Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

«Все хорошо… хорошо, моя милая, девочка, моя драгость… Я подле!» – торопливо прошелестело в голове Влады глас Словуты и гулко заклекотали соколы в кронах деревьев, несомненно, вторя ему.

– Вещунья Мудрая, – позвала наставницу Владелина шепотом и порывчато вздрогнула, днесь еще сильнее ощутив царящую в лесу прохладу. – Здесь деревья словно недавно пробудились… Погляди листва такая нежная, зеленая.

– Да, – оглядываясь и беспокойно обозревая юницу, отозвалась царица, видимо, почувствовав, как та вздрогнула. – Здесь природа переживает иные времена лето, и, роняя листву полностью, замирает на какой-то срок, лишь погодя оживая новыми побегами. Ты продрогла? – вопросила она, узрев как девочка озябшее повела плечами.

– Ага, тут прохладно… или сыро… – протянула Владелина.

Вещунья Мудрая незамедлительно остановилась, и, сдвинув стыки балахны, застегнула на ней все крючки.

– Вскоре будем внизу, там многажды теплее, – заботливо молвила царица и в ее белых очах затеплились тонкие лоскутки золотистого света.

– Смотри… цветет, – дыхнула юница, стараясь отвлечься от тяжелых мыслей и указала перстом на растение.

То невысокое растеньице притулившееся обок торенки с крупными, трижды рассеченными листьями и мелким розоватым цветком, собранным в виде простых кистей, смотрелось таким хрупким, обойденным радостью, что его хотелось приголубить аль пожалеть.

– Это воронец, – шибутно пояснила Вещунья Мудрая, оправляя на девушке балахну и только мельком взглянув на траву. – Ядовитое растение при употребление оное может вызвать тошноту, рвоту и боли в животе. Не надобно его трогать.

– Я и не собиралась, просто показала, – голос Владелины обидчиво дернулся. – Вещунья Мудрая, – теперь дрогнула и вся она. – Я боюсь… боюсь, что он… Бог… Бог Асил меня заберет. Что во мне не так? Почему Зиждители меня так любят? Почему Дивный подарил мне здоровье? И почему я от них так зависима?.. Почему не могу быть подолгу вдали и так скучаю?.. И знаешь… знаешь я всегда нуждалась в том, чтобы они были рядом. И в детстве, до нападения энжея, так тосковала за ними… точно… Точно та тоска, смурь меня поедала изнутри.

– Тише, умиротворись, – нежно проворковала царица и провела ладонями по щекам отроковицы, жаждая впитать в себя ее горячность.

«Успокойся! Успокойся, моя драгоценность!» – это прозвучал принесенный соколами голос Словуты.

– И мне, кажется, я стала ощущать это с тех самых пор, – уже не в силах сдерживать желание выговориться, торопко проронила Влада. – С тех пор как на небе вспламенилась та крупинка света… И я услышала зов… Меня позвали… позвали по имени… Но не как Владелину, а по-другому. И я никак… никак не могу уловить это имя, кое вроде ускользает от меня дымкой… А когда я вижу мерцание той брызги, чувствую такую горечь, словно у меня отобрали самое дорогое. То без чего невозможно жить… без чего и не надобно вовсе жить.

– Владушка, девочка моя, – теперь альвинка обняла девушку, прижав к себе, и принялась целовать в локоны волос да гладить по спине. Осознавая, что нынче, все зависит от нее, царицы белоглазых альвов, а это значит надо непременно успокоить доверенное ей чудо… доверенную ей девочку. – Ты очень близка Расам. Очень дорога всем Зиждителям, ты часть их.

– Как это? – вдыхая в себя аромат царицы, чем-то напоминающий дух распускающейся листвы, спросила отроковица. – Их клетка? Или отпрыск как Рагоза, Граб, Нег?

– Нет, много ближе… роднее… драгоценней… Что не можно оценить, с чем нет возможности расстаться, что неможно утерять, – протянула Вещунья Мудрая, и на малеша смолкла не ведая, как объяснить отроковице, уникальность ее естества. – Ноне я не смогу… Не смогу все тебе объяснить, мое чудо, – спешно продолжила она погодя, – да и вряд ли успею… Ибо Бог Асил скоро прилетит. И мы с тобой должны выполнить то, о чем тебя просил Зиждитель Небо. Однако, придет время, и истинный твой наставник, каковой должен был быть подле тебя с самого твоего первого вздоха, все… Все тебе поведает. Я верю, это, непременно, случится. А поколь ты подле Расов наслаждайся их любовью и заботой.

– Тот зов, – уже многажды ровнее произнесла Влада, все еще желая досказать тяготившее ее. – Он вновь появился, недавно… Вчера я не могла уснуть, потому как меня звали. Я долго лежала в ложе, а после так и не уснув, вышла на двор. Я посмотрела в ночное небо и… и… тот зов прозвучал с такой мощью. Он ослепил меня так, что я увидела темную даль и вращающееся внутри нее тело похожее на веретено… увидела Галактику… Отец называет ее Дымчатый Тавр.

– Ты сказала о том Зиждителю Дажбе, – голос царицы застыл на одной волне, в нем не слышалась тревоги, однако ощущалась такое напряжение, оное в морг передалось девушке.

Потому Владелина надрывисто дернувшись, отстранившись от Вещуньи Мудрой, с волнением воззрилась в ее будто окаменевшее лицо.

– Да, сказала, – ответила Влада. – Дажба мне пояснил, что это Отец меня звал… Он прилетит вмале и я буду с ним. Дажба сказал, я просто истосковалась за Отцом… Истосковалась, – задумчиво протянула девочка, и переведя взор, уставилась на покачивающиеся кистями воронец. – Потому я и боюсь увидеть Бога Асила, оно вдруг поступлю не верно и расстрою Отца. А я того, – теперь и юница качнула головой. – Того не хочу. Порой я поступаю… поступаю не так как думаю… своевольничаю, не потому что вредная и капризная, а потому как… Потому как, что-то иное… то, что сильнее меня повелевает мне так делать.

– Это все нормально, – успокоительно отозвалась Вещунья Мудрая и резко вздев голову на соколов, каковых из-за густоты крон не было видно, но весьма четко было слышно, зримо перекосила черты своего миловидного лица. По-видимому, порученцы Словуты торопили царицу. – Пусть это тебя не тревожит, – досказала она, и кивнула, судя по всему, велениям Бога. – Нынче ты только, чудо, крепче держи меня за руку. И все будет хорошо. – Наставница малеша погодила, и вновь цепко обхватив ладонь девочки, добавила, – пойдем… Зиждители нас торопят.

Владелина еще не успела отозваться, как царица, потянув ее за собой, направила их поступь вон из леса, по краю которого росли и вовсе с мощными цилиндрическими стволами дерева. Их зелено-серая кора дюже сильно отслаивалась от стволов, а крона была таковой густой, что и вовсе смыкала доступ не только солнечного света к корням, но и, похоже, к раскинувшейся впереди долине. Плотные заросли кустов, кустарников и трав стояли по обе стороны от пробитой тропы, и часточко переплетаясь ветвями промеж себя, образовывали непроходимую чащобу. Выйдя из чернолесья, девочка увидела пред собой широкую и одновременно удлиненную долину, окруженную по рубежу пологими, невысокими горами с подобно бескрайне раскиданными по ним зеленым нивам.