Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

По прошествии некоторого времени, держась за руки, появились Билли и Абаз. Ширины лица Билли едва хватало на то, чтобы вместить его улыбку. Молча они уселись за стол. Так же молча Мунтрас предложил им по стаканчику «Огнедышащего». Билли покачал головой.

По всему было видно, что недавно им пережитое задело его чрезвычайно. Что касается Абаз, то та выглядела так же спокойно и умиротворенно, как если бы она вернулась только что из похода в одну из матрассильских церквей, где бывала с матерью. Черты ее лица чем-то напоминали Мэтти в юности, но еще был в ней некий глянец покоя и благополучия, незнакомых Мэтти в молодые годы. Взгляд Абаз был прям и открыт, в то время как Мэтти прятала глаза и редко смотрела открыто, хотя, по мнению Мунтраса, считавшего себя знатоком человеческих душ, и в дочери и в матери преобладала одна и та же очень импонирующая ему сдержанность. Абаз торопилась уехать из Матрассила, где оказалась втянутой в неприятную историю, и бегство ей удалось, в чем немалую роль сыграли ее спокойствие и сдержанность характера. Сейчас, в легком платье, выгодно подчеркивающем ее высокую молодую грудь и хорошо гармонирующем с каштановой гривой ее волос, Абаз была так хороша, что даже настроенный философски и скептически Мунтрас не мог этого не признать.

Глядя на девушку, он вдруг подумал о том, что Бог все же, может быть, действительно существует. Возможно, Бог правит миром, несмотря на весь идиотизм людей, его населяющих, если в нем возможна такая красота, как Абаз…

Наконец, выдохнув очередной клуб дыма, Мунтрас задал свой вопрос:

— Скажи, Биллиш, в твоем мире мужчины и женщины тоже нисходят до общения по-простому?

— Этому «простому», как вы выразились, общению нас учат в восемь лет, для чего в наших школах существует целый раздел науки, — отозвался Билли, нежно поглаживая руку девушки. — Но то, что здесь… с Абаз… ни о какой науке тут речи быть не может, здесь все было на самом деле… все по-настоящему… О, Абази… — благоговейно прошептав имя своей подруги, Билли страстно поцеловал ее сначала в щеку, а потом в губы. Абаз отвечала ему покорно, но без излишней пылкости.

Потом, поднявшись, Билли пожал Мунтрасу руку.

— Вы были совершенно правы, мой дорогой друг, — Абаз ни в чем не уступает королеве, а во многом и превосходит ее. Она божественна.

— По-моему, все женщины одинаковы и только воображение мужчин наделяет их чертами различия. Есть старая пословица: «От румбо все кровати скрипят одинаково». У тебя слишком живое воображение, Билли, вот в чем дело. Абаз хорошая девушка во всех отношениях, а в некотором роде у нее талант, и решив, что ее компания заставит тебя на многое взглянуть по-новому, я не ошибся. Скажи, Биллиш, кууни в нашем мире так же глубоки, как и в вашем?

— Нет, они глубже, мягче, слаще… — повернувшись к своей соседке, Билли снова принялся ее целовать.

Капитан вздохнул.

— Ну будет вам, помиловались — и хватит. В чем-то страсть так же утомительна, как и пьянство. Иди к себе, Абаз. Я хочу поговорить с этим молодым человеком, и если это окажется возможным, услышать от него что-нибудь путное… Послушай, Биллиш, с тех пор как мы сошли с корабля на берег, у тебя, конечно же, особенно не было времени смотреть по сторонам; ты почти все время валялся в кровати, по одной причине или другой, но возможно, что теперь ты сможешь оторвать взгляд от роскошных прелестей этой грудастой красотки и чуть-чуть оглянуться по сторонам. Ты видел Осоилимскую Скалу, вот о чем я хочу тебя спросить. Если еще не видел, то не пожалеешь, — через час я хочу подняться на нее вместе с тобой. Если уж у тебя хватило сил, чтобы взобраться на Абаз, то у тебя хватит сил, чтобы одолеть и Скалу.

— Конечно, я пойду с вами, если Абаз пойдет тоже.

Подняв на Билли глаза, Мунтрас ухитрился изобразить на лице одновременно и усмешку, и гневную гримасу.

— Ответь мне пожалуйста, приятель Биллиш, ты, случайно, не с Пеговина, что в Геспагорате, — тамошние коренные жители известные шутники.

— Послушайте…

Билли повернулся к капитану лицом и взглянул ему прямо в налитые кровью глаза.

— Я именно тот, кем называю себя, — человек из другого мира. Я родился и вырос не на Гелликонии, но вышло так, что мне позволено было опуститься на вашу планету, что я и сделал, прилетев сюда при помощи специального аппарата, о котором я уже рассказывал вам, хотя лихорадка и не давала мне тогда возможности собраться как следует с мыслями. Я ни за что не стал бы лгать вам, Криллио, потому что очень многим вам обязан. Можно сказать, что я обязан вам больше чем жизнью.

Капитан небрежно махнул рукой.

— Ты ничем мне не обязан, Биллиш. Никогда не стоит считать других тебе обязанными, лично я никогда этого не делаю. Помнишь, я рассказывал тебе о том, что когда-то давно был нищим. Так что я никакой не благодетель и не святой, — успокойся и не считай себя передо мной в неоплатном долгу.

— Но вы усердно работали и создали свое дело, преуспевающее и прибыльное, отлично налаженный механизм. Сам король называет вас своим другом…

Выпустив из сложенных трубочкой губ тонкую струйку дыма, Мунтрас холодно спросил:

— Так в этом все дело? Именно это не дает тебе покоя?

— Король ЯндолАнганол? Но ведь вы же с ним друзья, верно?

— Скажем так: я веду с его королевским величеством некоторые торговые дела.

Билли взглянул на капитана с легкой улыбкой.

— Кажется, вы не слишком его любите, короля ЯндолАнганола?

Покачав головой, капитан затянулся трубкой и ответил:

— Биллиш, по всему видно, что тебе наплевать на религию, — мне, по правде сказать, тоже. Но должен предупредить тебя, что-в Кампаннлате религия очень сильна и с ней тут шутки плохи. Помнишь, как его величество бросил тебе обратно твои часы, которые ты пытался подарить ему? Король борлиенский суеверен до мозга костей, так что в таком случае остается говорить о его подданных? Если тебе вдруг взбредет в голову показать эти часы какому-нибудь осоилимскому крестьянину, он побежит к соседям и они схватят тебя как еретика и бунтовщика, и хорошо если не устроят самосуд. Они, конечно, могут принять тебя за святого, но могут и заколоть вилами.

— Но почему?

— Тут нет логичного объяснения. Люди боятся вещей, которые им незнакомы. Один-единственный безумец способен изменить мир. Запомни это, Биллиш, я говорю это для твоего же блага. Так-то. Все, хватит разговоров, пошли.

Положив конец своей лекции, ледяной капитан поднялся, и когда Билли встал за ним следом, он ободряюще положил ему руку на плечо.

— Хорошая девушка, хороший ужин, хорошая прогулка — что еще нужно настоящему мужчине? От мыслей голова пухнет? — побольше физических нагрузок, молодому человеку это полезно.