Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

– Я пришел из-за рани Черных Каликамов, – голос Двужила враз прозвучал тихо и сам он весь как-то сник, прекратив ощупывать рукоять меча. – Ибо мальчики будут находиться в опасности из-за приезда рани Темной Кали-Даруги. Как я понял Зиждителя Воителя, детям мы не должны говорить, кто на самом деле есть Владелина.

Двужил смолк и кинул на царицу вельми многозначительный взгляд, а та хоть и не смотрела на него, сразу поняла его спрос, и медлительно роняя слова, пояснила:

– Зиждитель Седми велел эту информацию не озвучивать пока, дабы не навредить самому божеству. Станем поступать так как укажет нам рани Темная Кали-Даруга. Мне думается и лучица, и девочка сейчас вельми надломлены. Потому будем все шаги в отношении божества согласовывать с рани Черной Каликамов.

– А мальчики? – взволнованно вопросил Двужил, теперь и сами его волосы на голове покрылись россыпью пота, похоже, вынырнувшего из их косматых глубин. – Как же быть с детьми. Это особенно касается Граба. Он уже пытался добиться взаимности от Владелины, но за нее вступился Зиждитель Огнь. И коли Зиждитель был добр к мальчику, этого неможно ждать от демона. Особлива от рани Темной Кали-Даруги которая, как всем ведомо, не любит людское племя. Она, непременно, уничтожит Граба, стоит тому посмотреть в сторону божества, а госпоже вспомнить их встречу.

– Кто тебе сказал про Граба и Владушку, и о произошедшей размолвке меж ними? – удивленно поспрашала Вещунья Мудрая, однозначно ведающая о случившемся от самой девочки.

– Зиждитель Воитель сказал, – немедля пояснил Двужил и тягостно вздохнул. – Это было еще до того как я узнал про рани Темную Кали-Даругу. Я прибыл к Зиждителю Воителю, чтоб потолковать о просьбе Бога Круча по поводу наставников для их отпрысков. И спросил почему назначили войводой не Граба, а Ратшу на это… – Двужил прервался, резко смахнул правой рукой бусенцы пота с лица. – На это Зиждитель мне ответил, что надобно воспитывать не только ратников, но и мужей. И рассказал о произошедшем меж отроком и Владелиной. Даже страшно подумать, что мальчик по собственному недомыслию мог натворить. Как мог навредить бесценному божеству, бесценной лучице. И потому я решил надо провести с ними со всеми беседы.

– Тут беседы не помогут, – вступила в диалог двух глав племен Знахарка Прозорливая, – здесь нужны меры. Мальчикам надобно запретить приходить к Владелине со своими заботами сказав, что они ее убивают. Их тревоги, распри и свары ее губят. Запретить только так, и тогда мы сможем их уберечь. А божество поколь будет подле рани Черных Каликамов, та ее оплетет словно паук, упрячет в сеть. И я уверена Владелина ничего не заметит. И, конечно, особое внимание надо обратить на вскормленников Батанушки. Несомненно, мы не сможем уберечь всех, однако наложив такой запрет, спасем большую их часть. И дети будут относительно защищены.

– Да, я думаю запретить, это поколь лучшее решение, – отозвалась вельми скоро Вещунья Мудрая и кивнула, отчего на мочке ее заостренного кверху левого уха порывчато качнулся туды-сюды висевший на продолговатой цепочке каплевидный прозрачно-белый самоцветный камушек. – Тем паче Зиждитель Седми сказал мне делать все как считаем нужным, поколь не распорядится рани Темная Кали-Даруга и главное соблюдая условие, чтобы наши действия никак не навредили и не задели Владушку. Потому я поговорю с Батанушкой, насколько я ведаю, Зиждитель Дажба им о статусе и приезде рани Черных Каликамов сказал. Пусть тот запрет Батанушка донесет до своих собратьев и до земных духов Бога Асила, у каковых ноне главенствует Полевик и Ржаница, а те в свою очередь до детей. А мы и вы, гомозули, дополнительно объявим своим ученикам. И да, Двужил, теперь нет надобности скрывать кем является Владелина от наших племен. Оповестишь всех гомозулей тебе подручных и не забудь напомнить, как должно себя вести и обращаться к юному божеству.

Владу и Огнь стояли на высоком берегу, что отложистым своим боком спускался к краю плещущегося моря. Овражистый забок был землянисто-каменным и местами на нем выпирая из поверхности почвы, кособочились мощные булыжники, густо покрытые невысокими травами и даже кустиками. Пред девочкой и Богом лежала огромная лагуна, окруженная с трех сторон береговой линией неровной с изогнутыми краями взгорий. Справа прибрежная зона упиралась в достаточно сильно выступающий вглубь моря скальный склон, а слева плавно переходила сама в забок значительно поросший лесными массивами, хотя и не больно высокими.

Безбрежное голубое небо, где-то подле окоема воды, сходилось в далекую темно-синюю полосу. Одначе, здесь подле подножия лбища, на песчаный брег желтоватого цвета вперемешку с толченым ракушечником, накатывали малосильные темно-голубые волны, совсем редко ярящиеся белыми макушками пен.

– Можно мне искупаться? – наконец, прервав тишину, спросила Владелина и глубоко вдохнула солено-свежий морской дух.

– Нет, – едва слышно отозвался Огнь, возвышающийся могучим древом подле нее.

– Почему? Вода наверно теплая… Сейчас же средина теплыня, – торопливо проронила девушка. – Самый жаркий месяц в лете. Может…

– Нет, – перебивая юницу на полуслове, коротко произнес Огнь и вельми недовольно оглядел раскинувшуюся пред ним морскую даль, точно она его раздражала своей безмятежностью. – Ты только переболела, – добавил он погодя, узрев, как нервно дернула плечами девочка. – Небо отпустил с условием, что ты не будешь купаться, и не надолго… Тебе о том уже говорили, и ты согласилась.

– Я же не настаиваю, – немедля молвила Влада. – Просто спросила, может, ты позволишь.

Девушка сделала несколько шагов вперед и ступила на тонкую змеевидную тропинку, ведущую вниз со склона взгорья, похоже, пробитую людскими ногами, а посему по краю обложенную небольшими гладкими голышами. Сама торенка была присыпана сверху слоем морской гальки и ракушечника потому на ней не росла трава, однако она топорщилась меж каменьев ограждающих ее.

– Когда решено и молвлено мной нет, тогда нет, – дюже строго отметил Огнь, не сводя беспокойного взора с юницы. – Не стоит даже спрашивать.

– Почему ты серчаешь на меня? – тотчас отозвалась поспрашанием Владелина и обернулась.

Ее полные губы, несколько поблекшие после болезни, дрогнули, и она тягостно дохнула не в силах сносить такого огорчения.

– Нет, не серчаю, – теперь тенор Бога заиграл песенными переливами, а кожа лица приобрела молочность, полностью погасив в себе золотое сияние. – Не хотел тебя расстраивать. Просто ты должна понять, сейчас твоя жизнь несколько изменится. И ты должна будешь выполнять рекомендации своего наставника и не спорить, не препираться… Должна быть послушной.