Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7

В среду мы не доехали потому что водитель сомневался выдержит ли лед и мы стояли на станции Киния и мы с Фрэнком болтались вокруг и убивали время до заката.

Нам с Фрэнком разрешили жить вместе и у нас шикарная комната. Она рассчитана только на одного и у нас только один стол, но мы в основном проходим те же самые предметы и можем вместе пользоваться проектором. Я диктую это письмо на наш учебный магнитофон потому что сегодня очередь Фрэнка дежурить на кухне а мне осталось выучить только немного по истории и я лучше подожду Фрэнка и буду учить вместе с ним. Профессор Штойбен говорит что не знает куда денут еще школьников если их примут на крючки повесят что ли, но это он просто шутит. Он все время шутит и все его любят и всем будет жалко когда он улетит на «Альберте Эйнштейне» а у нас будет новый директор.

Ну вот и все только что пришел Фрэнк и нам надо работать потому что у нас завтра контрольный опрос по истории системы.

P.S. Фрэнк мне сказал что он тоже не писал своим и просит может быть вы позвоните его маме и скажете ей что у него все хорошо и пусть она пожалуйста сразу вышлет ему камеру он ее забыл.

P.P.S. Виллис шлет всем привет.

P.P.P.S. Скажите Филлис что девчонки здесь красят волосы полосками. По-моему выглядит очень глупо.

Если бы профессор Отто Штойбен, магистр гуманитарных наук и доктор права, не ушел на пенсию, жизнь Джима в академии Лоуэлла сложилась бы совсем по-другому. Но профессор ушел-таки на пенсию и вернулся в долину Сан-Фернандо на вполне заслуженный отдых. Вся школа отправилась в Марсопорт провожать его. Он пожал всем руки, всплакнул и поручил их заботам Маркиза Хоу, недавно прибывшего с Земли и теперь занявшего директорский пост.

Джим и Фрэнк, вернувшись из космопорта, увидели, что пришедшие раньше их толпятся у доски объявлений. Они влились в толпу и прочли бумагу, из-за которой собрался народ:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Всем учащимся предписывается постоянно содержать себя и свое жилище в чистоте и опрятности. Практика проверки чистоты старостами себя не оправдала, поэтому директор будет лично заниматься проверкой, которая будет проводиться еженедельно. Первая проверка назначается на 7-е цереры, субботу, на 10 часов 30 минут.

— Прямо слов нет! — взорвался Фрэнк. — Что скажешь, Джим?

— Скажу, что сегодня шестое цереры, — мрачно ответил Джим.

— Да, но сама идея! Он что думает, у нас исправительная колония? — Фрэнк обратился к старшекласснику, который был старостой их коридора: — А ты что скажешь, Андерсон?

— Прямо не знаю. По мне, у нас и раньше все было нормально.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Я-то? — Молодой человек немного подумал. — Мне остался всего один семестр до аттестата, и я отсюда ухожу. Буду сидеть и помалкивать в тряпочку, авось как-нибудь.

— Да, тебе хорошо, а у меня еще целых двенадцать семестров впереди. Что я, преступник, что ли?

— Это твоя проблема, парень. — И старшеклассник отошел.

Одного мальчика объявление, похоже, не волновало, это был Герберт Бичер, сын генерального резидента Компании, новичок и на Марсе, и в школе. Кто-то заметил его ухмылку и спросил:

— А ты, турист, чего нос задираешь? Ты об этом заранее знал?

— Конечно, знал.

— Небось сам и придумал.

— Нет. Но мой старик говорит, что вы, ребята, уж больно распустились. Старик говорит, что Штуби был слишком мягкотелым, чтобы держать в школе хоть какую-то дисциплину. Старик говорит…

— Никому не интересно, что говорит твой старик. Кончай волынку!

— Ты не должен так говорить о моем старике. Я…

— Кончай, я сказал!

Молодой Бичер посмотрел на своего оппонента — рыжего паренька по фамилии Келли, понял, что тот не шутит, и стушевался.

— Хорошо ему ухмыляться, — с горечью сказал Келли, — он живет в резиденции своего старика. Пострадают только те, кому приходится жить при школе. Форменная дискриминация, вот это что!

Около трети учеников были приходящими — в основном сыновья служащих Компании, живущих в Малом Сирте. Еще одну треть составляли дети мигрирующих колонистов, а прослойкой между двумя группами были дети служащих с отдаленных постов, особенно тех, кто работал над атмосферным проектом. Большинство из них были боливийцы и тибетцы, было и немного эскимосов.

Келли обратился к одному из них:

— Ну что, Чен? Неужели мы это проглотим?

Широкое азиатское лицо Чена ничего не выражало.

— Не стоит из-за этого волноваться. — Он повернулся и хотел уйти.

— Ты, значит, не будешь бороться за свои права?

— Это все преходяще.

Джим и Фрэнк вернулись к себе, не прекращая обсуждать новости.

— Фрэнк, — спросил Джим, — что за этим кроется? Как ты думаешь, у девочек в школе то же самое творится?

— Могу позвонить Долорес Монтес и узнать.

— Мм… ладно, не беспокойся. Это в конце концов не важно. Вопрос в том, что нам делать?

— А что мы можем сделать?

— Не знаю. Жаль, что нельзя спросить у отца. Он мне всегда говорил, что надо бороться за свои права, — но в этом случае он бы, возможно, посчитал, что ничего особенного тут нет. Не знаю.

— Слушай, — предложил Фрэнк, — а почему бы в самом деле не посоветоваться с отцами?

— Ты предлагаешь позвонить им сегодня? А связь есть?

— Нет, звонить не будем, это слишком дорого. Подождем миграции, когда они заедут к нам, теперь уж недолго осталось. Если мы собираемся поднимать бучу, то надо, чтобы нас поддержали родители, одни мы ничего не добьемся. А пока будем помалкивать и делать, что нам говорят. Может, ничего страшного и не случится.

— Вот теперь ты здраво рассуждаешь, — Джим встал. — Может, приберем все же этот свинарник?

— Давай. Слушай, Джим, я кое-что вспомнил. Как фамилия председателя Компании? Не Хоу?

— Джон У. Хоу, — подтвердил Джим. — А что?

— Директор тоже Хоу.

— A-а! Ну это ничего не значит. Хоу — очень распространенная фамилия.

— А я тебе говорю, очень даже значит. Доктор Макрей говорит, что без влиятельных родственников теплое местечко в Компании не получишь. Док говорит, что Компания — это одна большая дружная семья, а слова о том, что это независимая корпорация, — самая смешная острота с тех пор, как изобрели женщин.

— Н-ну, не знаю. Куда девать этот хлам?

Наутро за завтраком всем раздали листки с перечнем требований, которым должны соответствовать комнаты, и всю вчерашнюю работу пришлось переделывать заново. Поскольку инструкцией директора Хоу не предусматривалось, что в комнате на одного будут жить двое, это было нелегким делом, и они не успели до десяти. Впрочем, директор дошел до них только через два часа.

Он просунул голову в дверь и уже хотел было уйти, но передумал и вошел. Он указал на скафандры, висевшие на крючках рядом с гардеробом.