Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

Первый из ориков тот, что был обряжен в зеленое одеяние, шел с пустыми руками. Впрочем, два других несли в руках плетеные корзины, полные пищи: печеной рыбы, вареных морских созданий, зеленых водорослей и выглядывающие навершиями глиняные кувшины.

– А чего они собираются делать? – заинтересованно прошептала Влада, тем самым вроде страшась спугнуть идущих.

– Я же пояснил, они нас не слышат, – благодушно отозвался Огнь и ласково просиял девушке. Засим он и вовсе опустился на присядки, и, обхватив ее плечики перстами, прижав к себе, поцеловал в макушку. – Не страшись, все сделано так, чтобы ты могла удовлетворить свою любознательность. Орики, как и энжеи, и лопасты, полулюдские племена. Не совсем люди, но вельми близкородственные к ним творения… Однако, они несколько ближе к Богам, живут меньшими группами, тяжелее размножаются, ибо созданы для определенной цели. А именно подготовить планету к вселению на нее человека. Хотя вместе с тем эти создания достаточно много имеют человеческих недостатков, заблуждений. Сейчас пред тобой служители Бога, – добавил Огнь и плотнее прижал к себе юницу, уткнув левое колено в поверхность земли. – Они пришли вознести прошение Богу Асилу, чтобы тот помог им в разрешении спора и послал победу праведным.

– А кто из них праведен? – уже много громче поспрашала Владелина, и улыбнулась жаркости губ Огня, мимолетно прошедшихся по ее виску.

– Не ведаю. Оно мне не надобно, – молвил Бог и чуть слышно засмеялся. Впервые за то время, что Владу его видела и знала. – Впрочем, как и Асилу. Людские и полулюдские племена должны уметь сами разрешать свои тяготы, исправлять неправедные поступки, улучшать жизни близких, оно им даровано Зиждителями. Одначе, людям проще вознести прошение Богу и ждать его милости, чем действовать самим. Да только, милая моя, Зиждители слишком заняты, чтобы обращать внимание на каждый стон, не важно, людской аль иного какого творения. В целом мы приглядываем за человечеством… Точнее даже сказать за планетами, системами, но в отдельности никогда. Да и то приглядываем не столько мы, сколько наши создания. Сам человек, нас интересует слишком мало. Да и заинтересовать, задеть нас может лишь избранный, особый, такой как ты.

– Я, – повторила девушка, и рывком вздев вверх, пожала плечами. – Никак не пойму, что во мне особого. Столько волнений я доставляю… Не могу. Совсем не могу собой руководить, слушать, выполнять веления… эх!

Огнь немедля приголубил волосы девочки, прошелся губами по ее очам, щекам и даже губам и вельми нежно протянул:

– Ты самая бесценная наша драгость, что нынче живет на Земле, в Солнечной системе Млечного Пути и вне всяких сомнений во всей Вселенной. Самое дорогое, любезное и милое творение для всех Зиждителей… Всех, Димургов, Расов, Атефов. Наша любознательная и неповторимая девочка. Наша любимая лучица, бесценный малецык, – Боги почасту так толковали, словами лаская не только Владелину, но и более значимого для них Крушеца.

А орики меж тем, как Рас кахал словами любви юницу и лучицу, принялись выкладывать пред отверстием постройки принесенные дары из корзины, неспешно распределяя их на пятачке полукругом.

– Они, что думают, Асил это будет кушать? – разморенная любовными поцелуями Огня вопросила Влада.

– Не знаю о чем они думают, мне оно без надобности, – ответил Бог и еще раз коснувшись губами щеки девушки, выпустив ее из объятий, поднялся на ноги.

– Ну, ты же можешь их прощупать, и узнать о чем они думают, – проронила девочка, и, повернувшись к Зиждителю вздев вверх голову, взглянула на него. Огнь вместо ответа кивнул. – О чем, о чем орики думают, чем живут, что хотят. Мне занимательно это… Занимательно узнать как думают другие, каковые их желания, тревоги и о чем бы они попросили Богов.

– Я же тебе, пояснил, о чем и как они думают, как живут, – отозвался Огнь и слегка повел головой вправо так, что в его венце, огибающем по кругу голову, тончайшей золотой нитью, унизанной семью крупными, ромбической формы, желтыми алмазами заплясали яркие искорки полымя, в доли секунд осыпавшиеся на кожу лба. – Их мысли просты, там нет неба ни ночного, ни дневного. Нет желания смотреть на море и касаться рукой трав… Там, увы! лишь желание властвовать над себе подобными. А где вверх берут таковые мечтания вже не остается ничего светлого, что согревает естество, что питает лучицу, божество. Пойдем Владушка нас ждут в капище, – добавил он уже более вкрадчиво.

Девушка немедля опустила голову и зыркнула на ориков. А те уже встали на колени подле даров, и, вздев вверх руки, что-то весьма зычно на раскатисто-певучем языке заголосили, словно потеряли близкого, и теперь рыдали о его невозвратности и вечной разлуке с ним.

Огнь ввел юницу в белую залу капища, в оной на этот раз никого не было, и выпустив ее руку медленно направился к стоящему, немного левее середины того огромного помещения, одинокому дымчатому креслу. Немедля со свода справа от ноги Бога упал бирюзовый лохмоток, живописав пуфик. Зиждитель степенно опустился на свое кресло, оперся спиной об ослон, положил руки на облокотницы, и, сомкнув глаза, застыл, точно обессилено заснув. Чувствовалось в движении и поведении Бога, какая-та мощная и не проходящая усталость.

– Присядь, моя милая, тебе нужно отдохнуть, – мягко молвил Огнь, при том и не размыкая уст. – Ты и так только днесь поправилась… Присядь.

Влада медлила совсем немного, а посем неспешно тронулась к пуфику, на ходу сказав, короткими и скоро роняемыми фразами:

– Вообще-то я не устала. Хотела по берегу походить. Дажба бы разрешил. Он тоже любит море не то, что ты. А знаешь Огнь, у Першего в зале в стенах кружит вечное творение. Там такая черная пропасть и в ней витает огненно-зеленое пламя… А что в наших стенах? В нашем зале?

– Не стоит в стены капища совать перста, – все также медлительно проронил Огнь и широко просиял, радуясь таковой постоянной любознательности девушки.

Владелина, наконец, достигла пуфика, и, опустившись на него, воззрилась в зеркально белые аль иноредь приобретающие голубоватую рябь света стены, любопытствуя тому, что можно узреть в их проемах, и вспоминая столь близкий ей зал пагоды. Нежданно желтоватая завеса скрывающая проем заколыхалась и в залу торопливо вошла женщина. Стоило ей вступить, как юница взволнованно воззрившись на нее, весьма громко охнула.

– Здравствуй рани Темная Кали-Даруга, – необычайно нежно и единожды уважительно молвил Огнь, поколь так и не отворив очи. – Вельми рад твоему прибытию к нам.

– Я тоже рада вас видеть, мой дражайший Господь Огнь, – отозвалась немедля низко-мелодичным голосом демоница. – Вы, как я погляжу, весьма утомлены… Давно были в дольней комнате? Разве Господь Перший давеча не велел вам из нее не выходить, покуда не спадет утомление? Погодя, коли это вам известно, мне нужно будет вас осмотреть. Ибо Господь Перший вельми за вас тревожится.