный мой, может, все же отдашь ее. Я создам все условия… Ты же знаешь лучшие наставники, каковые сумеют ей помочь, избавят от смури. Все… все для нее сделаю. И не станем говорить о том Родителю. – Димург медленно приоткрыл очи, и сквозь тонкие щели глянул в упор на брата.

Небо неотрывно смотрел в те черно-бурые щели, кажется, не в силах отвезти от них взора, не в силах не уступить, не в силах не подчиниться силе старшего брата. Змея в венце Першего нежданно сделала резкий выпад вперед, будто хотела вогнать свои клыки в Солнечную систему кружащую в венце Раса. И сразу затрепетало желтоватое марево, перемешивающееся с голубой пеленой, что окутывало миниатюрную ту систему, и в такт ему заколыхались и волосы Небо, и его тонкая золотая рубаха.

– Девочка не мой отпрыск, она родилась в паболдырях. И поверь, Перший она весьма слабая здоровьем… недавно и вовсе подверглась нападению… долго болела… – стал опять сказывать старший Рас, все же решивший не отдавать брату лучицу. – Почасту идет кровь из носа, очень нервная. И потом удел ее в руках Огня… Малецык желал подарить ей продолжение рода, ибо ведь никто не ведал, что то твоя лучица. Я днесь не могу… не могу отдать ее. Я уже озвучил причины того… Одначе, повторюсь, девочка прижилась, имеет слабое здоровье и ей вредно какое-либо волнение, тем паче после зова, видения, и удел ее в руках Огня. А я против малецыка не пойду, абы ты знаешь как он на все откликается… не хочу, чтобы негодовал на меня… Мне и так с ним вельми сложно… Он весьма упрямый и своенравный Бог. Да и потом… Будем мы говорить Родителю о лучице, не будем то не важно. Зов слышал и Он, нет смысла скрывать. Надобно вспять тебе к нему слетать повиниться.

– Нет! – весьма сурово проронил Перший и вдавил затылок и часть венца в кучные облака кресла, каковые разком вспухли. – К Родителю не полечу. Теперь не полечу… После всего, что пережил, не полечу. Сколько бы Он не звал, не приглашал меня. Теперь, понятно, зачем так настойчиво весь этот срок зазывал меня к себе. Очевидно, знал, где лучица и хотел меня проучить… Что ж, весьма болезненно проучил.

Бог замолчал и пронзительно глянул теперь не на брата, а будто сквозь него. Через прозрачное стекло на далекую Землю, видимо, жаждая рассмотреть там то, что его так волновало, и днесь пригнало из далекой Галактики Дымчатый Тавр. А по помещению внезапно и вовсе просквозил едва осязаемый шорох, может исторгнутый поколь отворяющей пасть змеей, или пришедший от пухнущих под ногами Богов и в своде залы, облаков.