Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 9

— Мне плохо, — простонал Арт.

— Дыши через рот, и поглубже.

— Не могу.

— Тогда терпи. Осталось недолго.

На самом же деле Джо удерживал максимальную тягу всего лишь пятьдесят секунд. Потом была отдана команда на снижение ускорения. Кадмиевые заслонки углубились в реактор, преграждая путь нейтронам; рев ракетного двигателя стал тише.

Скорость корабля не уменьшалась: он только перестал так быстро ускоряться. Достигнутая скорость сохранялась, и в космическом пространстве, где трение о воздух невозможно, уже ничто не могло замедлить движение ракеты. Тем не менее ускорение было уменьшено до земного «же» — величины, достаточной для преодоления тяготения огромной массы Земли, — вернее, даже меньше, поскольку притяжение планеты снизилось и продолжало падать; вскоре и оно должно было исчезнуть — в точке, расположенной в двухстах тысячах миль от планеты, там, где сравниваются притяжения Земли и Луны.

Двигатель корабля развивал такую тягу, что члены экипажа весили несколько меньше, чем на Земле. Искусственное тяготение имеет совершенно иную природу, чем земной вес, который ощущается, только когда человек связан с Землей, стоит на ней, плывет в океане или летит в атмосфере.

Притяжение Земли существует и в открытом космосе, но у организма нет возможности ощущать его непосредственно. Если кто-то падает с огромной высоты, скажем, пятнадцать тысяч миль, то он не чувствует, что падает; ему кажется, что Земля мчится навстречу, грозя обрушиться на него.

После того как уменьшилось колоссальное стартовое ускорение, доктор окликнул Арта:

— Тебе лучше?

— Да, теперь все в порядке, — ответил тот.

— Вот и отлично. Может быть, поднимешься сюда? Отсюда лучше видно.

— Еще бы! — в один голос воскликнули Росс и Арт.

— Давайте, но только осторожнее.

— Ага! — оба парня отстегнули ремни и полезли наверх, к пульту управления, цепляясь руками за скобы, приваренные к стенкам кабины. Добравшись до пилотских кресел, они уцепились за подлокотники и выглянули наружу.

После того как Джо изменил курс, они из своих гамаков больше не видели Луны. Отсюда же мальчики могли наблюдать ее в нижней части иллюминатора. Она была круглой, серебристо-белой и такой яркой, что ее свет слепил глаза; однако заметного увеличения размеров диска пока не наблюдалось. В угольно-черном небе яркими бриллиантами сияли звезды.

— Вы только посмотрите! — выдохнул Росс. — Кратер Тихо светит, словно прожектор!

— Эх, взглянуть бы на Землю, — сказал Арт. — Послушайте, ну почему у нас нет хотя бы еще одного иллюминатора?

— Чего ты хочешь от нашего корабля? — осведомился Росс. — Огромных зеркальных витрин? Ведь «Галилей» раньше был грузовиком.

— Я могу показать ее на экране, — предложил Морри, включая бортовой радар. Спустя несколько секунд экран засветился, но картинка была далека от совершенства. Арт с легкостью разобрался в ней — в конце концов, радар был его детищем, — но с эстетической точки зрения изображение никуда не годилось: всего лишь круглое пятно, одноцветное и невыразительное. Земля на экране радара представляла собой расплывчатый сгусток света на периферии окружности в той ее части, которая соответствовала отражениям лучей, посланных в направлении кормы корабля.

— Что ты мне показываешь? — фыркнул Арт. — Я хочу увидеть планету целиком — форму, как у глобуса, континенты и океаны.

— Подожди до завтра. Мы выключим двигатели и развернем корабль. И уж тогда ты увидишь и Землю и Солнце.

— Ну ладно. А с какой скоростью мы движемся? Впрочем, я сам вижу, — сказал Арт, вглядевшись в приборную доску. — Три тысячи триста миль в час.

— Ты прочитал неверно, — поправил его Росс. — Прибор показывает четырнадцать тысяч четыреста миль в час.

— Ты с ума сошел.

— Ничего подобного. Протри очки!

— Спокойно, ребята, спокойно, — вмешался Каргрейвз. — Вы смотрите на разные приборы. Какую скорость вы хотите знать?

— Скорость, с которой мы движемся, — откликнулся Арт.

— Ну, Арт! Я удивляюсь тебе! Ты же сам настраивал приборы. Подумай хорошенько, что ты сказал.

Арт уставился на приборную панель и смутился.

— Ах да, я совсем забыл. Так, мы достигли скорости четырнадцать… нет, уже почти пятнадцать тысяч миль в час в свободном падении… но мы же не падаем!

— Мы все время падаем, — авторитетно заявил Морри, выпрямившись в пилотском кресле. — С той самой секунды, как стартовали, мы постоянно падаем, и наши двигатели лишь тормозят падение.

— Да, да, я понял, — прервал его Арт. — Я забыл, но теперь вспомнил. Значит, три тысячи триста миль в час — это та скорость, о которой я говорил. Точнее, три тысячи триста десять.

«Скорость» в космосе — очень тонкое и неоднозначное понятие, поскольку ее величина зависит от того, какую точку пространства выбрать в качестве начала координат, а ведь космические объекты постоянно находятся в движении. Скорость, которой интересовался Арт, представляла собой скорость «Галилея» вдоль линии, соединяющей Землю с точкой, в которой корабль должен был встретиться с Луной. Данная величина вычислялась киберпилотом путем сложения трех громоздких параметров: во-первых, ускорения, приобретаемого за счет работы двигателей, во-вторых, движения корабля, обусловленного его близостью к Земле, — «свободного падения», о котором говорил Арт. Третьей составляющей суммы являлось вращение Земли вокруг собственной оси: сюда входили скорость и направление, зависящие от времени старта и географической широты полигона в Нью-Мексико. Строго говоря, последний член не прибавлялся, а вычитался, если уж вести речь о применении арифметики к такого рода вычислениям.

Задачу можно было значительно усложнить. «Галилей» двигался от Земли к Луне, а та, в свою очередь, совершала свое ежегодное путешествие вокруг Солнца со скоростью 19 миль в секунду, или семьдесят тысяч миль в час, если смотреть на все это из космоса. Да и сама траектория корабля вилась вокруг Земли в соответствии с ежемесячными оборотами Луны. Робот Джо учитывал все это, прокладывая курс туда, где Луна должна была оказаться, а не туда, где была в настоящий момент.

К тому же следовало принять во внимание движение Солнца и планет по отношению к «неподвижным» звездам, а уж скорость этих свободных и легкомысленных созданий могла бы оказаться какой угодно, в зависимости от того, какие именно звезды выбирать в качестве точки отсчета. И уж во всяком случае, их скорости составляли многое множество миль в час.

Однако все это нимало не беспокоило киберпилота. Его перфокарта и механизмы совершенно точно указывали ему, как довести ракету до Луны. Он был полностью уверен в себе, и даже теория относительности Эйнштейна не могла его смутить. В электронных схемах, составлявших существо робота, не нашлось места блоку с функциями человеческой нервной системы. Зато он был в состоянии обрабатывать поступающие данные, которые свидетельствовали о том, что «Галилей» мчится со скоростью, превышающей три тысячи триста миль в час, по воображаемой линии, соединяющей Землю с точкой, в которой она должна была встретиться с Луной.